Глоссарий

доказательств по-прежнему не было, я хватался, как утопающий хватается за плавающий

листок, за это обстоятельство. Гоня от себя подозрения, но в тоже время признаваясь

самому себе, что только глупец способен поверить в верность при таких событиях.

Прошло две недели

Барон, похотливо улыбаясь берет у молчаливой Натали руку и начинает её

целовать. Он дотрагивается до неё губами, целуя все выше и выше. Вторая рука тем

временем ложится к ней на талию и начинает поглаживать сначала спину, затем плечи.

Внезапно он резким рывком разрывает ей платье и гадко мне ухмыляясь, хватает её правой

рукой за белоснежную грудь.

Я пытаюсь кинуться к нему, но не могу, цепи прочно приковали меня к кресту, а

рот мне заткнут тяпкой, и я не могу кричать. Я бьюсь, но ничего не происходит, лишь

барон продолжает свое дело. Я удивляюсь, почему Натали, моя милая Натали столь

безучастна. Словно в насмешку мне, ее лицо тут же искажается гримасой страсти и она

начинает тихо постанывать, поддаваясь и тая под ласками барона.

Смотря прямо мне в глаза, он начинает стаскивать с неё платье и вот уже я вижу

ослепительно белое тело ангела, которое трогает барон, при каждом своем прикосновении

оставляя на её белоснежно теле свои грязные, темные отпечатки. Они не пропадают и

вскоре мой ангел, оказывается сплошь заляпан пятнами.

Не останавливаясь, он дотрагивается рукой до пока еще ослепительно чистого

низа её живота, и поглаживая, вызывает у жены приступы сладострастия. Уже не

сдерживаясь, она начинает стонать и поддавать к нему бедрами, старясь прижаться

сильнее к его руке. Он ласкает её активнее, вызывая все новые и новые стоны страсти, и я

вижу, как по её внутренней части бедра потек любовный сок. Засмеявшись, он захватил

его на палец и дал слизать Натали, та послушно выполняла все, что он говорит, тут же

обхватила его палец губами, что так манили меня всегда.

Жерар гадко улыбнулся и начал снимать бриджи…

– А-а-а, - с ужасным криком, я вскинулся и открыл глаза. Моя комната, ночь. Снова

приснился кошмар. С тех самых пор, как я получил последнее сообщение из дома такие

сны стали приходить все чаще. Поднимаясь с криком среди ночи, я потом долго не мог

заснуть, а кровать к утру не успевала высохнуть, настолько мокрый я был, просыпаясь

после кошмаров.

Утром, днем и вечером я забивал все мысли о Натали учебой и дополнительными

занятиями, вводя преподавателей и одногруппников в недоумение. Самый непримиримый

ученик, вдруг превратился в зубрилу. Они бы удивились еще больше, если бы узнали, что

я сам хочу постичь все эти науки в совершенстве, так как видел, что без этого мне будет

трудно, если я хотел чего-то большего, чем просто дворянин в своем уделе.

В последнее же время я совсем забросил все, что не касалось учебы. Даже домой

приходил только для того, чтобы прочитать что-то новое из библиотеки академии и

поспать. Только так я мог забить голову, чтобы не думать о жене. Вот только ночью я не

мог себя контролировать и кошмары продолжали настигать меня.

А ведь до конца обучения этого года оставалось еще долгих семь месяцев. После

окончания второго года нам были обещаны каникулы, чтобы мы посетили дом. Поскольку

я жил дальше всех, то чистого времени, чтобы побыть дома у меня оставалась только

неделя. Поэтому мне предлагали остаться во дворце, но я был непоколебим, попросив

также как и все предоставить отпуск по окончанию обучения. Мне нужно было домой!

Семь месяцев спустя

Я поторапливал лошадь, но стараясь не сорваться в галоп. Бедняга и так устала во

время последнего перехода, а я ещё не стал задерживается и выехал из постоялого двора

рано поутру, чтобы за один переход покрыть двойное расстояние. До дома оставалось

всего ничего и я хотел как можно раньше туда прибыть. Я не стал никого уведомлять

заранее, что прибуду, я хотел увидеть все сам и своими глазами. В последнем письме

управляющий практически не касался темы жены, в основном упирая на доходы от

деревень и поместья.

Последняя половина года промелькнула у меня словно неделя, постоянно

контролируя себя, свои мысли и чувства, а также занимаясь усерднее всех я стал лучшим

выпуска. Учителя пели мне хвалебные оды, а полученный мной кошель золота, как

награда за отличное окончание были потрачены на новую лошадь, столичную одежду и

подарки жене, её родителям и отцу.

Забивая голову учебой и в отличие от других одногруппников я не посещал

публичные дома, стараясь быть верен жене, ведь мы давали клятву друг другу. Нарушить

её первым я не мог физически, поэтому приходилось, когда становилось особенно тяжело

сбрасывать напряжение обычным способом самостоятельно. Я даже как-то успокоился, решив предпринимать какие-то действия по отношению к ней после приезда и оценки

ситуации на месте. Ведь я основывал все свои выводы на сообщениях одного человека, а

он мог и ошибиться. Так что последние месяцы обучения, я не так сильно страдал, как

вначале, когда ревность мучала меня днем и ночью.

Даже чувства к жене замерли и притихли, видимо двухгодичное расставание в

совокупности с постоянно гонимыми мыслями об измене дали о себе знать, я ехал

практически спокойным, ожидая застать дома более менее приличную картину. О другом

варианте развития событий я старался не думать.

То, что я переоценил свои силы, отправившись в путь с намерением засветло

прибыть домой я понял, когда солнце стало клониться к закату, а я еще и близко не был к

дому. Знакомые края, конечно же давно появились, я узнавал местность и дома соседей, даже поздоровался с некоторыми из них, что с удивлением узнавали в усталом,

пропыленном всаднике сына графа дю Валей.

Но таких встреч было мало, видимо я встретился с теми из них, что ехали домой

из гостей. Когда ночь накрыла дорогу, мне перестали встречаться люди, что и понятно, в