Глубокая борозда

Павлов верил в известное изречение: на ловца и зверь бежит. Стоило ему увлечься интересным делом, как начинали попадаться под руку дополнительные источники информации, происходили неожиданные встречи, которые помогали его поискам. Вот и сегодня…

В поздний час, который отводится на чтение, он взял полистать столичный журнал. Сразу его внимание привлек заголовок «В поисках резервов». Начав читать статью, удивился: о том же самом, о чем и он и его помощники говорили в эти дни. Больше того: автор для доказательства своих выводов приводил материалы по их области и его главный вывод: «Увлечение кукурузным силосом нанесло урон животноводству».

С некоторыми доводами он соглашался сразу, настолько они были очевидны, другим внутренне сопротивлялся. А одно место в статье заставляло чуть ли не выругаться вслух по адресу горе-ученых.

Когда началось массовое внедрение кукурузы, они утверждали: пять килограммов зеленой массы кукурузы — это кормовая единица. И если собрано хотя бы двести центнеров с гектара — это четыре тысячи единиц! Эту арифметику Павлов знал. И свои урожаи в сто центнеров зеленой массы оценивал в двадцать центнеров кормовых единиц. Правда, он знал, что в кукурузном силосе мало белка и что это самый большой ее недостаток, но все же — двадцать центнеров!

Однако автор знакомит читателя совсем с иной арифметикой. На кормовую единицу действительно идет пять килограммов зеленой массы кукурузы. Но в процессе силосования происходит так называемый угар массы, она много теряет в весе. Приведены данные: за последние три года в их области выход силоса от веса заложенной зеленой массы составил лишь 58 процентов! А силосной массы из кукурузы в кормовую единицу идет уже не пять килограммов, как зеленой, а больше семи… Таким образом, при урожае зеленой массы в двести центнеров с гектара, кормовых единиц будет не сорок, а только пятнадцать центнеров.

Павлов прикидывает в уме: при их средних урожаях кукурузы кормовых единиц выходит всего семь-восемь центнеров, а не двадцать, как считали они…

Автор продолжает «развенчивать» кукурузу: в Сибири под нее отводятся самые лучшие поля, вносятся почти все полученные от государства минеральные удобрения. «Очень верно!» — мысленно подтверждает Павлов. Он согласен и с таким выводом автора: если бы вместо «королевы» такие же площади засевать овсом или ячменем, выход кормовых единиц с гектара увеличился бы примерно в два раза — это по нынешним фактическим урожаям. Но если бы овес и ячмень сеяли на тех лучших землях, где возделывают кукурузу, да отдали этим культурам все ее удобрения, то сбор кормовых единиц увеличился бы не менее чем в три раза. При этом и корм получился бы прекрасный, с нормальным содержанием белка. Даже солома овсяная по качеству своей кормовой единицы превосходит силос из кукурузы…

«Черт знает что такое! — возмущается Павлов. — Почему этот вопрос поднимает писатель, а не ученый? Или ученые не знают этих цифр?»

Усилием воли он подавляет эту вспышку, продолжает читать. И вот еще сюрприз: кукуруза, выращенная в Сибири, отличается по кормовым достоинствам от общепринятых оценок, в ней значительно меньше белка, каротина и других питательных веществ. Выходит, даже от семи-восьми центнеров кормовых единиц надо еще сколько-то отнимать. Что же останется? И сведения эти взяты из материалов исследования института, расположенного в областном центре… Это-то обстоятельство все больше и больше злит Павлова: почему никто из ученых не пришел и не раскрыл ему этой арифметики? «А если они кому-то из наших докладывали об этом? — думает уже Павлов. — Тогда еще хуже…»

Автор высказывается за замену кукурузы более урожайными культурами, выдвигает и совсем уже новое: обоснованно ли так сильно увлекаемся силосом? В годы наивысшей продуктивности племзавод «Приречный» израсходовал на корову лишь немногим более трех тонн силоса из подсолнечника. Теперь же расходуется более десяти тонн, однако удои коров ниже на целую тысячу килограммов! К тому же большие дозы силоса осложнили работу доярок — затраты труда на раздачу кормов увеличились в несколько раз.

