Глермзойская пустошь

Гезельхер прав. Я собрался. Враги ещё не закончились и я зря начал расслабляться, не доведя дело до конца.

– Так, и мы что, пили?

– Вы были настойчивы - сказали что я должен попробовать, и что у меня голова будет работать, как и у вас. Потом подошёл мэтр Шип, ещё другие бойцы. Из захваченных вещей принесли ещё ящик выпивки.

– Струх?

– Я приходил показать смесь пороха и серого камня, а вы, херршер, плевались кислотой, у вас из пасти шёл дым и вокруг лежали слабаки, недостойные быть клановыми бойцами!

– Ты показал? Не помню…

– Я ещё-ещё покажу, далеко не убирал…

Он насыпал на стол щепотку порошка и вытащил из очага уголёк:

– Зажмурьтесь!

Еле успел это сделать, как даже через сквозь веки глаза пронзила боль, а в комнате зажглось маленькое белое солнце с таким треском, что зазвенело в ухе. Шлиц не удержался и свалился со скамейки и сейчас вставал, потирая глаза.

– Чтоб тебя, гаденыш.

Струх мерзко хихикал, глядя на него. Щепотку он насыпал прямо перед ним.

– И это щепотка, херршер! У нас три бочонка!

– Весело мы отдыхали!

– Да-да, веселее чем в пустоши! Глаттершталь - весело!

– Что дальше?

Эти двое переглянулись.

– Мы плохо помним… Там вроде вы взяли бойцов, несколько бутылок с алкоголем и пошли на войну. Ну, вы так сказали…

– Они здесь?! Будите их!

Я ждал пока доставят мучающихся от похмелья бойцов (Струх им не налил своего варева - пропищал что те от него сдохнут) и пытался напряженно вспомнить. Что-то там было такое… Пришёл воняющий, стонущий, что слишком рано вырвали из сладкого сна Живоглот, а потом и остальные “пропащие” и новые бойцы, бывшие свидетелями происшедшего. Они говорили, а у меня складывалась мозаика того вечера.

По его словам мы не стали надевать доспехи и взяв ножи и выпивку, пошли искать дом градоупровителя. Никто не знал точно где он живет, а потому решили спросить дорогу у местных. Ещё спугнули несколько вурдалаков. Перед моим мысленным взором встала картина:

“… Крыльцо кабака и вышедшие поссать посетители. Вино здесь было кислое, как уксус, пиво разбавлено крысиной мочой. Они окликали проходящих и предлагали угоститься дешевым пойлом. На что я, слава Древним, накинул капюшон поглубже:

– Эй, можете угоститься нашим! Ик!

– На-ааливай!...

Я потер лоб:

– Сколько мы там были?

– Кто же время считал? Вы стояли у крыльца, кто-то постоянно бегал внутрь за выпивкой на монеты, что вы давали, потом вы орали песни вместе с местными забулдыгами,

…Щас подпою! Слов не знаю, но хоть помычу в такт!

– Херршер, херршер, нельзя! Нас сейчас раскроют…

– ...Окрестности в пожаре

Пылают за окном.

Король наш старый Гарри

Подвинулся умом.

На нивах опаленных

Зерна не соберешь -

Летят отряды конных,

Вытаптывая рожь!...

А потом они указали, что нужен дом, с “интересной такой башенкой” и вы пошли дальше.”

– Точно-точно! Потом мы нашли тот дом “с башенкой”, и вы полезли через забор. У вас по пути началась отрыжка дымом.

“… Высокий кованый забор, с пикообразными наконечниками. Я разозлился и уперевшись ногами и руками изо всех сил, раздвинул решётки на достаточное расстояние, чтобы пролезть. Лохматый пёс, было зарычавший, потянул носом воздух и с визгом скрылся в своей будке. Из будки рядом выбежал охранник, подсвечивая темноту фонарём, но пощёчины хватило, чтобы он упал. Хлебнул из бутыли и вокруг явно стало светлее!

Огонёк наверху в одном из окон. Домик с вооружёнными людьми - подпереть бревном, а через бойницы не вылезут.

