Глубина

Когда я снова повернул голову к детям, шкаф уже был открыт. В то же мгновение оттуда донесся истошный вопль. В первый момент я подумал, что это кричит ребенок, и тело тут же среагировало на призыв о помощи. Я уже собирался вскочить на ноги и устремиться к детям, как вдруг осознал: кричал не человек. Присмотревшись к происходящему в шалаше, я увидел, что мальчишка достал из несгораемого шкафа котенка месяцев шести от роду. Это был самый обычный кот белого окраса с крупными черными пятнами по всему туловищу. Именно он и вопил. Бедняга натерпелся, сидя один взаперти и к тому же голодая.

Подумалось, что дети поступили жестоко, заперев котенка в шкафу. Но то, что они сделали в следующую секунду, подтолкнуло меня к мысли, что с их стороны было бы благодеянием, если бы они его там и оставили.

Мальчик держал котенка двумя руками: одной за голову и передние лапы, а другой за задние, вытянув щуплое тельце в струну. Он поднял его к самому лицу и… впился зубами в живот кота. По лесу разнесся новый вопль, на этот раз предсмертный. Животное несколько раз дернулось в руках убийцы и затихло, а ребенок тем временем продолжал жадно вгрызаться в его внутренности.

От этой картины меня замутило, и я поспешил отвернуться от окна, перед этим, правда, заметив, как девочка жадно тянула ручки к жертве старшего товарища.

Несколько безумных и долгих минут из домика доносилось только довольное чавканье. Но вот послышалась какая-то возня. Мы с Эмми еле успели спрятаться за бли-жайшим деревом, как ребята покинули шалаш. Их щеки и рты были перемазаны в крови, но дети выглядели при этом крайне счастливыми. Как Адам и Ева, вкусившие запретный плод, они знали, что совершили нечто неправильное, и поспешили стереть следы преступления с лиц. Тщательно осмотрев друг друга и убедившись, что на их наивных личиках не осталось следов крови котенка, они отправились в обратный путь на детскую площадку, трогательно держась за руки.

Немного придя в себя, я вышел из укрытия. Пожалуй, в этот момент оставалось только порадоваться что Димы нет с нами. Мой не в меру впечатлительный брат наверняка принял бы все слишком близко к сердцу. Даже я до сих пор не мог отделаться от воспоминаний. Перед внутренним взором так и стояли жадно блестящие глаза малютки Вики.

Эмми обошла меня и направилась в домик. Похоже, на нее случившееся подействовало гораздо меньше. В конце концов, она вампир и уже должна привыкнуть к подобным сценам. Но, как любезно подсказывало сознание, одно дело, когда кровь пьют вампиры, и совсем другое, когда это делают обычные дети из плоти и крови.

Я последовал за девушкой. Внутри домик выглядел еще более убогим, чем казался снаружи. Помимо шкафа здесь имелось кое-что еще: довольно глубокая яма, вырытая в дальнем углу шалаша. Подойдя ближе, я сразу почувствовал идущий оттуда терпкий запах разложения. Честное слово, не хотел заглядывать туда, но какая-то часть меня (весьма любопытная часть) не удержалась, и я наклонился над ямой. На самом верху лежал еще теплый труп котенка, отчетливо виднелись его изгрызенные, окровавленные внутренности. Прямо под ним была гора из таких же маленьких тел, принадлежащих другим котятам и щенкам, судьбу которых сегодня разделил бело-черный пушистик.

— Это ужасно, — прошептал я, из последних сил сдерживая рвотный позыв.

Эмми, до этого внимательно разглядывавшая шкаф, который, кстати, снова был заперт на ключ, наконец обратила на меня внимание и тревожно спросила:

Тебе плохо?

Нет, — Я непристойно выругался. Вообще я

редко позволяю себе такое, но в этот раз не смог сдержаться, — мне хорошо.

Заметив удивление на лице девушки, не привыкшей слышать от меня подобные высказывания, я пожалел о минутной слабости.

