Глоток мрака

Шолто рысцой бежал рядом. Словно подслушав мои мысли, он сказал:

– Я могу скрывать нас от всех других фейри, пока мы не обратимся к ним напрямую.

– Я знаю только, что он в опасности, но не знаю, в какой, – сказала я.

– Я безоружен, – предупредил он.

– Наша магия здесь действует. Это не у всех фейри так.

– Рука власти, что ранила меня и Дойла, подействовала отлично.

Это верно. Но я возразила:

– Брауни всегда могли творить магию вблизи людей и их машин. Именно потому Кэйр и выбрала Ба. Чтобы здесь творить мощную магию, надо иметь кровь людей и брауни.

Меня скрутило болью. Бабочка словно вырваться пыталась вон из моей кожи. Только рука Шолто удержала меня на ногах. Я показала на дверь слева:

– Туда.

Он не спорил – только проверил, что я могу стоять самостоятельно, и взялся за дверную ручку. Гламор скрывал нас, но скрыть, что дверь открылась сама по себе, почти невозможно. Если хочешь оставаться незамеченным, приходится ждать, пока нужную тебе дверь откроет кто-нибудь другой. Но у нас не было времени: в голове у меня бился панический страх, а бабочка на животе готова была поломать себе крылья.

Врач, сестра и полицейский в углу – все дружно посмотрели на открывшуюся дверь. Я рванулась вперед, но Шолто меня удержал. Он был прав. Если мы не хотим себя выдать, надо войти потихоньку и дать двери закрыться самой. А иначе нас могут увидеть, несмотря на всю магию.

Но мне стоило всех моих сил не побежать к Дойлу через всю комнату. Он лежал на белых простынях – так неподвижно, что глаза отказывались верить. Вокруг – сплошные трубки и мониторы, в руки воткнуты иголки, приклеенные пластырем, и по трубкам в него бежали лекарства.

Я готовилась увидеть результат нападения, действие чар, но забыла главное: Дойл – создание волшебной страны. В нем нет ни капли смертной крови, ни даже крови брауни. Ничего, кроме самой древней магии фейри.

– Показатели по-прежнему падают, доктор, – сказала сестра.

Доктор отвел взгляд от закрывшейся двери и посмотрел в медицинскую карту Дойла.

– Все ожоги обработаны. Ему должно становиться лучше.

– Но не становится, – констатировала сестра.

– Вижу, – огрызнулся врач.

Полицейский все смотрел на дверь.

– Вы хотите сказать, что на капитана Дойла ктото воздействует смертельной магией?

– Не знаю, – сказал врач. – А я в незнании нечасто расписываюсь.

– Я знаю, – сказала я.

Все повернулись на мой голос, недоуменно хмурясь: они никого не видели. Будь это мой гламор, моя речь разбила бы чары и открыла нас взглядам, но магия Шолто была попрочней.

– Вы слышали, доктор? – спросила сестра.

– Не пойму.

– Я слышал, – сказал коп.

– Я могу его спасти, – сказала я.

– Кто здесь? – спросил коп, вскочив на ноги и нащупывая пистолет.

– Принцесса Мередит Ник-Эссус. Я пришла спасать капитана своей стражи.

– Покажитесь, – потребовал коп.

Шолто одновременно сделал две вещи: втянул щупальца, превратив их в татуировку, и сбросил гламор. Для людей в палате мы просто возникли из пустоты.

Коп начал поднимать пистолет, но остановился на полпути, заморгал и встряхнул головой, словно в глазах у него помутилось.

– Какие красивые, – сказала сестра, глядя на нас с неподдельным восторгом.

А врач испугался. Он пятился от нас, пока не наткнулся на кровать, и выставил карту Дойла, словно щит.

Я попыталась представить, какими мы им кажемся – в коронах из живых цветов, одетые магией Богини... нет, не получится. Мне никогда не увидеть то, что видят они.

Мы пошли к постели. Полицейский пришел в себя настолько, что попытался взять нас на мушку, но пистолет опять опустился к полу.

– Не могу, – сказал коп сдавленным голосом.

– Уберите от него иглы и трубки, – сказала я. – Вы пытаетесь лечить его, как людей, и этим убиваете.

– Но почему? – сумел произнести доктор.

– Он существо из мира фейри, в его жилах нет смертной крови, которая помогла бы ему справиться с чудесами нынешних дней.

Я прикоснулась к руке Дойла – кожа была холодная.

– Нам надо спешить, доктор. Надо убрать его из искусственного окружения, или он умрет. – Я взялась за иглу капельницы. – Помогите мне.

Доктор смотрел на меня так, словно у меня вторая голова выросла – голова монстра. Но на помощь пришла сестра.

– Что мне делать? – спросила она.

– Отсоедините это все. Мы должны унести его обратно в страну фейри.

– Я не могу позволить вам забрать раненого из больницы, – сказал врач. Его голос обретал утраченную уверенность, словно человек почувствовал себя лучше, имея дело с конкретным фактом. Больных нельзя увозить из больницы – такова инструкция.

Я повернулась к полицейскому:

– Вы не могли бы помочь сестре отключить капитана Дойла от приборов?

Он убрал пистолет в кобуру и пошел помогать сиделке с другой стороны кровати.

– Вы же полицейский, – сказал врач. – У вас квалификации нет!

Коп взглянул на него.

– Вы только что сказали, что ему становится хуже, и вы не знаете почему. Посмотрите на них, док: они магией всю комнату залили. Если этот их капитан живет так же, как они, то что ему толку в этих приборах?

– Есть определенные формальности, наконец. Нельзя же просто прийти в больницу и унести пациента! – обратился он к нам.

– Он капитан моей стражи, мой любовник и отец моего ребенка. Вы на самом деле считаете, что я могу специально подвергнуть его опасности?

Сестра и коп уже не обращали внимания на врача. Сестра подсказывала копу, и вдвоем они все отключили и отсоединили, оставив Дойла на постели освобожденным от всех игл и датчиков.

Теперь мы могли к нему прикоснуться. Магия словно знала, что прежде всего его надо освободить от того, что причиняет ему боль, и только потом браться за исцеление.