Главный конструктор

День ото дня повышалась выучка учлетов. Однако экзамены на летчиков-парителей они еще не сдали. Поэтому занятия продолжались и позже в Москве, но уже не в Горках Ленинских, а в Краскове.

Летом 1928 года Сергей Королев снова отправился в Коктебель. По приезде туда учлеты собрали выделенные им два планера: «Кик» (Клуб имени Кухмистерова) конструкции А. А. Сенькова и «Дракон» конструкции Б. И. Черановского. Планер «Кик» быстро разочаровал учлетов: летные качества его были неважным. Но на этом «Кике» надо было сделать определенное число полетов, чтобы потом перейти на планер-паритель «Дракон». Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Однажды, после того как полеты закончились и планеры были уже в ангарах, пришло предупреждение: ожидается буря с силой ветра до 30 метров в секунду. Ангары-палатки, находившиеся на горе, вряд ли могли выдержать такой ветер. Решено было планеры из них вытащить, разобрать и разместить в оврагах, закрыв брезентом и укрепив камнями.

Учлеты дружно взялись за дело, большую часть планеров уже вынесли, когда ветер резко усилился. Работа пошла медленнее, каждую крупную деталь планера приходилось нести всей группой, облепив ее, подобно муравьям. Но ветер крепчал с каждой минутой. Учлеты устали. И тут нашелся Сергей Королев. Он стал громко подавать команды. Они звучали властно и энергично. Его энергия и бодрость передавались товарищам.

А когда в ангаре оставались лишь два планера — «Кик» и паритель Г-6 конструкции Грибовского — поднялась такая буря, что палатка уже еле держалась и вот- вот могла рухнуть. Нужно было решать, какой планер выносить первым. И учлеты взялись за Г-6. А «Кик» был обречен, так как спасти его уже не было возможности. И вскоре он был сломан рухнувшей палаткой.

Утром вновь пришлось ставить ангары. А потом начались полеты. Буря «помогла» учлетам: они, не летая на «Кике», сразу пересели на планер-паритель «Дракон».

Вернувшись в Москву после состязаний, Сергей Королев узнал приятную новость: с авиазавода, где он работал, его перевели в опытное конструкторское бюро, возглавляемое французским специалистом Полем Ришаром. Это бюро намеревалось строить торпедоносец открытого моря — ТОМ. Из советских специалистов в бюро работали С. А. Лавочкин, М. И. Гуревич, В. Б. Шавров, Н. Н. Камов, Г. М. Бериев и другие. Здесь же был и С. Н. Люшин, с которым Сергей Павлович еще больше сблизился после недавних состязаний.

У них появилась общая мечта: самим сконструировать и построить планер-паритель. Не откладывая дела, набросали эскиз парителя, каким он им представлялся. Споров не возникало — замысел обоим понравился.

Решили разработать предварительный проект. Квартира у Сергея Павловича была просторнее — она и стала местом прикидочных расчетов. В конце концов они остановились на необычном для того времени варианте: профиль был выбран с более высокими аэродинамическими характеристиками, чем обычно. Удельная нагрузка на крыло была взята весьма значительной, большим был и размах крыла.

Молодые конструкторы сошлись в своем стремлении добиться хорошей жесткости и прочности крыла, сбалансированности и устойчивости планера. Это, по их представлениям, было важно для получения добротных летных качеств и обеспечения уверенности пилота. Вопросы управляемости и скорости снижения рассматривались в нескольких вариантах, пока не был выбран наилучший.

Они настолько сжились со своим проектом, что уже ясно видели в воображении полет планера. Друзья просиживали над расчетами все свободное время. Когда предварительный проект, компоновка, расчеты были готовы, они передали их на рассмотрение технического комитета спортивной секции Осоавиахима СССР. Немало дней прошло, прежде чем они узнали о судьбе своего предложения. С нетерпением ожидал ответа Сергей Павлович, ему хотелось поскорее осуществить этот второй в своей жизни проект.

К счастью, на этот раз все обошлось хорошо. Им сообщили, что их расчеты одобрены и планер принят к постройке. Королеву и Люшину были выделены деньги на подготовку рабочих чертежей и отведено место для постройки.

Все деревянные детали — шпангоуты фюзеляжа, нервюры крыла и оперения, лонжероны — должны были выполнить столярные мастерские Щепетильниковского трамвайного парка. Мастерские Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского изготовляли металлические части. Королев и Люшин с волнением наблюдали за производством и приемкой готовых изделий.

Между собой они распределили подготовку рабочих чертежей. Сергей Павлович взял фюзеляж с набором, Люшин — крыло и оперение. У каждого из них было по помощнику, и они трудились в поте лица, используя каждую минуту свободного времени.

Шла зима 1929 года. В самый разгар работы над планером Королев узнал, что Осоавиахим создает группу из шести летчиков-планеристов для ускоренного обучения полетам на самолете. Этим экспериментом преследовалась цель: выяснить, помогает ли предварительное обучение на планере полетам на самолете. В то время в летных школах был большой отсев, и если бы планеризм оправдал себя, то получилась бы серьезная экономия средств и времени. В этом начинании можно видеть зарождение аэроклубов, которые появились позже.

Управление Военно-Воздушных Сил предоставило экспериментальной группе учебный самолет У-1. Академия имени Жуковского выделила инструктора. Когда о возможности учиться полетам на самолете услышал Сергей Павлович, он тут же сказал Люшину:

— Завтра с утра идем на врачебную комиссию.

— Я не пойду, — возразил Люшин, — у меня с детства атрофия мышц на левой руке.

— Могут не заметить.

— Нет, это сразу видно.

— Но если ты не пойдешь, то тебя наверняка не допустят к полетам, а тут есть какой-то шанс. Завтра утром я за тобой зайду и отведу на комиссию, — заключил разговор Королев.

«Я хорошо знал характер Сергея Павловича, — вспоминал потом Люшин, — знал, что у него слова никогда не расходятся с делом, и утром покорно отправился вместе с ним на комиссию».

Сергей Павлович успешно прошел комиссию, а Люшин — нет. Но благодаря планерной секции Осоавиахима, которая доказала, что он может и должен стать летчиком, он тоже был зачислен в экспериментальную группу. С марта 1929 года начались занятия и полеты (раз в неделю, по воскресеньям, а потом чаще). Инструкторы часто менялись, пока в группу не пришел летчик-истребитель Дмитрий Кошиц, который и дал планеристам настоящую путевку в небо. Группа, в которую входил С. П. Королев, была укомплектована молодыми ребятами, прошедшими на практике планерное дело и имевшими звание пилотов-планеристов. Поступающие проходили двоякий отбор: по летной успеваемости на планерах и по активности в общественной работе. Все учлеты и после начала занятий продолжали трудиться на производстве.

Обучение велось без предварительного прохождения рулежки, непосредственно с вывозки на самолете с двойным управлением, причем с первого же полета ученик садился на пилотское место. Учеба проходила весьма успешно, поскольку учлеты еще при полетах на планерах прошли «естественный отбор» и приобрели навыки пилотирования. Правда, некоторым планеристам немного мешала привычка к несколько грубым движениям рулями. Особенно она проявлялась у тех учлетов, которые наряду с обучением в школе продолжали летать на планерах (некоторые учлеты являлись инструкторами планерной школы). середины сентября группа учлетов приступила к изучению высшего пилотажа, причем в первых же полетах ученики показали полное владение машиной и отличную четкость выполнения фигур.