Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Казалось, ноги коня едва касались земли — но огромные её комья свидетельствовали об обратном. Он нёс и нёс, упрямо рассчитывая меня сбросить…
А затем я положил руку ему на шею. Не сжал, как до того, а именно положил; по-хозяйски.
— Тише, — велел я. — Спокойный шаг.
Конь будто споткнулся на лету… а затем снова продолжил бег, не понимая, что происходит.
— Спокойный шаг, я сказал, — ровно повторил я. — Давай. Соображай, чего от тебя хотят.
…толпа уже не ревела — она тихо постанывала от восторга, когда я на спокойно идущем коне остановился
— Кажется, я прошёл испытание? — хмыкнул я, не спешиваясь.
— П… П… — барон заикался и никак не мог выговорит слово. — Прошёл?..
— Парень, — странно глядя на меня, уточнил один из его телохранителей, — испытанием было продержаться на Буране десять секунд. Ты…
Я пожал плечами, спрыгивая с коня; Буран довольно фыркнул, когда моя рука прошлась по его холке.
— То есть, я прошёл испытания, — подытожил я. — И что теперь?
Весь табор взирал на меня с каким-то мистическим трепетом.
— Ты прошёл, — кивнул барон, подходя ближе. — Ты достоин стать мужем Роксоланы. Ты будешь принят в мой род, как мой любимый сын, и…
Ох. Тяжело, когда тебе навязывают то, что тебе совершенно не нужно.
— Не-а, — отозвался я.
— Не-а? — растерянно повторил барон.
— Роксолана… — я обернулся на Данко. — Вон, пусть он станет её мужем.
По толпе прошёл изумлённо-возмущённый ропот.
— Отдать её этому мусору?..
— Он назвал его своим другом. Откуда у Данко такой друг?..
— Но… ты видел, что он делал?
— Испытание выиграл ты, а не он, — недовольно кося глазом, возразил Драгомир.
— Испытание выиграл я, а не он, — согласился я. — И как победитель испытания, я говорю: пусть Роксолана станет женой Данко.
— А ты?.. — барона такая перспектива совершенно не радовала.
— А я тоже без награды не останусь, — сообщил я, указывая на чётки. — Вот моя награда, барон. Отдай её мне.
Барон нехорошо скривился. Кажется, любые отеческие чувства, которые он ко мне испытывал, куда-то делись.
— Не забывайся, Никс, — отрезал он. — Это — моя семейная реликвия, и никто не может…
— Я могу, — возразил я. — Я могу много чего из того, что не могут другие. Разве я не доказал это?
У барона дёрнулся глаз.
— Наглец, — сощурился он. — Я предлагал тебе стать моим зятем…
— А я выбрал другую награду, — я выдержал его взгляд. — Так что, барон?
Драгомир не ответил — но по его лицу и так было понятно, что ничего хорошего. Нет, он не отдаст чётки добровольно. Да и вообще…
Я ещё раз поглядел на изделие из алжирского золота. Стоит того или не стоит?..
…стоит, однозначно.
Рывок.
Чётки слетают с руки барона, не успевшего даже опомниться — а я уже одним движением взлетаю на коня.
— Вперёд, Буран, — приказываю я; поводья натянуты. Не самое привычное средство передвижения, но Буран слушается меня беспрекословно, будто читая мысли. Словно между нами… установилась какая-то связь.
Всё дальнейшее тонет в криках, воплях, шуме и беготне. Кто-то бежит ко мне, кто-то — от меня; в панике цыгане сминают собственные палатки, от шума воздух становится густым.
Буквально
на лету, за долю секунды, я дёргаю вверх — и Илана вылетает из толпы, как морковка с грядки, приземляясь на спину Бурану. Тот недовольно дёргает головой, но продолжает нести меня вперёд, не останавливаясь.Данко, почти затерявшийся в толпе, делает знак рукой, сам выбираясь к краю табора; отлично. Кивнув ему в благодарность, я сворачиваю в указанную сторону.
Я успеваю увидеть, как местные ромалэ седлают других Одарённых коней и пускаются в погоню. Деревья приминаются от скорости, но им не нагнать Бурана.
…в парке ещё есть какие-то люди, но я даже не успеваю разглядеть, кто это: цыгане, медведевские типы в костюмах или обычные прохожие. Буран летит, угадывая направление заранее, до того, как я скомандую.
…неужели и правда связь? Я без понятия, первый раз в жизни вижу Одарённое животное.
Погоня безнадёжно отстала. Гудят машины, скрипят тормоза; копыта с грохотом несутся по асфальту, и я лишь мельком кидаю взгляд на часы на одном из зданий.
Вовремя.
Дёргать за поводья не нужно; Буран действительно меняет маршрут, стоит мне только подумать. Лавируя между машин с невероятной для такого великана ловкостью, он несётся в сторону условленного места, а парк с цыганами, культистами, киношниками, убийцами и всеми остальными тает позади.
Милое местечко. Обязательно ещё как-нибудь загляну.
Сказать, что у Ратибора Горыныча отвисла челюсть, когда Буран резко затормозил возле его машины — значит ничего не сказать. Вечно невозмутимый старик словно окаменел, изумлённо оглядывая то меня в цыганской шляпе, то закутанную в косынку Илану, то Бурана.
…я слезал с коня с некоторой неохотой. Словно… стало как-то не по себе.
Я задержал руку на морде Бурана.
— Не до свидания, — сообщил я ему. — До встречи.
Буран кивнул мне — и быстрой рысью направился прочь, обратно по переулку. Место не очень людное, и всё же я видел, как на него (и на нас, соответственно) оборачиваются все, кому не лень.
Я поспешил залезть в машину; Илона, глотающая воздух, сделала то же самое.
—…Йошида, я не буду спрашивать, какого хрена, — медленно заговорил старик, отмирая. — Но…
— Всему есть разумное объяснение, — хмыкнул я, обнаруживая, что всё ещё сжимаю во второй руке чётки барона Драгомира. Ха. Даже не порвались. Я убрал чётки в карман.
— Что на тебе надето? — старик никак не мог прийти в себя.
— Рабочая маскировка, — отозвался я. Илана с видимым отвращением стянула с головы косынку, и Горыныч выпучил глаза ещё больше.
— Это что… Илана Медведева?!
— Трогай давай, — отмахнулся я. — Потом как-нибудь соберёмся, и я всё тебе расскажу, в красках и деталях. Под водочку и сало.
— Водочка и сало — это хорошо, — философски заключил Ратибор, заводя мотор. — Это привычно.
Машина тихо тронулась от условленного места, в котором Горыныч должен был ждать меня в это время. Удачно получилось, задержись я чуть позже — и пришлось бы добираться до ресторана своим ходом.