Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка(Романы)

Неужели новая Вийвика?

В какую-то минуту отрезвления Оскар усмехнулся про себя. Десятая или которая по счету Вийвика?

Впереди Оскара стояла женщина, чье лицо он не сумел бы так сразу- описать. Доминировали на лице слегка испуганные глаза. Незнакомка с испуганными глазами вошла в автобус не одна. На ту, другую, Оскар даже не взглянул.

Оскар видел, как рука в белой перчатке потянулась за билетом.

— Ирис, ты не выронила билет? — спросила та, другая, у незнакомки с испуганными глазами.

Что за чудесное имя: Ирис!

Рука в белой перчатке снова потянулась к карману. Оскар постарался, насколько это было возможно, чуть-чуть отодвинуться. Локоть Ирис задел за струны гитары.

Большие темные зрачки были устремлены на Оскара.

Оскар собрался с духом и сказал:

— Здравствуй, Ирис. Извини, не могу снять шляпу. Руки заняты.

Большие зрачки сузились, и глаза незнакомки снова приняли испуганное выражение.

— Простите, — неловко пробормотала Ирис.

— Старые друзья что-то не узнают меня в последнее время, — нагло продолжал Оскар, опережая Ирис. — С тех пор, как я ношу очки.

— Возможно, — пробормотала опять Ирис и улыбнулась.

Самое страшное, по мнению Оскара, было позади. По-видимому, он действовал достаточно убедительно. Теперь правильнее будет помолчать и дать женщине с испуганными глазами прийти в себя. Поспешность может все испортить.

Оскар заставил себя смотреть мимо Ирис, хотя это потребовало известных усилий. Взгляд Ирис блуждал где-то далеко. Очевидно, женщина перебирала в памяти — где же она могла встречаться с этим мужчиной?

На следующей остановке многие сошли, в том числе и Ирис. Рука Оскара освободилась. Он поднял шляпу и долго держал ее, не опуская. Когда автобус тронулся, Оскар заметил на себе взгляд Ирис, стоявшей на остановке.

Оскару стало жарко, хотя в открытую дверь автобуса врывался холодный воздух. Теперь он знал остановку Ирис. Это не могло быть случайностью. Ирис должна была жить где-то поблизости. Иначе не могло и быть.

Собственно говоря, он знал Ирис уже очень давно. Он видел эту женщину в летний солнечный день и зимой, в снегопад. Каждый раз, мелькнув в толпе, женщина успевала лишь ошеломить его и повергнуть в растерянность. Возможно, я ошибаюсь, размышлял про себя Оскар. Может быть, воображение и реальность перемешались? Так много людей проходит мимо тебя в течение дня. Они откуда-то являются и куда-то исчезают. И только очень немногие остаются в памяти.

Нет, Ирис он знает давно. Всегда знал. Однажды она даже сидела рядом с Оскаром. Оскар помнил, как его мысли тогда начали растекаться, подобно ртути, и в висках застучало. Возможно, он даже и не взглянул на Ирис и все же оказался у нее в плену.

Очередная Вийвика? Неизвестно которая? Робкое начало знакомства, мимолетные разговоры, пока оба как будто случайно не обнаружат, что их тянет друг к другу. Последует взлет, который будет продолжаться до тех пор, пока не наступит время спада.

Когда Оскар, с гитарой под мышкой, добрался до дома, в передней он увидел Агне. Как всегда она стояла на корточках перед печкой и раздувала огонь.

На Агне были стоптанные тапочки, рукой в перчатке она поднимала поленья. Агне очень заботилась о своих руках. Рукава ее кофты были засучены.

Агне разожгла огонь, поднялась и долгим взглядом посмотрела на Оскара. Оскар поставил гитару в угол, она звякнула.

Задумчивый взгляд Агне неприятно подействовал на Оскара. Он придал своему лицу равнодушное выражение. Сняв пальто, он ради того, чтобы что-то сказать, спросил:

— Керту уже пришла домой?

6

ерту сидела в гостиной, там же находился и Черный Джек. Собственно, это был ее одноклассник Тармо, за которым прозвище Черный Джек сохранилось еще с той поры, когда он и его сверстники проходили стадию ломки голоса и носились шумными ватагами. Говорят, ему до сих пор нравится эта пиратская кличка, хотя оба они с Керту учились уже в последнем классе. Правда, открыто его остерегались называть Черным Джеком. Однажды — погода была еще довольно сносная, и Тармо разъезжал на своем черном мотоцикле — Оскар увидел его у магазина. Парень сидел в седле мотоцикла, на голове у него, как положено, был защитный шлем, который украшала собственноручно сделанная надпись: Черный Джек. Тармо преспокойно сидел на осеннем солнышке и с наслаждением грыз фруктовые вафли с анилиново-розовой прослойкой.

— Прекрасно, — почему-то сказал Оскар, входя в гостиную.

Керту поднялась со стула и подошла к Оскару. На ней опять был тот же неуклюжий свитер, достигавший до половины бедер, из-под которого едва виднелась юбка.

— В чем дело? — спросила она строптиво.

Оскар оторопел. Среди писем, поступавших в УУМ, он неоднократно читал такие, которые начинались словами: «Я презираю своих родителей…»

Оскар усмехнулся.

— Я хотел спросить, играет ли Тармо на гитаре?

Парень покачал головой.

— Старикан-бог не наградил меня слухом, — заметил он равнодушно.

Оскар пробормотал что-то неопределенное и задумался. Он опустился в кресло и на миг забыл о Керту и Тармо.

— Чего это ты надулся? — спросила его Керту.

— Неужели действительно никто не играет на гитаре?

— Не понимаю, что это тебе взбрело в голову, — засмеялась Керту. Похоже, что непривычное поведение отца веселило ее.

— Ну, а петь-то вы, надеюсь, умеете?

— Это еще зачем? — удивилась Керту.

— Чтобы соскрести грязь с сердца, — сказал Оскар.

Керту обхватила руками затылок, подняла глаза к потолку и вздохнула.

Черный Джек в упор глядел на Оскара.

— Кое-кто лишний в этой комнате, — медленно произнесла Керту.

Черный Джек поднялся и провел рукой по коленям, разглаживая брюки.

— Ладно, — примирительно сказал Оскар. — Ухожу.

Оскар вразвалку прошел через переднюю в спальню и долго рассматривал там свое лицо в зеркале, пытаясь понять, что мог прочитать в его взгляде этот мальчишка.

Позже, когда они сидели за столом — Черный Джек уже ушел, — Оскар возобновил разговор о гитаре.

— Для чего? — спросила Керту, теперь уже с легким раздражением. — У нас есть радио, телевизор, магнитофон и пылесос, который жужжит.

— Сели бы в круг и спели, — упрямо проговорил Оскар.

Агне смотрела в тарелку.

Керту фыркнула.

— На тебя опять что-то нашло, — устало заметила Агне.

Оскар украдкой наблюдал за женой. Агне всегда была замкнутой, она никогда никому не смотрела в глаза. Казалось, она была непрерывно занята какими-то своими проблемами, тяжелыми и мрачными. Особенно угрюмой становилась Агне после того, как утрачивала интерес к какому-нибудь из своих очередных хобби.