Главный приз – планета Земля

– Похоже, мы с тобой оба пострадали за любовь, – произнёс Боб, – только ты за любовь к женщине, а я – за любовь к деньгам. Зная твой характер, Глеб, я готов биться об заклад, что именно тебе достался главный приз. Ты, наверное, счастлив в браке? А я не виделся с Кети уже целых пять лет.

– Барбара погибла в горах, под лавиной, два года назад.

– Прости, Глеб, – сказал Боб, нахмурившись, и, чтобы как-то разрядить обстановку и оборвать затянувшуюся паузу, произнёс:

– А скажи на милость, куда подевались все заключённые?

– А ты разве не знаешь?! Дело в том, что по случаю «конца света» президент объявил всеобщую амнистию. К Земле несётся железная глыба десяти километров в диаметре. И похоже, что на этот раз никто не спасётся. Было принято решение об эвакуации. На наш счастливый случай подвернулись инопланетяне… Короче, мы все летим на их планету.

– Астероид!? Инопланетяне?! – Боб ошарашенно уставился на Глеба. – Да откуда мне все это знать!? Из моих «телохранителей» слова лишнего не вытянешь! По какому принципу вы их набираете? Объявляете конкурс молчунов и берёте на работу победителей? Стоун, тот иногда «выплюнет» несколько слов сквозь зубы, а второй бежит от меня, как чёрт от ладана. Если бы не книги, я давно бы уже с ума свихнулся! Значит, говоришь, астероид! – сказал Боб после некоторого молчания, – Неожиданный поворот! – произнёс он и снова задумался.

Глеб тоже размышлял, подбирая слова, а затем, пытаясь говорить как можно убедительней, сказал:

– Послушай, Боб! Дело в том, что амнистия распространяется на всех заключённых, но осуждённых на «пожизненное заключение» было решено на борт звездолётов «не брать». По-моему, это несправедливо! Меня направляют штурманом на один из русских звездолётов. Я хочу взять тебя помощником, Боб. Как раньше! Помнишь! Документы переделаем. В такой суматохе никто ничего не разберёт. Кети полетит с тобой. Что скажешь, Боб?

– Спасибо, что не забыл обо мне!

– Это всё, что ты мне хочешь сказать? Я никогда не забывал о тебе, Боб! Как я могу забыть человека, спасшего мне жизнь. Как я могу забыть человека, тащившего меня с переломанными ногами шесть километров до звездолёта, когда у него самого заканчивался запас кислорода. Все эти пять лет твой номер хранится в памяти моего видеофона. Я искал тебя, но все данные осуждённых на пожизненное заключение были засекречены, чтобы исключить возможность побега. Меня назначили сюда буквально неделю назад. И вот сегодня я узнал, что заключённый под номером 301 никто иной, как мой друг Боб Харрис!

– Ты тоже меня спас тогда, при покушении на президента, вынес меня, раненного, из-под обстрела. Так что ты мне ничего не должен! У меня твой номер тоже должен был сохраниться. Нам не положено иметь видеофонов. У нас их отбирают. А по поводу твоего предложения я скажу так. Спасибо тебе, но, знаешь, Глеб! Я не полечу! Общество не желает присутствия рядом с собой такого индивидуума, как я. Так не будем разочаровывать общество!

– А ты надеялся, что тебя у тюрьмы будут встречать с цветами восторженные толпы людей! После того, что ты совершил! Боб, ты ограбил инкассаторский звездолёт, застрелил капитана и ранил охранников. И ты после этого рассчитываешь на всеобщую любовь и уважение!

– Они первыми открыли стрельбу! Ты-то мне веришь?! Я только защищался! – Боб замолчал. В памяти уже в который раз всплыли события того злополучного вечера. Они стояли друг напротив друга, держа оружие наизготовку. С одной стороны отсека звездолёта стояли капитан корабля и двое охранников, с другой – Боб и механик корабля Браун. Они давно готовили план ограбления. Но всё пошло не так с самого начала. Снотворное, которое они подсыпали в кофе капитана и охранников, почему-то не подействовало, и те обнаружили злоумышленников в денежном хранилище.

– Мы не хотим кровопролития! – сказал тогда Боб. – Мы только возьмём немного денег и улетим. Вас мы свяжем и затем дадим сигнал бедствия.

