Глубокое ущелье

Все повторили за ним: «Уруй!»

Камаган унес в пещеру кувшин. Потом мелкими шажками отбежал на другой конец площадки. Припал к земле, снова послушал. Встал на колени.

Керим призадумался. Его удивляло не то, что властитель Руманос, будучи столько лет другом Осман-бея, теперь замыслил убить его, и даже не то, что Дюндар Альп, родной дядя удельного бея, взялся ему в этом помогать. Он был поражен тем, что дервиш Камаган, ушедший от мира в пещеру, шпионит за деньги. Не опоясайся Керим мечом, стань не воином у дверей бейских, а муллою, верно, до самой смерти своей не узнал бы, что бывает такое. И конечно, монах Бенито, тоже не без корысти шпионил на властителей. Оставив родину, ушли эти люди за тысячи фарсахов в чужие края, чтобы уже никогда не возвратиться назад. Поселились среди гор, в пещерах, а вроде бы лавочку открыли. «И ведь отыскали покупателей! Вот и они явились среди ночи, сунули ему в руки кошелек!.. Чудны дела аллаха!..»

В просветах облаков быстро бежала полная луна. «Тоже обман! Бегут облака, а луна стоит... Стоит ли? Пройдет какое-то время, и она закатится!»

Из пасти пещеры, точно ее кто-то выбросил, вылетела ночная птица, тревожно захлопала крыльями. Как слепая, метнулась в одну сторону, в другую, вверх-вниз и снова скрылась в пещерной темени.

У Керима заныло сердце. Как решился он тогда один проникнуть в пещеру монаха Бенито?! Он потер раненную капканом ногу. Нет, теперь ни за что не осмелился бы! Правду в народе говорят: недобрые люди монахи-отшельники, нечисто у них в пещерах. «Но ведь и в доме Осман-бея нечисто, и в доме Дюндара Альпа, да и властителя Руманоса — тоже!.. Чего же удивляться нечисти в пещерах! Неужели нет святого места на грешной земле?»

Орхан вскочил с камня. Керим обернулся.

— Что?

— Дождались. Пошли! — Дервиш Камаган подпрыгнул, как обезьяна.— Добрая весть! Дичь подошла на выстрел! — Потирая руки, рассмеялся.— Теперь не уйдет от нас!

Грудь его вздымалась от радости: кого-то сейчас настигнет беда. Поднес палец к губам: тихо! Закатив глаза, не сказал — выдохнул:

— Ступайте за мной!

Они прошли мимо пещеры и, пригнувшись, цепочкой двинулись между скал за Камаганом. Шаг у него был мелкий, быстрый. Ровной трусцой одолевал он подъемы, сбегал по спускам. Ни разу не остановился. Очевидно, хорошо знал здесь каждый камень. Скалы сдвинулись. Пир Эльван с трудом протискивался между ними. Навстречу врастали кусты, деревца.

Начались гладкие, полированные скалы. Провалы и обрывы становились все круче и глубже, то справа, то слева возникали пропасти.

Дервиш Камаган остановился у черной отвесной, как стена, скалы, снова поднес к губам палец.

— Эхо здесь — как барабан,— сказал он шепотом. Спросил Орхана: — Сколько человек пойдет с тобою?

Орхан не понял.

— А всем нельзя?

— Нельзя.— Он показал на Пир Эльвана.— Такой не пролезет... Тропа трудная. Да и кто пещеру караулить будет? Заподозрит Бенито неладное, бросится к болоту — всему конец: войско его не поймает, соколы да кречеты не найдут, охотничья собака следа не отыщет.

— Понял! — Орхан оглядел товарищей.— Керим, встаньте с Пир Эльваном у выхода из пещеры. Увидите — бежит, не упустите!

Человек-Дракон Пир Эльван перебросил из руки в руку короткое копье. Ответил за Керима:

— Будь спокоен, Орхан-бей! И нетопырь не пролетит...— Обернулся к Камагану: — Как пройти к выходу из пещеры?

Дервиш похлопал по черной скале, будто лаская любимого коня.

— Вот она — пещера. Внутри скалы. Обойдете кругом, тропа сама выведет. Эхо страшное — воет, стонет. Подтяните покрепче пояса, поправьте сабли! Нельзя ни говорить, ни чихнуть, ни кашлянуть. И не дай бог кому-нибудь оступиться, столкнуть камень.

