Глаза цвета моря

Прошло две недели. Он брал её почти каждую ночь, лишь иногда давая передышку. В тот день он вернулся под вечер, усталый и промокший, вошел, отодвинув камень. Аннекен тихо посапывала, прикорнув у почти погасшего костра. Пират поднял было ногу, чтобы пнуть её, как обычно, но неожиданно для себя просто наклонился и тряхнул девушку за плечо.

– Просыпайся!

Аннекен села, испуганно глядя на него. Пират бросил к её ногам двух попугаев.

– Ощипай и приготовь. Я вздремну немного.

Почти рухнув на ложе, он укрылся одеялом и вскоре тихонько захрапел. Аннекен покорно взялась за дело. Ощипав попугаев, она разделала их и бросила одного вариться в “котелок”, второго же насадила на прутик и повесила жариться над костром. Вскоре аппетитный аромат стряпни наполнил пещерку. Рэтбоун пошевелился и сел, протирая глаза кулаками.

– Уже готово?

– Почти готово, - Аннекен перевернула жарящуюся дичь. –Бульон будет чуть позже.

Пират стащил попугая с костра и впился в непропекшееся мясо. Аннекен поежилась, глядя, как он рвет попугая крепкими белыми зубами, и струйка коричневатого сока стекает по его подбородку. Она смотрела на него со странным чувством, словно ненависть в ней не была цельной и непоколебимой. Через оболочку монстра проглядывал испуганный ребенок. Наконец он кончил есть и уставился на неё. И тогда Аннекен решилась. Подавшись навстречу пирату, она кончиком язычка слизнула струйку сока с его подбородка и припала к перемазанным губам. Вкус жареной дичи полоснул по языку. Пират ответил почти сразу. Спустя мгновение его руки обвились вокруг исхудалой фигурки Аннекен. Внезапно он отстранился, усмехнувшись.

– С чего вдруг, красотка?

– Что?- как во сне прошептала она, облизывая прикушенные губы.

– Липнешь ко мне…хотя ты горячая штучка! Видна кровь юга!- он неожиданно сильно сжал её грудь. Аннекен вскрикнула от боли.

– Если так уж хочешь ублажить меня, почему бы не начать с того, с чего начала твоя милая подружка?

Она смотрела на него, сжавшись в комок и обхватив руками плечи.

– Ну, давай, раз уж начала, - он расстегнул штаны и с усмешкой взглянул на неё. –Ублажи меня!

Аннекен беспомощно вздрогнула. Впрочем, ничего нового он ей не предлагал. Она и сама часто ласкала его, когда он был в состоянии забытья. Ласкала, чтобы самой воспользоваться плодами этих ласк.

Медленно коснувшись губами темной точеной головки, она отстранилась и подтянулась, устроившись поудобнее у его ног. Всего лишь представить, что это тот, прежний беззащитный ребенок…просто представить… Она касалась его, лаская руками, губами, языком. Она не была такой мастерицей минета как Жанна, но успела поднатореть в нём здесь, на острове. Откуда-то сверху послышался протяжный стон. Большая тяжелая рука прижала затылок. Аннекен едва не задохнулась, но взяла себя в руки. Она приняла его всего, коснувшись губами мошонки, ощущая, как пульсирует горячая, готовая вот-вот разрядиться плоть. Едва успела отодвинуться, как он обильно излился в неё. Его сок был горьковатый, совсем не сладкий. Он не позволил ей выплюнуть, прижав челюсть рукой.

– Глотай!

Аннекен подчинилась. Пират притянул её и усадил себе на колени, накрыв одной рукой грудь, вторую опустив к промежности. Он был груб, но даже так ей удалось кончить. Забившись в его объятиях, она без сил прислонилась к его груди.

– Теперь иди и ложись, я приду позже, - властно произнёс он. Аннекен с трудом доползла до постели и уснула почти мгновенно.

День за днём, неделя за неделей, прошел ещё месяц. К удивлению Аннекен пират несмотря на угрозы так и не применил ни ремень, ни нож. Казалось, его вполне удовлетворяла её покорность и каждодневное обладание. Он отыскал в горах небольшую, но уютную пещерку и перетащил туда всё их нехитрое имущество. Аннекен он не стал связывать, она сама брела за ним, придерживая на плече ворох одежды. Она окрепла за последний месяц, почти вернув физическую форму, но всё мешкала, утешая себя тем, что пират никуда не денется и что всё надо просчитать. На самом деле, не отдавая себе в этом отчета, она смирилась и даже была удовлетворена своим положением. Возможно, сказались гены её матери, арабские гены, воспитывающие в женщине покорность мужчине. А возможно, она даже боялась задумываться об этом, что Рэтбоун ещё способен хоть на какие-то чувства. Ей хотелось верить, что тот беззащитный ребенок, что был с ней в первое время её пребывания на острове и тот мирный и мягкий человек, которого она знала один день, всё ещё скрываются под грубостью и суровостью нынешнего облика.

