Глаз Ночи (Король изумрудов)

Маркиз взял его в руки и прочитал отпечатанную на лазерном принтере записку:

«Привет, Маркиз! Помнишь историю с золотой статуэткой? Ты тогда, наверное, очень долго смеялся надо мной. Сегодня настала моя очередь посмеяться».

Подписи под этой запиской не было, но Лене и так было ясно, что автор записки – Артем Зарудный.

Маркиз покосился на Аскольда – если только этот полутруп еще можно было назвать человеческим именем. Он когда-то очень уважал старика, да чего греха таить – и до сих пор не перестал уважать, но тот все-таки втянул его, Леню, в серьезные неприятности, а теперь, судя по всему, и просто заманил в ловушку…

Маркиз бросился к двери, которая вела с лестницы в убежище Аскольда. Дверь была закрыта. Открыв изнутри запиравший ее сложный замок, Леня толкнул стальную дверь, но она не поддалась. Он навалился на нее всем весом, но проклятая дверь даже не шелохнулась. Недаром, когда она захлопнулась у него за спиной, Лене показалось, что он в западне… Наверняка кто-то дожидался его прихода и запер дверь снаружи, а возможно, и наглухо забаррикадировал ее.

Леня затравленно огляделся по сторонам. Никаких других дверей в тайном жилище Аскольда не было, окон – тоже.

И тут Маркиз почувствовал явственный запах дыма, пробивающийся в помещение. Леня похолодел: он понял, что Зарудный решил сжечь их с Аскольдом в этой наглухо закрытой западне. На всякий случай Леня еще раз толкнул стальную дверь, но это было то же самое, что пытаться сдвинуть с места Исаакиевский собор. Безнадежно развернувшись, он побрел обратно в комнату.

Аскольд все так же полулежал в кресле, не подавая никаких признаков жизни. Леня взглянул на старика с неожиданной ненавистью: ведь не хотел же он браться за это опасное дело, предвидел, что Зарудный выйдет на его след…

Как будто почувствовав его взгляд, Аскольд чуть заметно пошевелился и тихо застонал.

Леня подскочил к старику и стал массировать его худые слабые руки, растирать впалую грудь…

Ему стало стыдно того, как плохо только что думал он об Аскольде, которому когда-то был очень многим обязан, от которого научился азам своей профессии. Вблизи он разглядел, как на самом деле стар Аскольд, всегда такой подтянутый, ловкий и моложавый. Кожа на его руках была покрыта старческими пигментными пятнами, шея под расстегнутым воротником рубашки худа и морщиниста, как у старой черепахи…

Леня изо всех сил массировал руки и плечи старика, и наконец Аскольд снова застонал и открыл глаза.

– Леня… – проговорил он едва слышно, и в его глухом бесплотном голосе прозвучала вина, – я… я виноват… я подставил тебя… он наколол меня какой-то дрянью… «эликсиром правды»… я ничего не мог сделать с собой, не мог остановиться, говорил и говорил, отвечал на все его вопросы… назвал тебя, назвал это место…

– Ничего не поделаешь, – прервал его Маркиз, – не вините себя. Нам надо думать, как выбраться отсюда. Зарудный хочет поджарить нас в этой западне, как цыплят…

– Прости меня, Леня, – продолжал старик едва слышным голосом, не обращая внимания на слова Маркиза, – я все ему рассказал… я рассказал ему и про «Глаз ночи»…

– Про что? – удивленно переспросил Леня, подумав, что Аскольд заговаривается. – Про какой глаз?

– «Глаз ночи». Их было два, два удивительных изумруда. Они были когда-то похищены из святилища инков. Это похоже на сказку, но эти камни действительно значились в ювелирных каталогах. Один из них попал в Россию и бесследно исчез во время Гражданской войны. – От волнения голос Аскольда окреп и стал громче и отчетливее. – А сейчас, кажется, он снова объявился… Татьяна видела его в доме банкира Ангелова…

– Какая Татьяна? – удивленно спросил Маркиз.

Он почти не сомневался, что Аскольд заговаривается.

– Таня Коноплева… Я ей не поверил бы, но она, хоть и молодая женщина, много знает о камнях, а «Глаза ночи» были темой ее диссертации… Она знает про эти камни очень много и не могла ошибиться… Эти изумруды бесценны! Леня, это была бы моя последняя операция! Как приятно так красиво уйти со сцены…

– Нам сейчас не до изумрудов! – недовольно перебил старика Маркиз: комната уже начала наполняться дымом. – Нам нужно думать, как спастись из этой гребаной западни, пока мы еще не задохнулись… дверь снаружи заклинило, окон здесь нет… вы сами подготовили для себя такую мышеловку! – Леня не удержался от выпада, и ему тут же стало стыдно за свою жестокость к умирающему старику.

– Мышеловку? – как эхо повторил Аскольд. – Леня, ты меня обижаешь. Неужели ты думал, что я устрою свой тайник без запасного выхода?

– Запасной выход? – Леня оторопело уставился на старика.

Действительно, как он, много лет зная Аскольда, не подумал, что тот никогда не оборудует себе жилище без второго выхода!

– Где? – Леня наклонился к Аскольду, испугавшись, что тот снова потеряет сознание, так и не открыв ему спасительной тайны. Аскольд действительно опять стал землисто-бледным, как человек, отмеченный печатью близкой смерти.

– Кресло, – проговорил Аскольд слабеющим голосом, – отодвинь мое кресло…

Леня поспешно отодвинул в сторону тяжелое кресло, в котором полулежал умирающий старик.

– Подцепи… подцепи среднюю половицу.

Маркиз взглянул на пол, одна из половых досок чуть отстояла от соседних, и в образовавшуюся щель могло проникнуть лезвие ножа. Нож у Лени всегда был при себе: отличный, швейцарский, складной, фирмы «Венгер». Он выдвинул самое широкое лезвие и подцепил половицу. Она откинулась удивительно легко, как крышка сундука, и под ней оказался небольшой тайник, в котором лежал прозрачный полиэтиленовый пакет, плотно набитый долларами.

– Деньги возьми, – еле слышным от слабости, но решительным и твердым голосом проговорил Аскольд, – они тебе понадобятся. А под пакетом – черная кнопка…

Маркиз достал из тайника пакет с деньгами и действительно увидел под ним кнопку.

– Нажми, – коротко скомандовал Аскольд.

Леня нажал кнопку, и с тихим жужжанием в стене комнаты заработал электромотор. Тут же часть стены медленно отъехала в сторону, и за ней открылась кабина лифта. Леня удивленно повернулся к старику. Отвечая на его невысказанный вопрос, Аскольд почти неслышно прошептал слабеющим голосом:

– Лифт здесь был, еще от фабрики остался… я его только замаскировал… Дверь, входная дверь изнутри закрыта?

Маркиз вспомнил, что открыл внутренние замки, когда пытался открыть входную дверь, и бросился в коридор: он понял, что старик беспокоится – когда люди Зарудного поймут, что птички упорхнули, они бросятся по их следам, а запертая дверь хотя бы немного их задержит и даст беглецам несколько минут форы.

Коридор был полон дыма, и Маркиз понял – еще полчаса, и они наверняка умерли бы. Закрыв лицо платком, кашляя и задыхаясь, он добежал до двери и торопливо запер ее на все замки и засовы. Дым щипал глаза, в горле болезненно саднило, голова начала кружиться. Леня торопливо вернулся в комнату. Здесь пока еще дышалось легче. Он подошел к Аскольду, чтобы попытаться поднять его из кресла.