Глубокая любовь

— В Техасском университете A&M самая лучшая программа в нужной мне области. И отец вскоре смирился. Кроме того, я часто приезжал домой, так что все сложилось не так уж плохо.

Я улыбнулась.

— Сколько лет было твоим сестрам?

Он играл вилкой, когда мне отвечал:

— Грейс было одиннадцать, Анне пятнадцать. Мне было десять, когда родители объявили, что у них будет еще один ребенок. Потом, в четырнадцать лет, я узнал, что наша семья вновь вырастет. Ты не поверишь, как сильно я молился о младшем брате, — рассмеялся Уэйд. — Но когда я впервые обнял Грейс, понял, что должен быть ее старшим братом. Моя работа была защищать их, — его голос сорвался, и он закрыл глаза.

Я потянулась через стол и взяла его за руку.

Уэйду потребовалось несколько минут, чтобы продолжить:

— После окончания A&M я прожил дома нескольких лет. Управлял ранчо и все такое. Однажды Анна упросила родителей поехать на выходные в Денвер. Отец изначально не хотел ехать, сказал, что у него слишком много дел. Я уговорил его поехать. Сказал, что останусь и прослежу, чтобы все было сделано вовремя. Анна была так зла на меня. Она хотела, чтобы мы поехали всей семьей, — он закрыл глаза и покачал головой. — Она обвинила меня в том, что я остаюсь, чтобы быть с Кэролайн, девушкой, с которой я встречался со времен школы. — Уэйд открыл глаза и посмотрел прямо на меня. — Она сказала мне, что я выбрал девушку, которая не заслуживает меня, а не свою собственную семью. Это была неправда. Кэролайн даже не было в городе в эти выходные. Единственный способ заставить отца поехать – это остаться самому. Я и сказал ей об этом.

— В итоге она тебе поверила? — спросила я, молясь про себя.

— Да, — засмеялся он. — Но сначала отправила Кэролайн сообщение с вопросом, не хочет ли она поехать в Денвер.

Я усмехнулась.

— Умная девочка.

— Она действительно была умна. Кэролайн ответила ей, что находится в Сан-Франциско с бабушкой и дедушкой, но и после я увидел боль в глазах Анны. Она хотела, чтобы я тоже поехал, и не могла понять, почему не еду с ними. Они уже возвращались, и были недалеко от дома. Молодой парень переписывался по телефону и вылетел на встречку. Лобовое столкновение. Мама и Грейс продержались несколько дней. Папа и Анна умерли мгновенно.

Слезы покатились по его щекам, и мне захотелось вытереть их.

— Я крутился между их палатами. Молился Богу, чтобы не забирал их у меня. Они умерли с разницей в день. Сердце моей матери отказало, и Грейс... Врачи не смогли остановить внутреннее кровотечение. Казалось, что после этого моя жизнь закончилась, — я сжала его руку, и он посмотрел на меня. — Я пытался держаться за ранчо, но не смог. Куда бы я ни повернулся, везде были воспоминания. Я продал его через полгода после смерти родителей.

— О, Уэйд. Мне очень жаль.

— Я не знал, что делать дальше. Не хотел его терять – после тяжелого труда, что вложил в него отец. Его лучший друг, другой местный фермер, купил ранчо. Пообещал, что если я передумаю, он перепродаст его мне.

— Очень мило с его стороны, — улыбнулась я.

Уэйд слегка усмехнулся.

— Да. Он хороший человек.

— Что случилось с Кэролайн? Она расстроилась, когда ты переехал в Техас?

— Да нет. Она порвала со мной вскоре после аварии. Она думала, что я скатываюсь, и сказала, что не может эмоционально помочь мне пройти через все это.

— Что? — ахнула я.

— Да. Это ее точные слова. Следующие четыре месяца я напивался до смерти. Мне казалось, что не осталось того, ради чего стоит жить. Затем я получил приглашение Тревора. Он поддерживал со мной тесный контакт после аварии и даже приехал на похороны. Звонил мне почти каждый день.

Я вспомнила, что Тревор ездил в Колорадо помогать другу из колледжа, но он никогда не рассказывал мне эту историю. Моя грудь наполнилась гордостью, когда подумала о том, какой заботливый у меня брат.

— Он предложил мне новую жизнь. Я провел около месяца, собирая в единое свое дерьмо и улаживая дела в Колорадо, а затем отправился в Техас.

— Я рада, что Тревор позвонил тебе.

Впервые с тех пор как встретила Уэйда, я увидела блеск в его глазах.

— Я тоже. Твой брат спас меня, и я навсегда в долгу перед ним за это.

Я не могла не заметить, что все еще держу его за руку, не отпуская, а Уэйд не отстранился. Его большой палец коснулся моего, и я не могла проигнорировать появившийся в груди трепет. Наши глаза встретились. Одновременно неловко и завораживающе. Он убрал руку, только когда Люси поставила ему еду.

Я смотрела, как он откусил кусочек и застонал от удовольствия.

— Черт. Это отличный бургер!

— Так и есть! — улыбнулась я.

В течение нескольких минут мы ели в тишине. Отодвинув пустую тарелку, положила локти на стол и уставилась на Уэйда.

— Знаю, что твоя потеря еще очень свежа. И не буду говорить, что моя семья заменит твою, но насколько знаю, ты останешься в главном доме еще на несколько недель. Хочу, чтобы ты начал есть с нами.

Уэйд уставился на меня, как на безумную.

— Что?

— Я видела, как ты тихо ушел на рассвете, и знаю, что это для того, чтобы избежать завтрака со всей семьей. Я хочу, чтобы ты присоединился к нам. У тебя нет такой работы, где ты требуешься рано утром. Тревор ест с нами, ты тоже можешь.

— Амелия, я ценю, что ты пытаешься сделать так, чтобы я почувствовал себя желанным гостем.

— Я не хочу, чтобы ты почувствовал себя желанным гостем, Уэйд Адамс. Добро пожаловать. Ты уже часть нашей семьи, нравится тебе это или нет. Это значит – есть с нами. Хотя бы завтрак. Ты сделаешь это для меня?

Широкая улыбка появилась на его лице.

— Хорошо. Я сделаю это для тебя, Амелия.

Его слова тронули меня больше, чем я ожидала, и мне пришлось затолкать поглубже свои растущие чувства.

Мы засмотрелись друг на друга, и нас прервал звонок моего телефона. Посмотрев на экран, я прочитала номер вызывающего абонента.

— Это... это Лиам.

Уэйд кивнул.

— Пожалуйста, только никаких грязных сексуальных разговоров за столом.

Я провела пальцем по экрану, снимая блокировку.

— Привет, Лиам. Что случилось?

— Я не смогу приехать в эти выходные.

Наверное, разочарование должно было охватить меня, но этого не произошло.

— Почему?

— Нэнси устроила мне прослушивание в театре на Бродвее. Я не могу отказаться от такой возможности.

— Конечно же, нет, — воскликнула я. — Когда прослушивание?

— В субботу днем.

— О… Что за пьеса? — поинтересовалась я.

— Это драматическая адаптация литературного произведения девятнадцатого века.