Глаза зверя

Алмаз Рафикович скрипнул зубами, но промолчал.

— Ты уже связывался с Бариевым? — спросил Чача.

— Я звонил Мусе. Завтра Бариев выйдет на связь, тогда и переговорим.

Алмаз Рафикович отхлебнул пива и поморщился:

— Теплое. А твой сок совсем потемнел. Пей, пока не стал черным.

Чача задумчиво посмотрел на свой стакан и тихо сказал:

— Султан потребует свою обычную долю.

— Потребует — заплатим, — пожал плечами Алмаз Рафикович.

Некоторое время они сидели молча. Затем Чача вздохнул и встал из-за стола.

— Мне пора, — сказал он. — Как только переговоришь с Бариевым, введи меня в курс дела, хорошо?

Нигматзянов молча кивнул.

— Да, и еще… — Чача рассеянно почесал пальцем переносицу. — Дело, на которое мы собирались пойти с Сулейманом, остается в силе?

— Конечно. Придется перенести его на более поздний срок, но ничего страшного. У парня будет больше времени на подготовку.

— Что ж, тогда ладно. Кстати, как он там?

— Нормально. Учится. Султан говорит, что из него получится хороший боец.

— Хороший боец? — Чача усмехнулся. — Поглядим, какой он боец. Если он меня подведет, я его сам порешу. Ладно, пока. Не забудь рассказать мне о разговоре с Султаном.

Чача пожал Нигматзянову руку и пошел к выходу.

12

День спустя Бариев окликнул Асет, когда она шла с другими девушками с занятия.

— Эй, Асет, подойди-ка сюда! Мне нужно с тобой поговорить.

Асет послушно отделилась от группы девушек и подошла к Бариеву. Он взглянул на нее, лукаво прищурясь.

— А ты совсем уже взрослая, Асет. Надо же, как летит время. В твоем возрасте девушки вообще быстро взрослеют. А тем более здесь, в лагере. Да и пережила ты много.

Асет робко улыбнулась. Она не знала, что отвечать.

— О брате-то вспоминаешь? — спросил Бариев.

— Да, — тихо сказала Асет.

— И что ты о нем думаешь?

Асет нервным движением поправила черный платок, взглянула Бариеву прямо в глаза и сказала:

— Султан, зачем ты спрашиваешь? Ты ведь знаешь, что я о нем думаю.

— Раньше знал, — сказал Бариев. — Но мы с тобой давно не беседовали об этом. Раньше ты сама приходила ко мне в палатку поговорить, а теперь мы с тобой не разговариваем по нескольку дней. Что случилось, Асет? Ты по-прежнему хочешь помочь Магомету попасть в рай?

Взгляд Асет выразил удивление.

— А разве может быть иначе? — спросила она.

Бариев пожал плечами:

— Не знаю, Асет. Это ты мне скажи.

Асет нахмурила ровные черные бровки и сказала, пытаясь говорить твердо и четко:

— Да, Султан, я по-прежнему хочу помочь моему бедному брату попасть в рай. И помогу, если ты дашь мне шанс это сделать.

— Шанс будет, — сказал Бариев. — И очень скоро.

Асет недоверчиво посмотрела на Бариева:

— Ты правду говоришь, Султан?

— Конечно. А разве я когда-нибудь тебя обманывал, Асет?

Глаза Асет широко распахнулись. Она машинально подняла руки к груди.

— Когда? — спросила Асет дрогнувшим голосом.

— Через пару дней, — ответил Бариев, внимательно разглядывая ее лицо. — Что-то ты не очень обрадовалась, а, девочка?

— Что ты, Султан! Я рада! Я очень рада!

— Это хорошо. — Бариев усмехнулся, блеснув полоской белоснежных зубов. — Я знал, что ты так скажешь. Еще два месяца назад ты просила, чтобы я послал тебя на дело. Но тогда тебе рано было идти. Ты ничего Не умела, Асет, в тебе были только жажда мести и желание помочь брату-грешнику. Теперь ты умеешь много.

Лицо Асет осунулось и побледнело.

— Да, Султан, — спокойно сказала она, — с тех пор многое изменилось. Я уже не такая, как прежде.

Бариев поднял руку и нежно, по-отцовски погладил Асет по голове.

— Скоро ты увидишь Аллаха, — тихо сказал он. — Мне немного жаль, что ты попадешь туда раньше меня, но, видно, такова уж моя судьба. У меня здесь еще много дел, Асет.

Асет напряженно улыбнулась:

— Ничего, Султан. Когда-нибудь мы там встретимся. Мы и мой брат Магомет. Нам будет о чем поговорить, правда?

— Правда, Асет. — Он вновь погладил ее по голове. — Як тебе очень сильно привязался, девочка моя. Мне не хочется тебя отпускать, но ты должна исполнить свой долг. Как твои стихи? Ты все еще их пишешь?

Асет кивнула:

— Да.

— Почитай мне что-нибудь.

Асет замялась:

— Я не знаю, что тебе прочесть, Султан.

— Не знаешь? — Бариев прищурился. — А ты достань свою тетрадку, и мы вместе посмотрим.

Асет опустила взгляд.

— Я не могу, Султан, — тихо проговорила она. — Я ее потеряла.

— Потеряла! — воскликнул Султан. Он сделал грустное лицо и сокрушенно покачал головой. — Ай, какая беда! Ты потеряла все свои стихи. Ты, наверно, сильно расстроилась, Асет?

— Да, Султан. Но ничего страшного. Я помню все наизусть.

— Вот как? — Бариев провел ладонью по бороде. — Это хорошо, Асет. Хорошо, что ты помнишь. Тогда прочитай мне что-нибудь по памяти. Мне очень нравится, как ты рассказываешь стихи.

— Хорошо, Султан… — Асет задумчиво наморщила лоб, пытаясь вспомнить подходящие случаю стихи, но от пережитого волнения ничего не могла вспомнить. Тогда она стала читать первое пришедшее ей в голову стихотворение:

Звезда зловещая! Во мраке Печальных лет моей страны Ты в небесах чертила знаки Страданья, крови и войны. Когда над крышами селений Ты открывала сонный глаз, Какая боль предположений Всегда охватывала нас! И был он в руку — сон зловещий: Война с ружьем наперевес В селеньях жгла дома и вещи И угоняла семьи в лес. Был бой и гром, и дождь и слякоть, Печаль скитаний и разлук. И уставало сердце плакать От нестерпимых этих мук. Но знаю я, что есть на свете Планета малая одна, Где из столетия в столетье Живут иные племена. И там есть муки и печали, И там есть пища для страстей, Но люди там не потеряли Души естественной своей. Там золотые волны света Плывут сквозь мрак небытия, И эта малая планета — Земля злосчастная моя.