«Все это верно, очень верно», — повторяет Павлов. А автор наносит еще один удар: с внедрением кукурузы в Сибири ухудшились условия для выращивания урожаев зерна, создалось дополнительное напряжение на уборке хлебов. Дело в том, что кукурузной массы надо вывезти с полей по весу и объему больше, чем зерна. Значит, и грузовиков надо больше. А так как уборка зерновых и кукурузы идет практически одновременно, автотранспорта обычно не хватает, и тогда что-то должно пострадать: или кукуруза попадает под заморозки, или хлеба осыпаются, иногда и под снег уходят. Кукуруза влияет и на судьбу будущего урожая зерновых: из-за нее затягивается взмет зяби. А вот подсолнечник на силос можно скосить задолго до уборки хлебов, освободив поля для ранней осенней вспашки. И весной подсолнечник сеют раньше кукурузы, что создает разрядку на севе.

В третьем часу Павлов закончил чтение статьи, отложил журнал, выключил свет. Но уснуть не мог… В голову лезли цифры, факты, выводы из прочитанного. Вспомнилось выступление в печати группы ученых, которые утверждают, что если в кормовой единице содержится только восемьдесят граммов белка, то сорок процентов этого корма вообще не усваивается организмом коровы. А ведь в кормовой единице из кукурузного силоса нет и восьмидесяти граммов… Нет, Павлову решительно нечем защитить кукурузу. И раз так, то пора делать практические выводы…

Утром Павлов забрал журнал с собой, и когда Гребенкин и Сергеев пришли со своими расчетами, рассказал им о статье, коротко изложив ее суть.

Сергеев сразу же уткнулся в журнал.

— Оба прочитайте, — сказал Павлов. Он тут же позвонил Несгибаемому, попросил, чтобы и тот ознакомился со статьей. — А теперь показывайте ваши расчеты…

Сергеев разложил перед ним на столе таблицы, начал комментировать:

— Вот этот вариант самый близкий к жизни… Если запасать в полной норме грубые корма для всего скота, а сочные только для общественного, то необходимо в полтора раза увеличить площади кормовых культур. Если считать по среднему фактическому урожаю.

— А луга?

— Луга мы учли и урожай взяли тоже фактический…

Павлов, просматривая расчеты, думает: «Это сказать просто — увеличить посевы в полтора раза… Ведь и сейчас кормовыми культурами занято свыше миллиона гектаров пашни. За счет чего увеличивать? Нет такой возможности, это совершенно ясно!»

— А если, как писатель советует, — кивнул Павлов на журнал, — посевы кукурузы заменить овсом и ячменем… Пока не все, а, скажем, триста тысяч гектаров?

Прикидывать стали вместе. Если взять в расчет достигнутый средний урожай овса и ячменя, то сбор кормовых единиц, с учетом соломы, увеличится с этих трехсот тысяч гектаров почти в два раза.

— Фактически будет больше! — заявил Гребенкин. Он держал в руках журнал. — Правильно тут пишут — удобрения идут под кукурузу, хорошие земли тоже. Если удобрить овсы, урожай удвоится.

Павлов дивился: только от замены кукурузы овсом как бы выигрывали триста тысяч гектаров пашни…

— Мои расчеты надо переделывать, — говорит Сергеев. — И районам надо подсказать насчет переоценки кукурузы.

— Этот расчет — на будущее, — возразил Гребенкин. — Семена-то кукурузные уже завезены полностью, а овса в резерве нет, подсолнечника — тоже…

— Искать будем! — воскликнул Павлов. — Сергеев пусть уточняет расчеты, а ты, Сергей Устинович, берись за семена, созвонись с соседями, позондируй в столице. Несгибаемый на этой неделе в Москву летит — поможет… Задача ясна?