Главный герой блокбастера

"Не по сценарию", — мелькнула где-то в глубине испуганная мысль, и немедленно умчалась прочь, стоило только Дереку впиться в него горящим обидой и возбуждением взглядом. Черт… Да он действительно его хотел! А еще возился с ним, учил, помогал. И, наверное, никогда бы не выдал своих чувств, если бы Алеф его не разозлил. Зато сейчас, кажется, с него взыщут все долги прямо перед камерами.

Не говоря ни слова, Дерек чуть отодвинулся и смерил его взглядом. А потом отпустил горло и повел руку вниз до самого паха. Накрыл ладонью член — чего, к слову, не могла увидеть съемочная группа, — а потом покачал головой.

— Нет, — сказал он свою реплику, снова глянув Алефу в глаза. — Я знаю, чего ты хочешь. Но я не сделаю этого.

"Это сделаешь ты", — читалось в его взгляде.

Дерек стоял к камере спиной и мог не сильно заботиться о том, чтобы его эмоции были в рамках сценария. Алеф же был лишен такой роскоши. Мало того, что ему нужно было продолжать играть Джоша, показать Миону чувства убежденного «одиночки по жизни», впервые не сумевшего подавить так не к месту вспыхнувшую страсть. Так еще и постараться не захлебнуться эмоциями Дерека, буквально пожирающего его взглядом, кажется, прекрасно слышащего каждую мысль, лихорадочно проносящуюся в голове.

Алеф глубоко вздохнул, сглотнул и решился.

Схватил Дерека за лацканы куртки и накрыл его рот поцелуем. Не бутафорским — Алеф слишком хорошо понимал, что сейчас это будет как пощечина, и Дерек вполне заслуженно приложит уже его самого головой об стену.

В ушах бешено стучал пульс. Легкие горели. Кажется, уши залило жаром. Безумно хотелось закрыть глаза, отрешиться от всего, но Джош бы точно так не поступил. Дерек будто окаменел, не спеша помогать, отвечать на поцелуй. Зато его взгляд был очень красноречив. Алеф без труда читал в нем так и не утихшую злость, и голод, и желание. А еще угадывал вызов, интерес, азарт.

Отпустив ни в чем не повинную куртку, Алеф обхватил Дерека за шею, заставляя чуть наклониться, и решительно, как сам Дерек вчера, скользнул языком ему в рот.

Дерек выждал — то ли потому, что Центурион ответил бы не сразу, то ли из желания отомстить, — а потом снова прижал его к стене рукой так, будто хотел отгородиться, но вместо этого поцеловал сам, мгновенно лишая инициативы. И это был совсем не вчерашний поцелуй. Вчера Дерек целовал его ласково, играючи. Сейчас же… Сейчас это была месть.

"Да он же трахнет меня прямо перед камерами…» — подумал Алеф почему-то совсем без эмоций — все чувства сейчас поглотил этот безумный, совсем не постановочный поцелуй.

В мозгу привычно отсчитывались секунды хронометража сцены. Где-то на задворках сознания всплывали строчки из сценария, предписывающие, что нужно делать дальше. Но Алеф ничего не мог поделать. Да и не хотел. Он что было силы сжимал плечи Дерека и отдавался поцелую. Дыхания не хватало, от яркого света слезились глаза. Веки сами собой закрылись, отрезая весь остальной мир. Остались только жадные губы, хозяйничающий во рту язык и крепкие руки, властно сжимающие его, подчиняющие себе.

Когда грубоватые и совсем не ласковые пальцы забрались под свитер, Алеф даже не подумал сопротивляться.

С ним творилось что-то непонятное. Нет, он не забыл про камеры и про толпу людей вокруг. И в тоже время ему было почти плевать на них. И целовались сейчас не Джош с Центурионом, а он, Алеф, с Дереком Маккентоем. Который, кажется, нисколько не собирался остывать. Напротив, чуть повернулся, закрываясь от камер, и скользнул свободной рукой по его бедру, задевая большим пальцем член. Нет, не просто задевая — целенаправленно погладив. Алеф ждал страха и отвращения, но вместо этого крепко зажмурился от стыдной вспышки острого возбуждения — совершенно настоящего.

Боже, ну хоть бы Мион сказал уже "Стоп!". Ведь дубль безнадежно запорот. Алеф одновременно и ждал сигнала, и безумно боялся, что тот прозвучит, и поцелуй придется разорвать. Что такие крепкие, такие горячие руки не будут блуждать по телу. И что придется показать всем стремительно оформляющийся стояк.

Дерек тем временем снова погладил его по бедру и снова задел член. Алеф шумно вдохнул, захлебываясь поцелуем и все нарастающим возбуждением. Отчаянно захотелось сделать ответный шаг. Пальцы дрожали и не слушались, когда он потянул с Маккентоевских плеч тяжелую кожаную куртку Центуриона.

Зато когда она упала на пол, в голове что-то перемкнуло. В конце концов, он здесь именно для этого. Здесь и сейчас он не просто может, он должен хотеть Маккентоя. А значит…

Мысль он не додумал. Вместо этого закрыл глаза и отдался на волю чувствам, которые немедленно потребовали поскорее найти кровать. Кстати, что-то такое было и в сценарии…

— Пошли, — сказал Алеф хрипло, с трудом оторвавшись от распухших, горячих губ, и толкнул Дерека в плечо.

Тот пошатнулся, но не двинулся с места. В первый момент Алеф испугался, что Маккентой снова прижмет его к стене, и тогда уже Мион точно остановит съемку. Но камеры по-прежнему работали, на площадке стояла абсолютная тишина. Алеф снова толкнул Дерека, заставив отступить назад, в направлении установленной в глубине декораций кровати.

Начиная с этого момента сценарий не был прописан вовсе, но даже если бы и был, вряд ли Дерек стал бы его придерживаться. Гнев его, кажется, слегка поутих, потому что, подойдя к кровати, он сел на нее и посмотрел на Алефа долгим пронзительном взглядом, в котором уже не было злости.

Алеф некоторое время смотрел на него, не в силах оторвать взгляд. Перед глазами мелькали сценки этих выходных: улыбающийся Дерек, веселый Дерек, мокрый и смеющийся Дерек. Медленно опускаясь перед ним на колени, он уже не помнил о камерах.

— Прости меня, — прошептал он, кладя руки ему на бедра.

Дерек кивнул, подался вперед, обхватил его руками и затащил на кровать, сходу подминая под себя.

— Неблагодарный гаденыш, — шепнул он ему на ухо и немедленно впился в губы требовательным, но уже куда более мягким поцелуем.

Быть придавленным к кровати тяжелым, разгоряченным телом оказалось непривычно. Но на удивление приятно. Алеф обнял Дерека, притягивая ближе, и снова закрыл глаза, отдаваясь поцелую, подчиняясь ему и растворяясь в нем.

Они целовались бесконечно долго. В живот уже недвусмысленно упирался каменно-твердый, по ощущениям просто огромный Маккентоевский член, собственный же болезненно ныл, прижатый чужим бедром. Но Алеф даже не пытался подвинуться или спихнуть Дерека с себя. Напротив, он с силой притягивал его ближе, гладил по спине. Безумно хотелось добраться до голой кожи, но не было сил, чтобы хоть на секунду разорвать поцелуй и расстегнуть плоские пуговицы на рубашке Центуриона, больно впивающиеся в грудину. Алеф просто вытащил ткань из-под ремня и потянул вверх.