Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)

В тот раз море было враждебным мне. Открытым ртом я жадно вбирал в легкие соленую водяную пыль, и чувство досады все больше и больше овладевало мною — я ни в какую не хотел отступать, и тем не менее мне пришлось. Я родился и вырос в курортном городе и терпеть не мог лето, когда стекается тьма-тьмущая отдыхающих и все внезапно становится чужим, вселяющим беспокойство, неуютным и каким-то липким. Вероятно, такое же беспокойство ощущали и мои родители, поэтому в летнее время мы жили в пансионе маленького приморского городка, расположенного в горах. На его узких улочках, которые то и дело переходили в лестницы и где, несмотря на изменившиеся времена, товар все еще развозили на осликах — даже длинные булки, которые мать приносила по утрам от булочника, казалось, пахли этими осликами, — можно было спокойно бродить и в самый разгар лета, не опасаясь, что кто-то отдавит тебе пальцы или наступит на пятки.

Но конечно же маленький, прячущийся в горах городок был скучноват своей размеренной жизнью — сколько можно бродить среди мраморных саркофагов высеченного в выступе скалы кладбища, средь осыпающихся букетов роз и розмариновых кустов? — поэтому весной, до того как нагрянут отдыхающие, надо было взять от моря и жизни все, что можно.

Оттого-то я и чувствовал себя в тот вечер оскорбленным — море вышвырнуло меня на берег, словно пробку, и Виргиния застигла меня в тот момент, когда я, униженный, отдувался на ветру.

Она смахнула нить водорослей с моего уха и крикнула сквозь шум и рокот, что как раз сегодня вычистили их бассейн, напустили туда воду и мы могли бы сходить искупаться.

До этого времени я не бывал у Виргинии. Знал, что ее родители владельцы отеля «Апельсиновая роща», и представлял себе апельсиновые деревья с золотыми плодами на карточках меню. Подобные успокаивающе-старомодные эмблемы очень нравятся туристам и отдыхающим.

Я принял предложение Виргинии, и мы стали медленно подниматься наверх, в город. Идя следом за ней по узкому тротуару, я имел возможность разглядеть девушку. На Виргинии были светлые туфли на низком каблуке, полудлинная белая в синюю полоску юбка и облегающий красный свитер. Она еще не успела загореть, кожа лишь слегка порозовела, и когда Виргиния время от времени оборачивалась через плечо, чтобы перекинуться со мной какой-нибудь ничего не значащей фразой, я видел ее по-детски голубые глаза.

Когда мы приблизились к стоящему на уступе отелю, меня удивило количество протоптанных там дорожек, раньше мне не доводилось бывать подле этого здания, хотя издали я сотни раз видел неоновую вывеску «Апельсиновой рощи». Да и что могло привлекать меня здесь? Таких погруженных зимой в спячку, а летом кишащих людьми мест было вокруг великое множество. Ранней весной, с первым ветром, в нашем городе начинались срочные малярные работы, гостиницам придавался свежий вид, и запах краски распространялся повсюду.

«Апельсиновая роща» тоже была готова к приему отдыхающих и туристов. Терраса со зданием отеля, бассейном и садом оставляла впечатление, что все здесь до последнего дюйма либо свежепокрашено и отполировано, либо натерто до блеска — даже кустарник в глубине сада казался причесанным. Плавательный бассейн, облицованный ярко-голубым кафелем, был до краев наполнен кристально-чистой водой — вероятно, постояльцам морочили голову, рассказывая о горном источнике и трубопроводе. Вокруг бассейна в ожидании солнечного тепла и приезжих стояли в ряд опущенные зонты от солнца; под балконом высилась гора сложенных шезлонгов.

Вскоре мы с Виргинией уже плескались в прохладной вод, бассейна, плавали наперегонки из одного его конца в другой, затем вылезли, отряхнулись, как собаки, несколько раз обежали вокруг бассейна, чтобы согреться, оставив на вычищенных до блеска каменных плитах мини-пляжа множество мокрых следов, и снова кинулись в воду.

Потом босиком мы прошли через открытое кафе в дом, ступая по ковровому покрытию холла, которое напоминало только что подстриженный газон, и опустились на тумбы перед стойкой бара. Виргиния позвала какого-то Леона, и сразу же словно из-под земли вырос кудрявый смуглый молодой человек и подал нам аперитив. С того времени я стал частым гостем «Апельсиновой рощи». Иногда мы ужинали в пустом ресторане вместе с родителями Виргинии.

Когда подавался кофе, нам с Виргинией приходилось порой выступать в роли своеобразного жюри. Отец Виргинии держал нейтралитет, он любил подчеркнуть, что слух у молодых людей более острый, пусть они и решают. Таким образом, Виргинии и мне. приходилось оценивать подготовленный ее матерью к летнему сезону репертуар, состоящий из пародий. В этом году мадам решила развлечь гостей отеля, имитируя знаменитого Уильяма Ксебека. Для того чтобы наши замечания были дельными, строгими и справедливыми, мадам включала запись самого Уильяма Ксебека, вслед за этим ставила кассету с музыкой и пела за поп-певца. Закрыв глаза, мы могли бы сказать, что сам прославленный Уильям явился в этот скромный отель, чтобы выступить перед узким кругом. Подражательские способности мадам были бесподобны. Слушателям оставалось лишь смеяться и горячо аплодировать. Отец Виргинии усмехался, щурил глаза и недоумевал, почему женщина с такими фантастическими способностями вышла замуж за такого заурядного человека, как он. Мадам касалась губами щеки мужа и улыбалась с отсутствующим видом. Очевидно, эта слегка грустная мимолетная улыбка имела под собой какую-то почву, поскольку отец Виргинии тут же начинал давать клятвенные обещания, что расширит свои владения; таким образом, и мне, школьному приятелю Виргинии, довелось услышать, что в ближайшее время они приберут к рукам соседний участок земли и построят там еще один отель. Отец Виргинии назвал архитектора, у которого собирается заказать проект, что же касается строительного материала, то самым рациональным он считал монолитный бетон; ту часть своего теперешнего участка, где раскинулись декоративные кусты, он собирался пожертвовать под низкий кухонный блок, соединяющий оба здания; там же задумал разместить и хлебопекарню — таким образом, можно было иметь не только фирменные блюда, но и фирменные булочки и пирожные.

