Глобальное потепление

Предварительно сложившись, они вдвоем пошли в климатокомнату поиграть напоследок в снежки, откуда были позваны ужинать и на шестой или седьмой раз таки вняли зову. Ливановская кухня, как нельзя лучше приспособленная для многолюдных сборищ с разнообразной выпивкой, достойной закусью и бесконечными разговорами о судьбах этой страны, казалась чересчур просторной и гулкой для скромного ужина маленькой тихой семьи. Сверху, с лестницы на второй этаж, это было видно особенно четко: среди огромного затененного пространства, словно в телевизионной студии, под круглым плафоном светился эпицентром тесный обжитой пятачок. Уютный столик, три табуретки. Место для нашего предполагаемого счастья.

А ведь мы черт-те сколько не ужинали вот так втроем, думал Ливанов, отмечая синие цветочки на вышитых салфетках, точно в орнамент и тон столового сервиза, букетик тех же незабудок посреди стола, еще какие-то неутилитарные, ненужные мелочи, о которых жена всегда успевала позаботиться, сочинить, подобрать одно к другому. Она и всю их семейную жизнь подбирала вот так же, по фрагменту, по черепку, следя, чтобы они идеально подходили друг к другу, лепились, дополняли, создавали общую картинку. Достаточно привлекательную, чтобы отсюда не хотелось уходить. Или по крайней мере хотелось сюда вернуться.

Три табуретки стояли вокруг стола в идеально-равных, как на эмблеме одной автомобильной марки, отрезках друг от друга. На вставая, Ливанов приподнялся на полусогнутых, придерживая под собой сиденье табурета, придвинулся ближе к жене, привлек ее к себе, навис над ней, обнял. Лилька смотрела через стол восторженными глазами: черт-те когда ее родители последний раз вот так обнимались при ней.

— А вот что я придумал, мамочка, — сказал Ливанов. — Поехала б ты с нами на Соловки.

— Я не могу, Дим, ты же знаешь, — мягко возразила она. — У меня работа.

— Наплюй. Пошли их всех. Отпуск возьми.

— Не могу. Наоборот, я обещала подменить Олю, пока она в отпуску.

— Не понимаю, — Ливанов разжал руки, и она выпрямилась, словно примятая травинка; а он уже начинал заводиться, все разрушать и портить, и видел это, и ничего не мог с собой поделать, — какого черта тебе вообще там работать?! Я приношу в дом мало денег? Или тебе нужна какая-то идиотская самореализация, как банановой бабе? Может, тебе и одного мужа мало?!

Она улыбнулась, даже засмеялась тихонько, никогда она не принимала всерьез его претензии и вспышки, никогда не отвечала, не заводилась взаимно, не подбрасывала хворосту. Он кричал, а она смотрела. А кричал он на самом деле совсем другое: поехали, поехали куда угодно, только ты должна все время быть со мной, я боюсь тебя отпускать от себя, боюсь оставлять одну, а в этой стране принципиально нельзя попадать в ситуации, когда приходится бояться, потому что стоит лишь дать малейшую слабину, пустить в жизнь хоть микроскопическую толику страха — и уже никуда от него не денешься, он разрастается мгновенно и неискоренимо, как плесень, покрывая собою все вокруг, понимаешь?!

Она понимала, понимала все, как всегда. Встала и принялась собирать со стола тарелки с незабудками по ободку, сегодня пораньше отпустили горничную. Лилька подскочила помогать и тут же, чертенок, упустила на пол сервизную чашку. Чашка спланировала вниз, роняя бурые капли заварки, коснулась пола, перевернулась кверху донышком.

Не разбилась. Каким-то чудом.

РАСШИФРОВКА №….

В: Фамилия, имя, отчество?

0: Ливанов Дмитрий Ильич. В анкете написано, и паспорт, вон, тоже у вас.

В: Дата рождения?

0: Двадцать первого ноль восьмого нулевого. Может, объясните, зачем я тогда вашу анкету заполнял?

В: Род занятий?

0: Литература. Записывайте, записывайте. Так бывает.

В: Цель поездки?

0: Участие в культурологической конференции «Мосты и что-то там еще в эпоху глобального потепления». Ну не помню, как именно оно называлось, сами потом уточните. Да, и еще я книжку презентовал. Роман «Валентинка. ru», довольно известный, может, читали? В банановом переводе.

В: С кем общались во время поездки?

0: Вам назвать поименно?

В: С кем общались во время поездки?

0: Хорошо. С организаторами и участниками конференции — раз. Список сами найдете, он у них опубликован в материалах. С моим издателем — два, его зовут Паша, фамилии я не знаю, но для вас-то не проблема узнать. С олигархами на Острове. С дайверами. С читателями. С местной прессой. С женщинами. Хватит или еще? Я вообще-то много общаюсь с разными людьми.

В: Ваш предыдущий визит в данную страну?

0: В Банановую? Дай бог памяти. Одно время я туда часто ездил, по журналистским еще делам. Но последние несколько лет… Года два-три назад, где-то так.

В: Вы указали как род занятий литературу.

0: Господи, я же Дмитрий Ливанов, вы что, телевизор никогда не смотрите, газет-журналов не читаете?.. Ну про книжки молчу, конечно, там слишком много букв. Журналистикой я занимался раньше, давно. Кстати, много ездил и никогда вот так не страдал фигней на таможне. Время идет, меня ждет семья, между прочим.

В: Состав вашей семьи?

0: Вы уверены, что оно вам надо?

В: Состав вашей семьи?

0: Жена Елена Ливанова, дочь Лилия Ливанова тридцать четвертого года рождения. Все, я могу идти?

В: Вам скажут, когда вы сможете идти.

