Главный свидетель

– Я верил, что в свое время, усвоив и осознав цели и задачи нашего движения, Кендал примет „Братство“ всей душой. Но гордость не позволила бы ей принять Лотти. Никогда. И вполне справедливо. Ведь ты изменял ей, сынок, но не по своей воле, уж я-то знаю. – Он ткнул пальцем в сторону лежащего на кровати трупа. – Ее тело было создано дьяволом, дабы разжигать твою похоть, и вся вина за адюльтер лежит на ней. Она искушала тебя и лишала возможности к сопротивлению. Так что не стоит по ней убиваться.

Он похлопал Мэта по спине:

– А теперь давай-ка перенесем вещи в машину. Нельзя допустить, чтобы эта тварь помешала тому, что должно быть сделано – возвращению твоего сына.

Глава тридцать четвертая

Дом находился на почтительном расстоянии от дороги, и добраться до него можно было только по узкой аллейке, крытой гравием и обсаженной по сторонам деревьями. Их кроны широко раскинулись над дорожкой, образуя почти непроницаемый для света шатер.

Как убежище, дом, располагаясь в удачном месте, подходил почти идеально.

Стояла глубокая ночь. В течение часа или дольше на дороге не появился ни один автомобиль, выключив фары, они несколько раз проехали мимо входа в аллею, потом вернулись и за глушили двигатель. Некоторое время посидели молча, пытаясь определить, знают ли в доме, что кто-то подъехал. Прошел час. В доме не наблюдалось ни малейшего признака жизни.

– Думаешь, она здесь?

– Пока не войдем – не узнаем. Вряд ли она станет выставлять свое присутствие на показ.

Под покровом ночи они быбрались из автомобиля и начали осторожно пробираться вдоль аллеи, отводя ветки руками. Две высокие тени среди мириад дрожащих ночных теней. Ярдов за тридцать до двери присели и еще раз визуально обследовали дом, ранее принадлежавший Элви Хэнкок, бабушке Кендал.

Вынув карманные фонарики, чтобы в случае чего посигналить, молча двинулись вперед. Один метнулся, широко забирая влево, другой побежал направо. Оба старались держаться в тени деревьев и не показываться на открытом месте. Обогнув дом с разных сторон, они сошлись на заднем дворе у небольшого сарайчика.

– Слышал или видел что-нибудь?

– Тихо, как на погосте.

– Это вовсе не значит, что их с ребенком там нет.

– А Макграт?

– Кто его. Знает?

Они в нерешительности посмотрели друг на друга.

Наконец один спросил:

– Ты готов?

– Пошли.

Они собрались было вскрытьь замок черного входа, как вдруг обнаружилось, что дверь отперта. Она только слегка скрипнула и без малейшего усилия распахнулась.

Гости беззвучно вошли в коридор и оттуда проникли на кухню.

Насколько они могли разобрать в темноте, кухонька была, как конфетка – все тарелки тщательно перемыты, ни малейшего беспорядка на стойке. Один из мужчин открыл холодильник, посмотреть, что внутри, но там в тот же миг зажглась лампочка и загудел мотор. Пришлось быстро закрыть дверцу.

Кендал тотчас встрепенулась и села на постели.

– Что это было?

– Что?

Что-то встревожило женщину, и она проснулась от страха, но без видимых причин.

– Слышал? – прошептала она.

Джон приподнял голову и прислушался, но в доме стояла мертвая тишина.

– Ничего не слышал. На что это смахивало?

– Не могу сообразить. Извини, что разбудила. Скорее всего мне приснилось.

– И напугало.

– Наверное.

Он приподнялся на локте и погладил ее обнаженное плечо:

– Малыш в порядке?

– Все хорошо.

Они оставили Кевина с собой, после последнего кормления Кендал. Он так и заснул, свернувшись калачиком на подушке у ее груди. Кендал же лежала, ощущая пресс и чресла Джона. Он обнял ее и покрепче прижал к себе. И тогда Кендал постаралась расслабиться – рядом с Джоном она чувствовала себя в безопасности.

Тем не менее она ничуть не жалела, что как следует спрятала револьвер Джона. Она ненавидела оружие. Посмертная маска Бамы, иногда всплывая в памяти, мрачно напоминала ей, что несет с собой один лишь выстрел. Хотя Мэт неоднократно пытался научить ее обращаться с пистолетом, Кендал так ни разу и не нажала на спусковой крючок.

Но приведись ей спасать Жизнь Кевина или Джона, она, без сомнения, выстрелила бы и даже убила.

Они уже бродили по дому минут пять, из осторожности встав на цыпочки, но до сих пор так и не выяснили – прячется здесь их жертва или нет.

Они, крадучись, переходили из, комнаты в комнату, но для них все еще оставалось тайной, жил ли кто-нибудь здесь в последнее время. Конечно, можно было определить в два счета, воспользовавшись фонарем, но они не собирались раскрывать свое присутствие.

Так прошло еще минуты три. Затем они посмотрели друг на друга, и один из них недоуменно пожал мечами. Другой знакам дал ему понять, что настала пара обследовать спальные помещения, поскольку, если кто и, был дома, то, вероятнее всего, в это время именно в спальне.

По одному неизвестные просочились в холл, куда открывались три разные двери. Они уже было: собрались войти в первую комнату, как вдруг „основной“ едва не споткнулся обо что-то, правда, в самый последний момент удачно избежал прикосновения. Он нагнулся и поднял с пола… плюшевого мишку.

Он показал его напарнику, и оба молча улыбнулись.

Тот, во главе, жестом указал на третью спальню, а второй, согласившись, кивнул. Дверь в спальню была приоткрыта. Они тихонько толкнули. Медленно, беззвучно она распахнулась настежь. Они, про себя сосчитали до трех и с противоположных сторон черного дверного проема молниеносно ворвались в комнату.

Кендал опустила несколько монеток в щель автомата. Сработал междугородный коммутатор, и телефон абонента издал длинный требовательный звонок. Вспотевшей от волнения рукой Кендал еще сильнее сжала трубку. На второй звонок отозвалась Рики Сью.

– „Бристол и Мазерс“.

– Это я. Ничего не говори, слушай. Ты можешь разговаривать?

– Боже мой! Ты жива! Я просто с ума чуть не сошла от волнения. Даже похудела. Лучше диеты, чем ты, не придумаешь.

– Я, конечно, знала, что ты волнуешься, но рисковать не могла. В сущности, мне и сейчас-то звонить не следовало.