Глоток мрака

– Вот царь слуа Шолто, самой землей фейри венчанный на царство. А я царица слуа Мередит, и я несу во чреве его дитя, его наследника.

Я опустила руку с Абен-дулом.

– Слушай меня, мать моя Бесаба, и все Благие сидхе, кто слышит мой голос. Возвращается древняя магия, и сама Богиня снова шествует среди нас. Вы можете либо идти в ее свете, либо остаться вне его. Выбор за вами. Но нужна сейчас только правда – хватит лжи, хватит иллюзий. Подумайте над этим хорошо, прежде чем решитесь возвращать меня к себе силой.

– Ты мне угрожаешь?! – спросила она. Типично ее манера – цепляться к мелочам. Впрочем, для нее это, возможно, не мелочь.

– Я говорю, что будет очень неосмотрительно заставлять меня применить для защиты всю силу, которую мне подарила Богиня. А я применю ее всю до последней капли, лишь бы не вернуться к Таранису. Я не стану опять его жертвой. Я не позволю себя насиловать даже королю Благого двора.

Лорд Хью немного отступил от зеркала.

– Мы слышали твои слова, принцесса Мередит.

– Царица Мередит, – поправила я.

Он чуть склонил голову:

– Царица Мередит.

– Тогда прекратите этот дурно задуманный и ненужный спасательный поход. Вернитесь в свой холм, к своему потерявшемуся в иллюзиях королю, и оставьте нас в покое.

– Его приказ был очень ясным, царица Мередит. Мы должны вернуться с тобой и чашей или не возвращаться вовсе.

– То есть в случае неудачи он вас отправит в изгнание?

– Он выразился не так прямо, но выбор у нас очень невелик.

– Или вы меня похищаете и доставляете к нему, или он вас выкидывает за дверь, – подытожила я.

Лорд Хью развел руками.

– Это грубее, чем выразился бы я, но увы, вполне точно, причем для всех вовлеченных.

Шевельнулась стенка шатра, и лорд Хью сказал:

– Прошу простить меня, царица Мередит, но мне принесли сообщение.

Он еще раз поклонился и оставил меня лицом к лицу с матерью.

Она сказала:

– Как идет тебе корона, Мередит! Я всегда знала, что она тебе будет к лицу.

Я бы много разного могла ей ответить. К примеру: «Если ты предполагала, что я взойду на трон, почему ты позволила Таранису избить меня в детстве чуть ли не до смерти?», или еще: «Если ты думала, что я когда-нибудь стану королевой, почему ты от меня отказалась и ни разу не пожелала повидать?». Но вслух я сказала:

– Я знала, что корона тебе понравится, мама.

Вернулся лорд Хью и поклонился ниже, чем раньше.

– Мне сообщили о приближении человеческой полиции и войск. Ты позвала на помощь людей?

– Это так.

– И теперь, если мы атакуем вас, Благой двор могут выдворить с нашей новой земли, при том что Неблагих и слуа никто не тронет, и последний островок волшебной страны достанется им?

Я ему мило улыбнулась.

– Именно так ты добьешься цели, к которой веками рвалась королева Андаис, и ни Неблагим, ни слуа для этого драться не придется, – подытожил он.

– Весь смысл в том, чтобы не драться, – сказала я.

Он поклонился еще раз, много ниже, чем раньше – по-настоящему поклонился, почти исчезнув из поля видимости. Выпрямился он с неприкрытым восторгом на лице.

– Богиня и страна, как мне представляется, не ошиблись в выборе новой царицы. Ты победила. Мы отступаем – ты нам дала оправдание, которое признает даже король Таранис. Он не рискнет изгнанием всего нашего двора с этих берегов.

– Очень рада, что король примет вас обратно и поймет, что любое иное ваше решение было бы крайне неудачным.

Он поклонился еще раз.

– Благодарю за разрешение нашей дилеммы, царица Мередит. Не знал, что ты столь умелый политик.

– У меня бывают светлые моменты, – сказала я.

Он улыбнулся, поклонился и сказал:

– В таком случае право спасать тебя мы уступаем людям.

– Нельзя бросать ее у слуа! – воскликнула моя мать, словно ужаснувшись такой судьбе ее дочери.

– Довольно, мама, – сказала я и погасила зеркало.

Она еще спорила с лордом Хью, будто свято верила в сказки Тараниса. Очевидно было, что лорд Хью не верил. Но с другой стороны, если я не пойду в супруги Таранису, Бесаба не станет матерью новой королевы Благого двора. Она больше выиграет, если Таранис говорит правду.

Шолто с улыбкой поцеловал мне руку.

– Отлично проделано, моя царица.

Я широко улыбнулась:

– Очень помогает в споре, когда тебя коронует сама страна, а из небытия то и дело всплывают древние реликвии.

– Нет, Мередит, – возразил Дойл. – Ты прекрасно сыграла. Твой отец мог бы тобой гордиться.

– Это точно, – сказал Мистраль.

И для меня, обладающей древним мечом, которым могли владеть только мой отец и я, для меня, осененной благословением самой страны фейри, фраза о том, что отец гордился бы мной, значила больше всего остального. Наверное, мы так и не перерастаем желание заслужить одобрение родителей. И поскольку моя мать никогда не будет мной довольна, мне оставался только отец. Только он всегда у меня и был. Он и Ба.

А теперь мои родители мертвы – мертвы оба. Женщина в зеркале – всего лишь та, чье тело меня исторгло. Быть матерью – значит гораздо больше. Я помолилась о том, чтобы стать хорошей матерью, и о том, чтобы мне помогли сберечь нас всех. Из ниоткуда пролился дождь из белых лепестков, падая на нас душистым снегом. Думаю, это был ответ. Богиня со мной – вряд ли может быть помощь больше. Как говорят христиане, если со мной Бог, то кто против меня? К несчастью, мой ответ был – почти все.

Глава двадцать шестая

Мы пристегнули новое оружие. Я очень внимательно проверила петлю крепления меча к ножнам. Пока он в ножнах, за него можно браться не только мне, но стоит клинку показаться из ножен хоть ненамного, и появляется риск, что он вывернет наизнанку неосторожную руку.

Дойл подвесил рог безумия себе на грудь на кожаной перевязи.

– Не надо ли его в какой-нибудь чехол поместить? – спросил Шолто.

– Пока я ношу этот рог на груди, он никому вреда не причинит. Он становится опасным, только если пытаться его отнять.