Глупости зрелого возраста

Ответы разнились, но ни одна из интервьюируемых не сочла нужным посочувствовать горемыкам, ни одна не пожалела. Пренебрежение в голосах собеседниц било по самолюбию, каждое замечание о мужском бессилии причиняло боль: «Вам то что, легли, ноги раздвинули — вот и вся работа…» — Туманцев слушал грустные истории о братьях по несчастью и проклинал на чем свет стоит свое любопытство. И снова продолжал провоцировать дам к откровенности. Ему надо было досконально разобраться в новом для себя предмете: отношениях с женщиной без эротики.

— Был у меня ухажер, замуж звал, — крашеная блондинка с двумя высшими образованиями была довольно симпатичной: — Я подумала и отказалась. В постели он ноль, зарабатываю я больше. Зачем мне такой?

— А если бы он получал нормально, вы бы остались с ним? — спросил Туманцев.

— Ну не знаю. Возможно.

— А если бы вы вышли замуж, а после вдруг супруг стал импотентом, вы бы его бросили?

— Нет. Муж — есть муж. Если человек хороший, если меня любит и уважает, то без секса можно спокойно обойтись.

— Так все говорят, а потом на сторону ходят.

— Большинство моих знакомых не изменяют своим мужьям, даже, когда те того заслуживают. Да и я не такая, — уверила женщина.

«Неужели она говорит правду? — думал Николай. И продолжил «мониторить рынок».

— Что в вашем понимании хороший мужчина?

— Не пьет, — брюнетка-бухгалтерша отнеслась к его вопросам с большой серьезностью. — По дому помогает. Получает нормально. Мне должно быть с ним интересно. Хочется путешествовать…

Стратегия будущего поведения складывалась по кусочкам, как мозаика. Спустя месяц интенсивных встреч, Туманцев написал Ирине Ирининой во второй раз.

«Я увидел ваше фото и подумал — мой формат. Возможно, это звучит грубо, но по-другому не скажешь.…Я уже несколько лет один ….иногда хоть волком вой от одиночества… самому любить …быть любимым…»

Начать отношения с комплиментов и жалоб на одиночество — хоть банальный, но верный ход, вроде Е2–Е4. Напрягаться и выдумать что-то особенное Туманцеву не хотелось. Зачем тратить силы, если можно воспользоваться имеющимся опытом? Тем паче, что женщины предсказуемы, как эскалатор в метро. Кто встал на ступеньку, того лестница-чудесница сама вывезет. Особенно, если это холостяк 189 см роста, 85 кг веса, с симпатичной физиономией при квартире-должности.

Ирина как будто не замечала повторов. Хотя эту же галиматью, сформулированную, правда, другими словами, Николай посылал ей пару месяцев назад под другим именем.

На первое свидание красавица явилась в полной боевой готовности. Если бы Туманцев не видел Ирину раньше, то наверняка влюбился. Впрочем, что греха таить, серчишко билось взволнованно. А как иначе, изящная, красивая, взбудораженная, Ира буквально приковывала к себе взгляды. Николай лишь самодовольно ухмылялся. Эффектная женщина рядом — всегда повод поставить себе пятерку.

Они ходили по этажам выставочного центра, разглядывали книги, которыми хвастались издательские дома и обсуждали всякие разности. Темы то и дело менялись, как это бывает в разговорах малознакомых людей, но очевидная общность взглядов подтверждалась практически на каждом этапе.

«Мы похожи… — с радостью думал Туманцев. Он с удовольствием поддавался очарованию новой знакомой. С Ирой было легко, приятно, она интересно рассуждала, удачно острила, легко смеялась его шуткам. — И мы нравимся друг другу…»

Победу следовало закрепить. Прежде Туманцев делал это в постели. Теперь приходилось осваивать новое поприще. Поэтому сидя на диване в квартире Иры, Николай изгалялся, как мог и третий час кряду излагал взгляды на жизнь, политику и семейные ценности. Ира слушала, подливала чай, пододвигала тарелку с печеньем. Кажется, не скучала. Напряжение, вызванное его настойчивым желанием попасть к красавице в гости, таяло.

— Только не надо воспринимать мое «да» слишком буквально. Я имею в виду только чай, кофе, разговор… — плохо скрытое недовольство в голосе собеседницы свидетельствовало, что отступление от высоких моральных принципов дается ей с трудом.

— Я понимаю, — проникновенно произнес Николай, — и хотел бы убедить вас в благородстве своих намерений.

Ира легко проглотила напыщенную фразу, видимо очень уж хотела заполучить завидного холостяка. С той же простотой Николаю удалось закинуть и другие наживки. После очередной порции откровенности он уронил:

— И зачем я только рассказываю все это? Мы ведь будем вместе целую жизнь. Успею еще.

Как бы в смятении, путаясь в словах, на прощание Туманцев выдал еще одну домашнюю заготовку:

— Не знаю, какое я на вас произвел впечатление, но мне хотелось хоть иногда видеть вас. Можно, я приглашу вас как-нибудь в театр?

Со смущенной улыбкой Ира ответила:

— Конечно, буду очень рада.

Усаживаясь в машину, Туманцев подумал, что при всей своей красоте, Ира довольно зажата. Отсутствие кокетства с одной стороны было плюсом — комплексы позволяют с большей снисходительностью относиться к чужим недостаткам, даже таким серьезным как импотенция. С другой стороны скромницы лишены воображения и принимают все за чистую монету. Что и подтвердилось вскоре. На Новый год Ира пожелала ему исполнить свое сокровенное желание — найти свою судьбу, а себе …

«…Себе я желаю вас. И взаимной любви, взаимной нежности, заботы — всего того, что называется счастьем…»

Экзальтированный тон послания покоробил Туманцева. Как журналисту ему всегда претил пафос. Хотя, по сути, письмо производило хорошее впечатление. Искреннее, эмоциональное, доверительное, оно свидетельствовало, что дама почти готова. Не желая форсировать события (они и так развивались быстро) Николай решил взять тайм-аут и уехал на праздники в Турцию. Вернувшись, он не сразу позвонил Ирине. И пожалел об этом. Очарование первой встречи увяло, дама была раздражена, сердита и разговаривала по телефону весьма сухо. Тем ни менее, согласилась увидеться снова. Время и место Туманцев пообещал сообщить чуть позднее. Мол, разгребу дела и сразу же наберу. Он позвонил в половину восьмого вечера.

— К сожалению, в театры или кино нам уже не попасть, — нарочитая грусть в голосе должна была произвести на Иру впечатление.

— Да, — признала она.

— И улице не погуляешь — холодно. Знаете, что я сейчас делаю? Сижу на даче, перед камином, пью хороший коньяк, случаю ваш голос…

Туманцев открыл дверцу холодильника, с грустью оглядел содержимое. Есть хотелось нестерпимо. Такое же нестерпимое отвращение вызывали сосиски и пельмени — весь имеющийся в наличие продзапас. — Давайте, я приглашу вас к себе?