Дверь в особняк заперта… По решёткам и цепляясь за камни, поднялся на крышу. Труба - хорошее дело! Вот помню как-то на Чёрном Ковчеге… Так, молча! Труба достаточно широка, чтобы я там спокойно пролез. Смотрю вниз, а снизу на меня смотрит какой-то горожанин. Прыгаю и сбиваю его с ног. Дородный, бледный. Он пробует подняться, и что-то вякнуть, но мой нож уже у его горла…”

Так это что, я убил главу города? Хотя нет!

“… - Толенхайм, я не хочу тебя убивать… Но мне придётся это сделать, если ты меня выведешь из себя.
– Мужчина что-то хотел сказать, но боялся открыть рот, чтобы не перерезать себе горло.

– Смотри, что я нашёл на тебя.
– теперь тех, с кем ты работал, в городе нет! Ты будешь работать со мной!
– бросил я ему бумаги на колени и убрал нож. Пока он осторожно перебирал бумаги, я нашёл на столе бокал и налил в стакан ещё того ароматного алкоголя, что мы нашли в подземелье. Отрыжка произошла не вовремя и к потолку поднялся клуб настоящего дыма.

За спиной раздалось осторожное покашливание:

– Кхм-кхм… Прошу прощения… Боюсь показаться невежливым, но вы перепутали дом… Толенхайм живет через сад от меня.

– Ох же ты… Тогда не обессудь.
– сделал я шаг к нему.

– ...но я готов сотрудничать с Вами!

– У меня нет ничего на тебя! На того вон какой компромат!

– Так я Вам дам!...”

Я посмотрел ожидающих, которые ждали, пока я сидел обхватив голову руками.

– Я принёс какие-то бумаги?

– Да, ещё бухгалтерских книг и расписка в том, что некий “Себастьян Кочиш готов сотрудничать с кланом Клыков Пустошей против бургомистра Толенхайма и прочих”.
– Гизельхер показал сумку с бумагами.

– Я перепутал дома и попал не в тот дом…

– Что дальше было, херршер?

– Я что-то ещё сказал этому горожанину… Вроде как “вы там наймите кого-нибудь, чтобы подчистили на улицах всякую нечисть, а то пройти невозможно”

– А потом?

– А потом он стал убеждать меня в том, чтобы я расправился с Толенхаймом. И я полез в дом бургомистра.

История повторилась. Только когда я пробрался через дымоход, Илиас Толенхайм абсолютно не удивился моему приходу. Он стал говорить о том, что не стоило приходить, что ни новостей для хозяев нет, и никто ныне не мешает ему в городе. Он очень удивился, когда я достал нож и ударил его. Его мёртвое тело я усадил в кресло, но меня вновь потянуло выпить, а моя тара опустела. Налив вина из стоящей на подносе бутыли, я выпил сладковатое вино и очередная смесь в желудке вызвала незамедлительную реакцию - отрыжка произошла уже не дымом, а каким-то огненным плевком, пополам с искрами. Глядя на разгорающийся пожар, я поспешил убраться оттуда. Зашагал по коридору, заодно поджигая на ходу драпировки и все, что попадалось под руку и могло гореть. Когда я вышел, то наткнулся на молодого парня, который попытался напасть крича. Я отступил в сторону, перехватил его руку, и ударил его, пронзив ножом. Парень обливал меня кровью, а за спиной разгоралось пламя. Да ещё и дождь пошёл...

Вспомнил об этом всё и настроение упало.

– Значит жители бегают сейчас из-за того что боятся? Я убил Толенхайма.

– Да, в городе пахнет страхом. Все боятся наступающей ночи и не знают что будет.
– сказал Шлиц.
– К нам идут те, кто хочет вступить в отряд. Они приходят без ничего и готовы на любые условия, надеясь что знамя отряда, их защитит…

Теперь я почувствовал как в воздухе пахло едва сдерживаемым страхом, и паника горожан, наблюдаемая из окна, уже не казалась смешной.