Прости, — пробормотал я, сникая, — просто все это у меня в голове не укладывается. Они же дети! — воскликнул я с отчаянием в голосе. — А ведут себя как самые настоящие живодеры.

Дело не в ненависти к животным, — пояснила Эмми, снова сосредоточившись на шкафе. — Так они пополняют нехватку эритроцитов.

Поедая котят?! — Я с омерзением вспомнил, как мальчишка рвал внутренности животного.

— Если ты присмотришься внимательнее, то заметишь, что они съели одну только печень, — наставляла меня Эмми.

Возможно, она была права, но я не решился это выяснить, предпочтя поверить девушке на слово.

Ага. — Эмми улыбнулась, найдя на двери шкафа то, что так упорно искала.

Что там? — поинтересовался я, мечтая лишь об одном: оказаться подальше отсюда.

На двери есть сквозные дырки. Они, конечно, крошечные, но воздуха, поступающего через них, должно хватать, чтобы животные могли дышать.

Я оставил ее комментарий без ответа. Признаться, меня немного разозлило ее безмятежное спокойствие. Эмми вела себя так, будто ничего страшного не произошло, и мы только что не стали свидетелями того, как двое малолетних детей убили и съели котенка.

— Если ты все осмотрела, то, может, пойдем отсюда? — процедил я раздраженно.

Эмми посмотрела на меня, но, видимо, заметила по лицу, что со мной сейчас лучше не спорить. Выйдя на улицу, я брезгливо переступил через листья, которыми дети вытирали кровь со своих щек, и поспешил прочь от шалаша, так что даже Амаранта еле поспевала за мной.

Так уж получилось, что по пути в гостиницу мы были вынуждены снова пройти мимо детской площадки, на которой, как ни в чем не бывало, играли мальчик и девочка — хозяева маленького домика в лесу. Они стояли около самой тропинки друг напротив друга и хлопали в ладоши. Кажется, эта игра называется ладушки. Только вместо обычного стишка они произносили считалочку, так напугавшую Диму. Со стороны их игра смотрелась вполне невинно — мне, например, однажды довелось услышать матерную детскую считалочку, от которой покраснел бы даже сапожник, — но, учитывая обстоятельства, я ужаснулся. Во-первых, несколько минут я лично наблюдал за тем, что эти цветы жизни сделали с котенком, а во-вторых, детские глазки смотрели прямо на нас, точно стишок обращался непосредственно к нам. Казалось, они говорили: «Мы знаем, что вы за нами следили, и лучше вам помалкивать, если не хотите валяться в яме рядом с трупами животных». Глупо, скажете вы, так пугаться, ведь это всего лишь дети. Но если бы вы видели выражение их милых лиц в тот момент, вы бы поспешили оказаться от них подальше. Собственно, так мы и поступили.

11 Вампир и человек

Что у вас там случилось? — спросил Дима, как только мы с Эмми зашли в его номер.

Что? — не понял я, так как часть моего сознания все еще пребывала в прострации после увиденного в домике.

На тебе лица нет, — пояснил Димка, — вот я и хочу знать, что произошло.

Понятно, — кивнул я, но так и не ответил на вопрос брата.

Эмми тоже не была настроена на беседу, она выглядела крайне задумчивой, наверно, перебирала в уме возможные объяснения того, что мы видели. Лично я никаких объяснений не находил, да и думать на эту тему не хотел, поэтому обреченно повалился на кровать и уставился в потолок, стараясь вытравить из головы все мысли.

Но Дима не привык сдаваться, к тому же им двигало одно из сильнейших в мире чувств — любопытство. Ради такого дела он даже выключил телевизор.

— Если сейчас мне никто не ответит, — с расстановкой произнес брат, — то вы очень об этом пожалеете.

Эмми, очнувшись от своих мыслей, посмотрела на меня, и стало ясно — она собирается выполнить просьбу Димы.

— Чур, без меня. — Я поспешил ретироваться в ванную комнату, чтобы не присутствовать при рассказе. Хватило того, что я видел весь спектакль собственными глазами, причем мое место было в первых рядах.