Главный приз

— Объект на месте.

— Начинайте.

Зашуршало, загудело, запищало, оператор привстал со стульчика, просипел в микрофон:

— Петрович, ну как там?

— Да никак, — отозвался хрипло динамик, — всё по схеме.

Звуки в круглом, обшитом белыми панелями зале, забитом приборами, вдруг неуловимо меняются. Трещит в динамике голос Петровича:

— Ну давай, так твою! Пошло дело.

И хриплый голос оператора:

— Показатели далеки от расчётных.

Снова, уже громче:

— Слышишь, у меня зашкаливает. Должно падать, а оно вверх лезет, как черт… Петрович, давай сигнал! Глушить надо эту хрень к ядрёне матрёне!

Вместо голоса Петровича слышен лишь пронзительный свист и неясный глухой гул.

В вертолёте, совершающем очередной круг, один человек сказал другому:

– Диспетчер докладывает о превышении норм. Это нормально?

Притулившийся у борта человек отвечает, кутаясь в воротник драпового пальто:

— В пределах допустимого превышение возможно, плюс-минус…

— Вы уверены? — отрывисто спросил третий.

Человек в пальто пожал плечами.

— В крайнем случае там есть защита.

— Стандартная. Вы уверяли, что этого достаточно.

— Да, для штатных режимов. Я уже вам объяснял…

— Мы вас внимательно выслушали, — оборвал его человек у передатчика.

Человек в драповом пальто втянул голову в плечи, укутался в толстый не по-весеннему шарф. Пробормотал в воротник:

— В конце концов, там же бункер. Он бетонный.

Из передатчика раздался невнятный вопль, и Крот выкрикнул:

— Сокол, поднимайтесь выше! Выше иди!

Они опустили глаза и увидели, как серые бетонные кубики далеко внизу меняют свои очертания. Как шевелятся плиты перекрытий, а полосатая труба описывает утыканной прутьями антенн головой широкие круги.

Потом вспухла земля, в середине этого на глазах растущего пузыря образовался нарыв, и земляной круг выдохнул, словно лопнул, выплюнув круглый кусок металла. Вслед ему взметнулись струи того, что раньше было железобетоном.

– Мама, — сказал один из сидящих в вертолёте.

Лётчик положил машину в вираж, уходя вверх и вбок. Свистящая и ревущая материя поднималась всё выше. Словно завязший в прозрачной патоке вертолёт двигался медленно, медленно, и так же неторопливо двигалась кипящая волна, пока не поднялась высоко в небо, и не закрыла горизонт для тех, кто был внутри.

Глава 17

Светочка скосила подведённый чёрной тушью глаз в сторону старшего менеджера Сутейкина. После того, как Сильвия отхлестала её по щекам в женском туалете, с трудом приведя в чувство, Светочка пребывала в миноре.

— Супер. Он меня боится.

Она улыбнулась, а Сутейкин побледнел и спрятался за экран коммуникатора.

— Не знаешь, с чего это он?

Сильвия поняла, что ничего из случившегося в туалетной кабинке Светочка не помнит.

В коридоре Сильвию подхватила под локоток Ксения Леопольдовна. Спросила, глядя в глаза:

— Тебе уже лучше, дорогая? Я же говорила, таблетки помогут. Патентованное средство.

— Ксения Леопольдовна, простите, я ваши таблетки не стала пить. У них неприятный побочный эффект.

— Нет там никакого побочного эффекта, — отрезала Ксения, укоризненно глядя на Сильвию. — Я понимаю, бабушки старенькие всего нового боятся, но ты, милочка, ты же университет закончила. Это хорошее, проверенное средство безо всяких побочных эффектов.

Сильвия понизила голос:

— Ксения Леопольдовна, а вы сами их принимали? Я ведь недавно привидение видела у нас в туалете. Здоровый такой блондин прошёл прямо через стенку. Не пейте этих таблеток. Лучше травку попить. А ваши таблетки я в унитаз выбросила.

Ксения оглянулась по сторонам, наклонилась к самому уху Сильвии и тихонько сказала:

— Дорогая, я тоже это видела. Прямо у себя в кабинете. Я уже намекала Базиль Фёдоровичу — это ненормально, что у нас такие охранники по фирме шастают. Но он и слышать ничего не хочет. Эти мужчины, они такие твердолобые. Думают, если подписали договор, так всё в порядке. А я так скажу: хорошо, что не кровью они его подписывали, а чернилами.

Ксения Леопольдовна озабоченно покачала головой.

Сильвия обвела секретаря широко раскрытыми глазами. Нет, долой таблетки.

***

Базиль Фёдорович покинул банк с ощущением съеденного холодного угря. Давно уже ему не отказывали в кредите. Клерк, воплощение респектабельности и хорошего вкуса, был суетлив и вертел головой, словно ему за ворот попала муха.

В потоке слов, которым директору пытались подсластить пилюлю, тонул истинный смысл, и Базиль почти физически ощутил беспокойство клерка. Потом он увидел заглянувшего в кабинет человека в комбинезоне и с чемоданчиком в руке, и директору стало ясно, что систему банка поразил тот же загадочный вирус, что и остальных.

Базиль Фёдорович вырулил со стоянки. Мигнул сигнал светофора. Директор, ещё не остывший от отказа, принялся поворачивать к выезду на шоссе. Дорога в этот час была свободна, он уже почти выехал на полосу, как заметил быстро растущий силуэт мчащегося на огромной скорости автомобиля. Если бы не хорошая реакция спортсмена, регулярно сигающего с крыш небоскрёбов на очень жёсткую мостовую, когда от доли секунды зависит, останешься ты в живых или украсишь своим телом городской пейзаж, по Базилю можно было составлять некролог.

Массивный, от скорости размазанный силуэт спортивной машины промелькнул прямо перед его глазами, и директор проводил его взглядом. Он знал, что только привычка водить самому, не пользуясь автоматом, спасла ему жизнь.

«Как день начнёшь», — подумал Базиль Фёдорович, — «так и проведёшь». От намеченной встречи с представителями застройщиков, которые вот уже который год тянули с них арендную плату, он уже не ждал ничего хорошего.

Так и вышло, и лишь твёрдость директора, обозлённого разговором с вертлявым денежным мешком, вывела разговор из пучин финансовых затруднений на путь компромисса.