0: Нет, это уже совсем ни в какие ворота. Повторяю: я Дмитрий Ливанов! У меня есть связи в таких кругах, о которых вам могли только рассказывать шепотом! Я прекрасно понимаю, почему вам приятно меня здесь держать и задавать ваши идиотские вопросы. В этой стране любая шестерка сотого порядка ощущает себя бог весть какой величиной, если ей сваливается в руки малейшая власть. Но со мной у вас этот номер не пройдет. Я ухожу, можете не возвращать мой паспорт и багаж, сами потом привезете с извинениями к порогу, потому что за порог вас никто не пустит. И начинайте подыскивать себе какое-нибудь другое хлебное местечко. Здесь вы работаете последний день, это я вам обещаю!

В: Сядьте, Ливанов!

Конец расшифровки. См. след, расшифровку №.

10. Немного Нашей Страны + Соловки

— Где слоник? Где?!

— Проехали уже. Смотреть надо было.

— Врешь ты все, не было там слоника, одна корова!

— Сам ты корова! Подвинься, не видно за тобой ничего.

— Сам подвинься, это за тобой не видно!

Юлька запрокинула голову:

— На верхней полке не драться! Кто хочет подраться — спускайтесь вниз.

— Ничего я не хочу, это Коська!

— Мишка первый начал!

— А чего он врет, что слоник?!

— Потому что наша страна — родина слонов, дурак! Им было холодно, вот они и ушли в Африку. А теперь тепло, и вернулись.

— Сам дурак! Мам, чего он?!

— А ну спускайтесь оба, кому говорю! Марьянчик, подвинься, дай-ка я встану.

Она поднялась и как раз успела поймать скатившийся с верхней полки клубок из расцарапанных конечностей о двух разномастных головах. Летел он с ускорением, весил на двоих побольше нее, так что на ногах Юлька не удержалась, рухнула на противоположную полку, задницей на квадратное и твердое — видимо, Славикову книжку.

— Мама!..

— Славка, а полез бы ты наверх читать.

— Мне и здесь неплохо. Скажи им лучше, пускай не балуются.

— Слушай, ну хоть ты бы слушался! Ты же старший.

— Ага, так всегда. Дерутся Мишка с Костиком, а я старший.

— Мама, мама, смотри, там цветочки!!!

— Вижу, Марьяночка, вижу… Значит, так: объявляется конкурс. Чей голос я услышу последним — тому приз!

Вышла в коридор, задвинула дверь до щели, встала к окну, отдунула снизу со лба прилипшую челку. Все-таки разрушительная сила детей, и это новый закон физики, находится в четкой обратной зависимости от площади, на которой она проявляется — и в купе поезда эта сила зашкаливает не по-детски, простите за каламбур. Выпускать же банду на чуть большую площадь, то бишь в вагон — после того, как Мишка постучал гантелей по нескольким окнам с целью превратить обычные стекла в красивые, из блестящих кусочков (один раз у него получилось), Костик сорвал стоп-кран, а Марьяна подвернулась под ноги проводнику с подносом прохладительных напитков (слава богу, сейчас никто не заказывает в поездах чай) — Юлька бы не рискнула. Хотя все равно ведь выскочат, черти, как только надоест молчать наперегонки и смотреть в окно.

Первый муж сказал, что всегда знал, какая она непроходимая идиотка по части планирования семейного бюджета, но не догадывался, насколько. Муж-два сказал, что не сможет так долго без нее, и пусть выкручивается как знает. На первого Юлька всерьез обиделась, она-то ждала, он обрадуется, это ж надо было столько пилить ее насчет пристроить на лето детей!.. Мужская логика непостижима: предложив мужу-два если не поехать вместе, так хотя бы вырваться на выходные к ней на Соловки, Юлька услышала, какая она непроходимая идиотка, и, оказывается, он давно догадывался, насколько. Восьмерка из двух кругов замкнулась, закономерно символизируя бесконечность. Больше Юлька мнения мужей не спрашивала и не выслушивала, да и какая нормальная женщина слушает их — в нашей стране?

Однако семейные разборки не шли ни в какое сравнение с тем грандиозным скандалом, который ей закатил Иннокентий. Нависнув над столиком во весь рост, перегнувшись, словно худющий кронштейн, потрясая длинными нечесаными патлами и стуча кулаком по клеенчатой салфетке и сплющенному стаканчику, Кешка кричал на всю кафешку, что это предательство. Ребята поверили ей, готовы были хоть завтра выезжать на натуру! — а она, Юлька, обманула их всех, кинула, развела! Бабки, с таким трудом выбитые на проект… да какое она имела право снимать их со счета и тратить черт-те на что!!!

Вот будут у тебя дети, поймешь, — огрызалась Юлька, остро чувствуя себя неубедительной, даже в том наиболее бесспорном пункте, что потратила она только те деньги, которые полагались по смете ей как режиссеру и руководителю проекта, а если и чуть больше, то доложит потом свои. И съемки начнутся сразу же после соловецкой смены, да какая вам разница, может, не так жарко будет! — все это тоже звучало не очень, уж она-то знала, насколько трудно собрать воедино группу и привести ее в рабочее состояние, особенно после того, как уже раз (а откровенно говоря, и не раз) был дан фальш-старт. Кешка прав, с какой стороны ни посмотри. И даже с той, о которой он, к счастью, не догадывался: что ливановское согласие на имя в титрах — явно такой же треп, как и «шеф тебя отпускает» или «позвонишь мне, и все будет хорошо», и это в любой момент могло вылезти наружу. Правда, она обналичила бабло, и кондишенный спонсор уже все равно ничего им не сделает. Хотя, если честно подумать, то сделает, конечно.