Когда Керим и Пир Эльван скрылись из виду, Камаган потер руки, точно готовился к тяжелой работе.

— Лучше всего, Орхан-бей, оружие здесь оставить. Заденешь нечаянно за камень — зазвенит... Ступайте за мной след в след... Повторяйте каждое движение... Ход опасный! Ну, с богом!

Он двинулся вперед. Прошел шагов пятьдесят. Тропа оборвалась. Они стояли над пропастью. Черная скала уходила отвесно вниз, дна не видно.

Поставив ногу на небольшой уступ, Камаган сказал одними губами:

— Нога умещается. Вверху еще одна выемка. Схватишься за нее — переставишь ногу... Пришлось орлиное гнездо разорить, иначе не выведал бы я тайны Бенито.— Он нащупал рукой выемку и повис на стене — спокойно, будто не висел над пропастью, а стоял на дороге.

Орхан, не мешкая, двинулся за ним. Повторил движение дервиша. Мавро, хоть и привык лазать над пропастями, на мгновение смешался, но тут же взялся рукой за выемку, поставил ногу на уступ. Прижался к стене, подтянулся. Не хотел он отставать от Орхана — его смелость пленила Мавро. Не просто это — вести людей, повелевать ими. Бывает, и сам жизнью рискуешь. Тут уж ни на миг нельзя оробеть! Мавро вдруг показалось, что висит он на этой скале вечность, никогда никуда не придет, никогда не вернется назад. Вспомнил: незнакомый путь всегда кажется долгим. «Сглупил я, не посчитал шаги». И тут в нос ему ударил запах шашлыка. Он отшатнулся, точно сам запах этот был опасен, как запах приманки в капкане. Хорошо, что Орхан оказался рядом и поддержал его.

Наконец ноги их ступили на ровную поверхность. Мавро облегченно вздохнул. Площадка была гладкая и широкая, как терраса в их караван-сарае в Кровавом ущелье. Камагана не было видно. Наверно, скрылся за выступом скалы. Мавро последовал за Орханом, увидел желтый свет, бивший из расщелины. Поднял голову и заметил дым, вздымавшийся к небу из самой вершины.

Камаган, точно усталый охотник, что вывел беев на зверя после трудного гона, сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, и глядел на болото, освещенное неверным мутным светом. Мавро осторожно подошел к расщелине. Заглянул через плечо Орхана туда, внутрь.

Монах Бенито сидел у очага, облокотившись на колени, и обгладывал кость, громко чавкая. Его густые черные волосы, ниспадавшие до плеч, вздрагивали, как грива у льва. Мавро показалось, что он ест человечину.

Факел на стене озарял лицо монаха бесноватыми багровыми отблесками. Он сидел — и это было удивительно — совсем как Камаган тогда на камне, только походил не на хищную птицу — на людоеда. Держа в одной руке кость, другой — вертел на огне шампуры, поливал мясо маслом из ложки. Потом отшвырнул кость, взял один из кувшинов с узкими горлышками, что стояли в гнездах под стеной, запрокинул над головой — вино струей полилось ему в пасть. Пил он жадно и долго.

Наконец поставил кувшин на место, громко рыгнул, по пещере прокатилось эхо. Потянулся к шампуру. И вдруг резко выпрямился. Волосы, борода встали дыбом. От долгой жизни в пещере чувства его обострились, стали как у зверя. Шагов не было слышно, но он почуял, что кто-то идет. Когда различил шаги, нащупал маленький кинжал, спрятал его за спиной. Напряженно замер, как тигр перед прыжком. И почти тут же успокоился: к пещере подходил всего лишь один человек. Вставил кинжал в ножны, сунул за пояс.

— Эй, Бенито! Нет там капкана?

— Нет. Иди смелее, не бойся!

Из темноты появился дервиш Даскалос. Обычно он носил при себе только кинжал. На этот раз на поясе висела и сабля. Принюхиваясь, спросил:

— Что за мясо?

— Косуля!.. Отведай.

— Не хочу.

— Чего это тебя принесло ночью? — Монах подкатил к ногам Даскалоса деревянную колоду...— Садись! — Показал на кувшин.— Выпей вина... Ну, что там? — Подождал ответа.— Почему не привел парнишку?

— Какого парнишку?