Он швырнул копье, лук и стрелы в угол, затем разложил небольшой костер и разжег его с помощью тлеющих угольков от старого костра, кои принес с собой в глиняном горшочке (он отыскал глину чуть ближе к горам, на одном голом пятачке в лесу и хотя был весьма посредственным гончаром, но что-то у него всё-же получилось. Теперь они варили бульон на огне и ели из плошек, уродливых, толстых, но вполне заменяющих тарелки.

– Иди сюда!

Аннекен, уже привычная к его желаниям, послушно отложила шкуры и подошла к мужчине, который сидел на очищенном участке, на который набросал видимо загодя сухих листьев и покрых их оленьими шкурками. Она опустилась на колени, ожидая его приказов. Но он неожиданно бросил на неё острый, странный взгляд.

– Я ждал, что ты попытаешься сбежать, - сказал он, убирая спутанные волосы с её лица. –Ты шла далеко за мной.

– Я не могла угнаться за тобой, - ответила Аннекен, стоя всё в той же позе на коленях. –Ты очень быстро ходишь, а я слаба…

Пират погладил её по щеке.

– Иди ко мне, девочка, - его голос прозвучал неожиданно мягко. Аннекен ощутила, как сладкой болью сжало сердце. Что же происходит? Неожиданно её обнял страх, что, если, сама того не заметив, она по-настоящему привязалась к этому демону, насильнику, убийце тех, кто был ей дорог? Ошеломленная этой мыслью, она позволила пирату обнять себя и неожиданно его губы, скользнув по шее, подбородку, прильнули к её губам. Голова закружилась, мир взорвался на тысячи мелких осколков. Он же никогда не целовал её! Ни разу не поцеловал её САМ! Отвечая на эту ласку, глубокую, удивительно интимную, более интимную, чем их каждодневный голодный трах, Аннекен вдруг почувствовала себя былинкой, несомой ураганом, во власти Судьбы. Её пальцы запутались в его вьющихся волосах, она не желала прерывать этот поцелуй. Язычок девушки скользнул в рот мужчины, сплетаясь с его языком. Рэтбоун целовался сумасшедше, сладко, выбивая из головы последние мысли, чувство вины, всё…Аннекен застонала, чувствуя, как подкатывает то самое…

– Аааахххххх!!!!!

Её протяжный стон и дрожь гибкого тела ошеломили пирата. Держа её на коленях, он не торопился просто завалить извивающуюся в оргазме девушку на постель. Ему вдруг захотелось приласкать её…странно…он не мог понять, не мог понять самого себя, своих желаний. Обычно общение с сучками ограничивалось для него жестким быстрым трахом, либо, как в случае с маленькой шлюхой Джоанной (это была единственная, чье имя он запомнил), каждодневным доказательством их вины…и каждодневной казнью…

Содрогнувшись от душевной боли, он внезапно понял, что прижимается к девчонке, спрятав лицо на её груди, а она…она ласкает его, гладит его волосы, целует…не как шлюха…а так, как целовала его давным-давно…одна-единственная, та, что ушла слишком рано. Он вдруг понял, что не хочет отпускать её, не хочет отрывать лица от её груди, что хочет больше всего на свете сидеть вот так, держа её на коленях, и чтобы она успокаивающе шептала ему и гладила его по голове.

Застонав, словно раненый тигр, пират оттолкнул Аннекен, которая от толчка отлетела к стене и, ударившись о неё, сползла на пол. Она не издала ни звука, хотя сильно ударилась и протянув руку к затылку, обнаружила, что разбила голову в кровь.

Пират заметался, словно обезумевший от боли зверь, вцепившись в волосы и задыхаясь. Он был так страшен в этом безумии, что перепуганная Аннекен забилась в угол, обхватив колени и стараясь казаться как можно меньше.

– Ты такая же, как они! Как она! Ты такая же!- вне себя от боли, пират упал на пол пещеры и забился в каком-то жутком исступлении. Аннекен не знала, что делать, но вид задыхающегося от боли пирата был столь страшен и жалок, что она преодолела свой ужас и подползла к нему, обняв и тихо поглаживая по спине. Она ждала, что он оттолкнет её, ударит, может, даже убьет, но он с отчаянным рыданием прижался к ней, обхватив обеими руками, словно ребенок, льнущий к матери.

– Аллорет…

Она вздрогнула. Он ни разу за те месяцы, что был в своём уме, не назвал её по-имени. Они обняла всхлипывающего пирата, пристроив его голову у себя на плече, тихонько поглаживая, шепча утешения..

Они сидели довольно долго, пока он немного не успокоился. Аннекен отняла его лицо, держа ладошками, заглянула в мертвые от боли серо-синие глаза.

– Пойдем, приляг на шкуры, пол холодный.

Он вздрогнул.

– Тебе-то что до этого?

Вереница мыслей, видений, решений промчалась в мозгу Аннекен. Лица Жана, Мари, остальных жертв…и…лицо Рэтбоуна, беззащитного, хрупкого ребенка, покорно подчиняющегося её приказам. Что же сделало из ангела демона? Что заставило красивого ребенка стать чудовищем, грозой морей и ненавистником женщин? Аннекен приняла решение в доли мгновения.