Неизвестно, кто первым начал стрелять. Кажется, это был механик Браун. В результате перестрелки капитан и механик были убиты, а охранники и Боб были ранены. Пуля раздробила ему колено. С тех пор Боб прихрамывал на правую ногу.

Затем Боб, стиснув зубы от боли, наложил жгут выше раны, туго забинтовал колено и, приволакивая ногу, направился к выходу. Он запер охранников, дал сигнал бедствия и, прихватив два мешка с деньгами, уже собирался покинуть корабль на автономной капсуле, как звездолёт окружили полицейские корабли. Видимо, кто-то из охранников всё же успел вызвать подмогу. Последнее, что запомнил Боб перед тем, как потерять сознание, были наручники, застёгивающиеся у него на запястьях.

– Впрочем, – размышлял он впоследствии, – хорошо то, что хорошо кончается! Потеряй я сознание при подлёте к Земле или при посадке, последствия могли быть намного хуже.

– Знаешь, Глеб, – наконец произнёс Боб, – мои родители и старший брат умерли от голода, а моя сестра умерла, так и не дождавшись бесплатного лекарства.

– Многие тогда умирали, и всем приходилось голодать! Мои родители и мой старший брат тоже умерли! А меня, полуживого, подобрал патруль Красного креста, – прервал его Глеб.

– Нет, не все, Глеб! Не все! Когда многие голодали, некоторые жрали клубнику, выращенную в марсианских теплицах. А почему, Глеб? А потому, что у них были деньги! Деньги, Глеб! И тогда я дал себе слово, что, когда я вырасту, у меня будет много денег – этих разноцветных бумажек, и мои дети не будут голодать и не умрут от болезней только от того, что у их отца нет денег на их лечение. Я не полечу, Глеб! Прости! Спасибо тебе!

– Что же ты намерен делать?

– О! У меня множество планов! Я «запланировал» их, сидя в одиночной камере. Первым делом куплю себе дом или, лучше, виллу на берегу океана. Я всегда мечтал жить на берегу океана. Или нет, лучше остров! Я думаю, что в связи с приближающимся апокалипсисом цены на недвижимость должны сильно упасть. У меня где-то завалялась пара долларов, думаю, этого хватит! После этого я встречусь с Кети. Через недельку-другую провожу её на звездолёт, а сам сяду на берегу океана, открою баночку пива и буду ждать «конец света».

– Как сказал бы средневековый герольд, – живи достойно, умри красиво! Боб, сейчас не средние века. Романтика осталась в прошлом. Нас – землян, осталось катастрофически мало, и мы должны элементарно выжить.

– Я согласен выживать, Глеб, но только здесь. На Земле! Жить где-то на другой планете, пусть даже в своей галактике, и знать, что нашей Земли больше не существует, я не смогу, это невыносимо, Глеб! Я останусь здесь! И будь что будет!

– Ну что ж! Хорошо, Боб! Это твой выбор! А затея с островом вполне осуществима. Кстати, твоя пара долларов тебе не пригодится. Деньги как всеобщий эквивалент стоимости вещей были не так давно упразднены.

– Как же можно обходиться без денег?

– Да очень просто! Незначительные вещи, например, еду, одежду или, скажем, параплан, ты можешь взять бесплатно в магазине. Они всё ещё так называются по старой памяти. Если захочешь что-нибудь более существенное – дом или флайер, то оставляешь заявку, и в течение трёх дней её удовлетворяют. Общество достигло такой степени развития, что предложение превысило спрос. Все материальные блага распределяются между странами соразмерно количеству проживающих там людей. Да, собственно, и стран-то в прежнем понимании уже не существует. Можешь вызвать такси-флайер, и робот беспрепятственно отвезёт тебя в любую страну, в любую точку планеты. Захотелось тебе, к примеру, посетить Гималаи. Берёшь такси, называешь конечную точку маршрута и, пожалуйста, – через несколько часов уже любуешься Джомолунгмой. По пути можешь останавливаться в любом уголке Земли. Ни тебе границ, ни виз. Вся Земля, как один общий дом. На Земле много красивых мест. Сейчас почти все загрязнённые радиацией участки суши очищены, только по одному или двум изотопам урана ещё сохраняется умеренный уровень опасности, поэтому можно безбоязненно путешествовать. Очень много незаселённых территорий. Так что с островом проблем не будет.