Глупые игры... в Любовь

– Жозефина, мне нужно с тобой поговорить.

– Если ты пришел, чтобы снова уговаривать меня не выходить замуж, то можешь сразу убираться, - гневно гаркнула отцу, так и не удостоив взглядом.

Нервно скривилась Виттория (уловила, уловила ее недовольство – спасибо, что хоть промолчала). Наплевать.

Сегодня я стану женой Асканио – и точка!

Ловкие руки моей крестной уже закрепляли фату в волосах. Еще штришок, еще и еще.

Молчит. Нервно дышит. Переминается с ноги на ногу.

– Что? – резкий разворот (не выдержала).
– Чего молчишь? Хотел что-то сказать – говори. Я слушаю. Или что? Что опять не так?

Вдруг постучали в дверь.

Матуа спешно открыл гостю.

Аско?

– Эй, марш отсюда! – нервно дернулась, сжалась – попытка прикрыться. Черт. – Жених до свадьбы не должен видеть невесту!!! – сколько было сил, истерически завопила.

(тяжело сглотнул)

– Твой отец просил явиться. И вот. Я здесь. Слушаю.

Не знаю. Не знаю почему, но мне все это… уже не нравиться.

Таким нервным, удрученным, замученным отца я не видела еще никогда.

Это - даже не боль, а какое-то тупое замешательство… на грани дикого отчаяния.

– Ну, - не выдержала я паузы. – Ваяй!

Глубоко, шумно вздохнул. Короткий шаг в центр комнаты. На мгновение потупил взгляд в пол. Еще вдох – и уставился мне в глаза.

– Прости. Прости меня, если сможешь. Если… вообще это когда-то будет… возможно, –

(уже от этих слов у меня испуганно сжалось сердце; побледнела, застыла, замерла, едва дыша),

– Простите все меня. Прости и ты, Аско. Но я лишь хочу, чтобы ее выбор был полностью осознан.

– НЕ СМЕЙ! – вдруг дико зарычал Асканио и вмиг подскочил, подскочил вплотную. Дрожал, дрожал от ярости (теперь еще и ужас сковал мой разум, разрывая на осколки – не дышу). Нервно сжал кулаки, не решаясь ухватить отца за грудки, ударить… при мне. – Не смей, - уже более сдержано повторил отцу.

Но тот не реагировал. Отрешенный, бессмысленный взгляд уставился в невидимую точку.

И снова вдох – дабы вновь начать чеканить приговоры.

– Вы с Жозе повторяете, что это - любовь. Любовь? Вот и увидим, насколько она правдива. Если это - искренне чувство, – я с радостью подведу к алтарю свою дочь. А нет – на нет и суда нет.

– И боль ей подаришь? Вот так легко? – глаза в глаза (ответил взглядом и отец ему).

– Правду подарю. Истинную правду. Без которой, я быстрее себе голову отсеку, чем позволю моей девочке … в полном заблуждении… решать свою судьбу. Рушить жизнь.

– Рушить? – злобно прорычал, ядовито, желчно.

– Да. Рушить.

(а я молчу; глотаю, вбираю в себя каждый звук, боясь пропустить что-либо)

ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДОМИНИКА – ДЕЛО МОИХ РУК.

Его измена, его поведение – моя вина. Моя… и ТОЛЬКО.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~~

((***))

...

Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…

Не сразу поняла, что происходит.

Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась уловить творящееся.

– Отпустил, сука, иначе разорву! – зарычал Доминик… моему отцу в лицо.

– Не посмеешь, - ядовито зашипел, рассмеялся Луи и еще сильнее сдавил рукой его за горло.

Резкий взгляд на меня.
– Унесите ее !

….

(обвисла, обмякла, потеряла сознание; мгновенно уснула, растаяв в насильственном сне)

…

– Не смей! – вырвался, вырывался из хватки и живо дернулся к стражнику Бельетони, но Матуа тут же успел преградить ему путь.

– Доминик, стой! Подожди…

Я пришел сюда, к тебе… не как представитель Ордена Искьи, и даже не как вампир.

А как ОТЕЦ.

Выслушай меня.

(покорно отступил шаг назад)

(а Доминик едва не разрывается, метая гневные взгляды то на Луи, то на девушку; молчит)

– Прошу, молю, пожалей, пожалей мою девочку…

– Я люблю ее, - резко перебил Доминик.

– Знаю, - (закивал головой), - ЗНАЮ. Догадался. Но… ты же должен понимать. Должен. Тебя половина двуногих на этой планете ненавидит. Искренне, от адского гнева и ярости сгорают, едва слышат твое имя. Твои способности, твоя непревзойденная сила – лишь причина того, что ты еще жив. Так что едва, едва узнают про твое слабое место – то тут же бросятся в него загонять колья. Угрожать, шантажировать, издеваться, терзать, истязать. И лишь смерть, смерть ей будет тогда - настоящим даром.

Ты не можешь, не можешь заставить ее жить ТАК.

Постоянно на лезвии ножа…

– Я способен защитить.

– От двух? Пяти? Десяти? Сотни? А дальше? ДАЛЬШЕ ЧТО? Как долго ты сможешь ее отгораживать от всего мира? Как долго сдерживать? Играть ее жизнью?

Да и разве то будет жизнь?

Постоянное напряжение, страх. Каждую минуту оглядываться назад, зная (зная, а не предполагая), что там ВРАГИ. И они ГОТОВЫ к атаке.

То, что ты раньше натворил, просто так не сотрешь, не забудешь. Не простят тебе… Никто… и Никогда.

Ты сам, сам мне скажи, разве сможешь жить с мыслью, что ее… убили ИЗ-ЗА ТЕБЯ?

(тяжелая, свинцовая пауза)

– Нет.

(закивал, удовлетворенно, соглашаясь, радуясь, закивал головой Матуа)

– И я вот не смогу. Потому и прошу. Молю – ОТПУСТИ.

– Она меня очень любит.

– Забудет. Пройдет. Переживет. На крайний случай, я, Виттория или Асканио смогут стереть ей воспоминания. Забудет.

Молчание. Давление мыслей, рассуждений и чувств.

Нет ничего в мире… тяжелее, чем любовь и боль.

Или… просто… боль.

Вечная… сука.

– Ненавижу, ненавижу тебя, - злобно прорычал сквозь застрявший в горле ком, горькие слезы, Доминик.

Еще сомнения - …

Резкий рывок – и вылетел прочь, из комнаты…

Жестокий, болезненный лязг двери по кованной, железной лутке…

адским эхом раздалось в душе.

– Прости… - только и смог выдавить из себя... в оправдание.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я лишь хотел, как лучше. Оградить от боли, мук. Спасти от смерти. Хотел, чтобы жила счастливо, а не бродила по лезвию ножа.