Фантазия отца Виргинии разыгрывалась, он принимался говорить о казино, висячем зимнем саде и черт его знает о чем еще — во всяком случае, он изо всех сил старался доказать, что он не какой-то там бездарный человек и благодаря грандиозным замыслам все же достоин своей талантливой жены.

Отец заливал до тех пор, пока Виргиния не начинала смеяться. Дочь с невинным видом смотрела на папашу и напоминала ему, что эти же самые заверения она слышала еще в детстве. Пусть отец не обижается, но зачастую обстоятельства оказываются сильнее человека. Что ж, она лишь повторяла услышанные когда-то от самого отца оправдания, почему планы не претворяются в жизнь. Виргиния говорила об инфляции — потрясающая новость: деньги тают как снег под лучами весеннего солнца. К тому же владелец соседнего участка с возрастом становится все упрямее. Будет ждать хоть до второго пришествия, чтобы получить баснословную прибыль от все дорожающего участка земли.

Настроение у отца бывало испорчено, прикусив нижнюю губу, он недвусмысленно смотрел на часы, словно ему надо было пораньше лечь спать, чтобы отдохнувшим и полным сил начать размещать поток нахлынувших средь ночи постояльцев.

К сожалению, до начала летнего сезона оставалась еще уйма времени.

До приезда отдыхающих наши отношения с Виргинией успели сложиться, причем весьма успешно. Последующие вечера были бы пустыми и тоскливыми, не держи я Виргинию хотя бы несколько мгновений в своих объятиях. Состояние возбужденности, в котором находилась Виргиния, не осталось незамеченным родителями, и они, не прибегая к особым ухищрениям, стали прощупывать своего будущего зятя. Порой мы с отцом Виргинии, подойдя к парапету на краю участка, смотрели с уступа, выложенного гранитными плитами, вниз, на город и залив, и мой будущий тесть, убеждая в основном самого себя, говорил, что местоположение «Апельсиновой рощи» отнюдь не плохое: стоящие вдоль набережной роскошные отели были и навсегда останутся владениями миллионеров, не стоит и мечтать о том, чтобы попасть в узкий круг избранников божьих; однако представитель среднего класса тоже может прибыльно вести свое дело, если голова у него варит. Разумеется, он обращал свой взор на вожделенный соседний участок, где росли кипарисы и миндаль. Между ними, словно для того чтобы позлить отца Виргинии, была разбита большая яркая палатка. Вид этого развевающегося на ветру красного палаточного дома явно расстраивал его, отец издевался над соседом, безмерно любящим своего внука и разрешившим мальчишке устроить в центре города площадку для игр.

Но вот пришло время, когда начали съезжаться отдыхающие. С севера прибывали дополнительные самолеты, по шоссе ползла пестрая лента машин, все вдруг страшно заторопились к морю. Бульвары и аллеи заполнились бледными людьми в крикливых нарядах.

Официанты в уличных кафе сбивались с ног, отдыхающие на радостях, что начался отпуск, были неуемны, они перебарщивали с солнцем, бледнолицые хотели в одно мгновение превратиться в собственные негативы — повсюду разъезжали машины с красным крестом, спеша на выручку пострадавшим от солнечного и теплового удара; эти отдельные неприятности не могли приостановить безудержного стремления к отдыху. Бары чуть ли не до рассвета были заполнены посетителями, повсюду в обнимку прогуливались парочки, с утра и до захода солнца пляж был усеян народом, даже когда темнело, оттуда доносились возгласы, объятие волн казалось особенно заманчивым и таинственным именно непроглядной ночью.

«Апельсиновая роща» заполнялась гостями по капле, как сосуд, и в один прекрасный день оказалась полной до краев: отец Виргинии мог с удовлетворением потирать руки.

Внезапно мы с Виргинией оказались в роли бездомных бродяг. Теперь бассейн не принадлежал нам, а пляж и подавно. И за стойкой бара для нас уже не находилось места. Виргиния не могла небрежно крикнуть: эй, Леон! Леон носился, чтобы всюду поспеть. Он разносил прохладительные напитки сидящим в шезлонгах и лежащим на надувных матрасах отдыхающим; тотчас же снова мчался за стойку бара и хватал миксер для коктейлей. Да и когда наступал вечер, служащие отеля при свете лампионов суетились в саду. Убирали шезлонги, щетками на длинных ручках терли каменные плиты пляжа, через водосток и канализацию с журчаньем стекала мыльная вода. И мы с Виргинией не шлепали босиком по свежевымытым плитам.