Главный приз

Мари посмотрела вдоль шоссе. Она увидела припарковавшийся у обочины автомобиль. Новенький автомобиль престижной марки, из тех, что возят солидных людей. Машина шефа.

***

Господин Фрезер смотрел, как госпожа Иванова забирается в салон. Всегда чистенькая и элегантная, Иванова выглядела так, словно провела ночь на сеновале. Её обычно безупречная причёска торчала во все стороны, светлый плащ был покрыт пылью и сзади вымазан в земле. На локте виднелось пятно от растёртой травы.

Мари уселась, шофёр захлопнул дверцу. Машина легко отделилась от обочины, вышла на проспект, быстро набрав скорость, и встроилась в ряд машин, идущих в сторону центра.

— Куда вас отвезти? — сухо спросил Фрезер. Услышал сопение, и обернулся к Мари.

Она вытянула из кармашка крохотный носовой платок, и теперь тихо шмыгала носом, тыча цветной тряпочкой в уголки глаз.

— Домой, — сказала она сдавленным голосом. — Я хочу домой.

Он обвёл её взглядом. Да, в офисе ей сейчас делать нечего.

— Хорошо. Я отвезу вас домой, и вы объясните, что случилось.

***

Фрезер ждал, пока Мари Ив дрожащей рукой поворачивает в замке ключ. Реакция на простой вопрос, что с ней случилось, оказалась бурной и имела последствия для обоих.

Услышав вопрос шефа, Мари медленно повернулась, молча обвела глазами сверху донизу, от воротничка рубашки до брючного ремня, и влепила ему звонкую оплеуху. Изумлённый шеф так же молча схватился одной рукой за онемевшую щёку, а другой с трудом удержал подчинённую, очевидно стремящуюся выцарапать ему правый глаз.

На некоторое время установилось статус-кво, прерываемое пыхтением. Потом стороны посмотрели друг на друга, и опустили руки.

— Простите меня. — Мари Ив отодвинулась. — Не знаю, что на меня нашло.

Господин Фрезер оправил манжеты рубашки и осторожно дотронулся до щеки. Подвигал губой. Рука у девицы оказалась тяжёлой.

— Теперь вы мне всё должны рассказать, как честный человек. — Он усмехнулся, глядя на растерявшуюся Мари. — Я провожу вас до квартиры, и мы поговорим.

Потом он прошёл за ней в крохотную кухню. Мари включила кофеварку, уселась на круглый барный стульчик и положила руки на коленки, как школьница. Он присел на стул напротив. Кофеварка зашумела, по кухне поплыл аромат свежесваренного кофе.

— Простите, — ещё раз сказала Мари Ив, глядя в сторону, — это не повторится.

— Вы устали. Наверное, я переоценил ваши силы, когда давал поручение.

— Я не понимаю, не могу понять, зачем это нужно. Какой смысл в том, что я делала? Разве этим не занимается уже полиция?

— А при чём здесь полиция?

— Не знаю. Я уже ничего не понимаю.

Мари Ив ждала ужасной смерти с той минуты, как поняла, где она видела обугленные ножки со следами вилок на остатках розовеющего мяса. Прозрение пришло к ней в тот момент, когда, по всем правилам, в голове должна была образоваться приятная пустота. А перед глазами в ослепительном фейерверке закружатся звёздочки, птички, или, на худой конец, рыбки.

Огонь, пылавший вокруг, оказался не страшным, коснулся и исчез, оставив аромат сожжённой травы. И Жрец, прижавший Мари к горячему камню с такой удобной выемкой, оказался обыкновенным представителем мужского рода. Словом, ничего сверхъестественного не случилось, и не сошла на неё благодать Живительного Огня. А вот ужас, ужас ожидания проник в душу, и оледенил даже алтарь под её многострадальной спиной.

И пока свершалось великое действо, и после, когда она уселась на траве у алтаря и они вместе вкусили вино из серебряной чаши, она лишь ждала момента, когда займёт своё место на круглом блюде.

И даже пляски разгорячённых почитателей Живительного Огня, когда они, взявшись за руки, побежали вокруг поляны, выделывая заплетающимися ногами смешные кренделя; ни хоровое пение, распугавшее окрестных птиц; ни даже зрелище не слишком аппетитного стриптиза, устроенного одной распалившейся дамой, не вывели её из оцепенения.

Она смутно помнила, как они, поменяв балахоны на привычную одежду, забирались в автобус. Как кто-то деловито засовывал свёрнутые в один рулон ритуальные одежды в холщовый мешок. Мешок и опустевшая птичья клетка отправились в багажник, дверца захлопнулась, автобус выехал на дорогу. И лишь когда впереди показались окраины города, освещённые утренним солнцем, Мари поняла, что есть её сегодня не будут.

***

— Думаю, Мари, мне нужно рассказать вам всё, — шеф побарабанил пальцами по столу. Взглянул на руку и поморщился.

Господин Фрезер помолчал, глядя на пальцы, машинально растирающие прилипшую крохотную мушку. Наконец тихо кашлянул, и начал рассказ.

Несколько лет назад, когда он был ещё простым начальником службы кадров в солидной фирме, ему поступило предложение. Некие люди назначили ему встречу, и он на эту встречу пошёл. На этой встрече ему было сделано заманчивое предложение, от которого он не смог отказаться. Теперь он понимает, что, прежде чем выйти на господина Фрезера, о нём узнали всё. Даже то, о чём он и сам не знал.

Ему предложили услуги по обеспечению внутренней и внешней безопасности его фирмы, и обещали поднять эту самую безопасность на немыслимую прежде высоту. Разумеется, господин Фрезер осознал всё важность открывшихся перед фирмой перспектив.

В наше время, когда поговорка о том, что человек человеку есть волк, давно устарела. И не волк уже человек человеку, а самый что ни на есть лютый зверь, коему названия ещё не изобрели. Что уж говорить о деловых партнёрах, о фирмах и корпорациях, где отчёты о повседневных делах напоминают фронтовые сводки, а совет директоров проходит в обстановке, напоминающей известную картину известного художника «Совещание в Филеево». Это война, невидимая война, где есть свои солдаты и генералы, рыцари плаща и кинжала, и где пленных иногда берут, а иногда нет.

Словом, господин завкадрами предложение оценил. И с этого момента он ведёт отсчёт своей новой жизни, ибо то, как он жил до этого, было лишь прелюдией.

Конечно, господин Фрезер не легковерный мальчик. Он бы не связался с никому неизвестной конторой, что бы они там не говорили про его, Фрезера привычку мочиться в детстве в постель. Этим нынче никого не удивишь. Он потребовал предъявить серьёзные аргументы. И ему их предъявили. Он до сих пор не может забыть этого.

Со временем, и как-то очень быстро, подробности выветрились из его памяти, оставив лишь ощущение холода в животе и странного, животного страха. Максимилиан Фрезер понял твёрдо лишь одно — он имеет дело не с обычными людьми. А может быть, совсем даже не с людьми. Но догадки свои он оставил при себе. Потому что результат соглашения превзошёл ожидания господина завкадрами.

Коротко говоря, за короткое время он смог выдвинуться в глазах руководства, внеся ряд существенных предложений, вначале принятых с недоверием. Но вскоре его предложения блестяще осуществились на практике. В результате его личной инициативы, поддержанной некоторыми членами совета директоров, дела фирмы пошли в гору. А те, кто был против, почему-то стали давать промашки, терять очки, и наконец с позором ушли со сцены. И вот он уже председатель совета директоров, а ретрограды и противники перемен остались в прошлом.