Главред: назад в СССР

Середину осени, конечно же, трудно назвать удачным временем для базарного шопинга а-ля СССР, однако тут до сих пор продавались поздние фрукты вроде антоновки, тепличные овощи, десятки, если не сотни, разнообразных солений, рыба и, конечно, грибы. Свежие, соленые, сушеные, маринованные — на любой вкус и кошелек. И вот тут я понял, что зря не взял в прокате тот самый туристический рюкзак, о котором вспоминал. С другой стороны, я вполне могу здесь же купить хозяйственную сумку, а потом прикрутить ее к багажнику «Салюта», дожидавшегося меня при входе. Цепочка с замком оказались добротными, так что унести велосипед можно разве что вместе с железным забором. Хотя, конечно же, никто в это время даже пытаться не будет.

Сумку я и впрямь прикупил тут же, у хитро улыбающегося грузина, который пытался мне втюхать нагрузкой женский ридикюль, утверждая, что он из ФРГ. Я ответил решительным отказом, но продавец не расстроился, так как сразу переключился на мужа эффектной брюнетки в брючном костюме.

Я прогуливался вдоль рядов и боролся с искушением скупить все, хватило бы только денег. Но в итоге набрал грибов, сушеной рыбы, яблок и банку соленых огурцов. Все это я уместил в купленной у грузина сумке, примотал ее приобретенной здесь же, на рынке, бечевкой к багажнику, отстегнул велик и поехал в «качалку».

Субботний Андроповск был невероятно прекрасен. Я пересек мост через Любицу и двинулся дальше к дому номер шесть по улице Пролетарской. Меня обгоняли сто тридцатые «ЗиЛы», бортовые «газоны» модели 52–03, пассажирские «ПАЗики» и «ЛиАЗы». И вообще, парк автобусов и грузовиков был довольно разнообразен. Легковушек же попадалось традиционно мало — личный транспорт еще не получил широкого распространения. Так что чаще всего мне встречались «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы» и, конечно же, «Волги». Чаще двадцать четвертые, но хватало и классических двадцать первых.

Небо слепило яркой синевой, на которой выделялись пламенной расцветки осенние деревья. Любица отражала и то, и другое, блестя уже холодной октябрьской водой. Где-то далеко гремел Афганистан, фонил Чернобыль, но не было ощущения какой-то хрупкости. Напротив, жизнь виделась монолитно стабильной, все вокруг дышало уверенностью в завтрашнем дне. И пусть эта страна не была идеальной, в ней точно имело место спокойствие. Кто-то считает это застоем, я же не соглашусь. Да, СССР где-то не хватило качественного скачка. Но стремления были другими — например, исследовать Арктику и покорять космос, а не строить дворцы…

Загораев был прав: найти вход в «качалку» оказалось легко. Дом номер шесть был почти точной копией того, где я жил с родителями на улице Шушенской — панельная пятиэтажка со входом в подвал на торцевой стороне. Туда как раз спускался широкоплечий парень со стрижкой «ежиком», недобро глянувший на меня перед тем, как скрыться в недрах «качалки». Я подкатил поближе, спешился и, не найдя, куда привязать своего железного коня, просто стянул цепью переднее колесо с рамой. Сумку с продуктами я рискнул не отстегивать — ну, кто ее возьмет? Затем спустился по ступенькам к обитой крашеной жестью двери.

— Ты куда? — не очень-то вежливо спросил меня суровый накачанный парень в белой майке и клетчатых штанах, как у Загораева.

Откуда-то из глубины подвала раздавался характерный грохот железок и напряженное пыхтение. Воздух был пропитан запахом резины, искусственной кожи и крепкого пота. Сомнений не было — я в той самой «качалке».

— Спортом заниматься хочу, — ответил я «клетчатому», но он не дал мне пройти дальше, преградив путь и бесцеремонно толкнув ладонью в грудь.

— Ты ошибся, — спокойно, но при этом не терпящим возражений тоном ответил качок. — Иди своей дорогой.

— Костян, это свои, пропусти! — раздался знакомый голос, и к нам подошел Загораев. — Здравствуйте, товарищ главный редактор.

Здоровяк, который пытался меня уверить, будто здесь нет никакой «качалки», молча отодвинулся и освободил проход. Я сухо ему кивнул, после чего проследовал за широкой спиной Загораева. Будущий бандит, а пока еще спортсмен-любитель с ходу принялся проводить для меня экскурсию. И я, пользуясь случаем, смотрел во все глаза, понимая, что такой возможностью не стоит пренебрегать. Наполовину подпольные тренажерные залы станут своеобразной путевкой в жизнь для многих молодых ребят того поколения. И побывать здесь — тоже прикоснуться к истории. А еще мне сразу же вспомнились работяги с Андроповского ЗКЗ, которых требовалось перетянуть из объятий зеленого змия в лоно физкультуры и спорта. Чем, к слову, не вариант? Обдумаю.

Как же сильно отличалась «качалка» от вылизанных тренажерных залов моего времени! Неприкрытый цементный пол, по которому деловито сновали подвальные кошки, гудящие лампы дневного света, собранные и сваренные вручную стойки для штанги, деревянные скамьи для жима лежа. И — куда ни кинь взгляд — выточенные на токарном станке гантели, причем порой совершенно чудовищных размеров.

— Вот так мы здесь и занимаемся, — ухмыльнулся Загораев. — Попробуете свои силы?

Словно по команде, все качки вокруг перестали пыхтеть, заняли удобные позы и воззрились на меня, выделявшегося своим сорокалетним жирком. Интересно, чего они от меня ждут? Позорного хныканья?

Вот уж дудки!

Глава 24.

О том, чтобы подтянуться на перекладине или отжаться от пола, и речи не могло идти. Я и в прошлой-то жизни не ставил рекордов, а здесь и подавно. И все же был способ не ударить в грязь лицом — поиграть с гантелями!

Разум и руки помнили простые упражнения, но перед этим важно было сделать разминку. Простенькую и вместе с тем эффективную. Я скинул шапку и свитер с олимпийкой, оставшись в одной белой майке и трикотажных штанах. А потом принялся разминаться — сначала крутил головой, потом руками, по очереди от плеч до кистей, следом корпусом и ногами. Качки одобрительно закивали. Что ж, уже не опозорился.

Подойдя к стенду с кустарными гантелями, я выбрал поскромнее, но при этом не самые маленькие. На вид килограмма два, точнее определить нельзя — тут вам не спортклуб двадцать первого века, где все подписано и, более того, прорезинено для комфорта. Руки налились тяжестью, но я не подал вида, отошел и принялся пыхтеть, работая мышцами. Дряблое тело Кашеварова стонало и просило пощады, оно порывалось выронить тяжелые для него гантели, стремилось предательски покачнуться. Поймав самый рискованный момент, я поставил инвентарь на пол и принялся приседать, не теряя темпа.

Голова раскалывалась, пот лился градом, и я вовремя остановился, восстанавливая дыхание. Вдох носом, выдох ртом. Вдох — выдох. Вдох. Выдох.

— Слабовато, — вынес вердикт один из качков.

— Негде тренироваться, — я развел руками, показывая, что сам недоволен результатами. — Эх, в нашем бы доме такой спортзал!..

— Так ходите к нам, Евгений Семенович, — предложил Загораев. — Я вам помогу, подскажу.

— Тренер? — с уважением спросил я.

— КМС[1] по тяжелой атлетике, — скромно ответил Владимир Борисович, и в помещении поднялся одобрительный гул.