Гнев ангелов

Дверь закусочной открылась, и вошел Джеки Гарнер.

— Разумеется, — ответил я. — И захватите лишнюю бутылку для нашего подоспевшего приятеля.

— Думаете, он еще и поесть захочет? — спросила официантка. — Кухня закрывается в пять часов.

— Мы с ним поделимся, — успокоил ее Ангел. — Обойдется объедками.

Есть Джеки не хотел, но с удовольствием приложился к пиву. Кухня закрылась, и постепенно закусочная начала пустеть; правда, никто не спешил нас выгонять. Сдвинув бутылки, мы чокнулись, провозгласив тост за удачу, хотя надо отдать должное правоте Ангела: удача редко баловала нас.

И именно поэтому мы не брезговали оружием.

Напротив мотеля и закусочной на другой стороне дороги находилась заброшенная бензозаправка с универсальным магазином. Бензина там давно не было, а окна и входную дверь магазинчика грубо заколотили досками. Задняя дверь бесследно исчезла, и одна-единственная доска, слабо препятствующая доступу к тому, что еще осталось внутри, хоть и ненадежно, обеспечивала иллюзию преграды.

В помещении магазина валялись пустые пивные банки и бутылки; виднелись также старые автопокрышки и полупустая коробка дешевого вина. В одном из углов находилось чье-то грязное гнездышко с ворохом одеял и полотенец, влажных и заплесневевших от дождя, попадавшего внутрь через дырявую крышу. Рядом еще темнели остатки небольшого костерка, закоптившего стены и оставившего запах гари.

Темноту прорезал огонек, разгорелся ненадолго и погас. Коллектор поднес спичку к сигарете и, прикурив, шагнул к окну. Через неряшливо прибитые местами доски он ясно видел четырех мужчин, выпивавших в закусочной.

Коллектор пребывал в сомнениях. Гнев или желание отомстить были непривычны для него. Преследуемые им преступники не грешили против него, и после удаления их из этого мира он не испытывал удовольствие личного плана, а лишь осознавал восстановление общественного порядка. Сейчас ситуация изменилась. Одного из близких ему людей убили, а другого ранили. В ходе последнего разговора с лечащим врачом Элдрича выяснилось, что выздоровление идет медленнее, чем ожидалось, даже для человека столь преклонного возраста, что потребовало дальнейшего пребывания в больнице. По мнению врача, тяжелые психологические травмы представляли более серьезную опасность, чем физические раны, но Элдрич отверг предложение о консультациях или лечении у психолога, а когда зашел разговор о священнике или пасторе, пациент впервые со времени своего поступления в клинику рассмеялся.

Убей их. Убей их всех.

Но опасность заключалась не только в том, что эти люди вооружены. Они знали Коллектора и понимали, какую угрозу он представляет. Он уже получил от Бекки Фиппс болезненный, но ценный урок того, что может случиться, если кто-то ожидает нападения. Он предпочитал работать с безоружными, ничего не подозревающими жертвами. Разумеется, в каком-то отношении это можно рассматривать как трусость, но сам он видел в этом проявление чистой практичности. Бессмысленно усложнять задание, если его можно выполнить проще; но он готов в случае необходимости сражаться за свои трофеи, как и поступил в случае с Фиппс.

Однако Коллектору также хотелось заполучить полный список, и эти люди могли привести его к нему. Он не знал, где сейчас скрывается Дарина Флорес, и надеялся лишь на то, что она пока не нашла самолет. Если же она уже отыскала его и спрятала свой улов, то ему придется выслеживать ее, а это трудная и отнимающая много времени работа. Нет, эта четверка замечательно поработает за него, а уж потом Коллектор начнет убивать.

Он видел, как они закончили выпивать и вышли из ресторана. Парами они направились в свои комнаты; Паркер и Гарнер скрылись первыми, а двое других двинулись дальше. Нырнув под пальто, правая рука Коллектора нащупала нож. Пальцы спокойно сжали его, не вытаскивая из ножен. Под рукой находился и полностью заряженный пистолет.

Три комнаты, четыре человека. Рискованно, но вполне возможно.

Убей их всех.

Но список, полный список…

Глава 48

Первый признак того, что удача, возможно, не обойдет нас стороной, я увидел, когда проснулся и вышел за кофейком. На парковке поблескивал белый внедорожник, очевидно взятый напрокат, и его подпирала спиной Лиат, уже попивавшая кофе. Она приоделась в парку, из-под которой виднелись походные парусиновые брюки бежевого цвета и зеленый свитер. Концы брюк скрывались в высоких ботинках на резиновой подошве.

— Подозреваю, что вы соскучились по мне?

Один уголок ее рта приподнялся в едва заметной усмешке.

— Не желаете ли заглянуть в нашу берлогу?

Она отрицательно покачала головой.

— Вас прислал Эпстайн?

Кивок.

— Неужели он сомневается, что я доставлю ему список?

Пожатие плечами.

Дверь номера Ангела и Луиса открылась, и на пороге появился Луис. Он уже экипировался для лесной прогулки, но как-то умудрился придать благородный вид своим походным брюкам с большими карманами.

— Кто это? — спросил он. — Выглядит знакомой.

— Это Лиат.

— Лиат, — вяло повторил Луис и вдруг оживился. — Та самая Лиат!

— Та самая.

— Понятно. Правда, я видел ее лишь издалека, да и угол зрения у нас с тобой был разный. Значит, она соскучилась по тебе?

— Вряд ли.

— Тогда почему она здесь?

— Чтобы обеспечить доставку списка Эпстайну.

— Она пойдет с нами?

— Можешь попытаться помешать, но добьешься ты этого, лишь пристрелив ее.

Обдумав такую перспективу, Луис, видимо, решил не связываться.

— А ты планируешь пригласить с нами еще бывших подружек? Если попросятся…

— Нет.

— Ладно, раз уж будет только она…

К Луису присоединился Ангел. Он также экипировался по-походному, но умудрился придать своему наряду видок, далекий от приличного.

— Кто это? — вполне логично спросил он.

«О нет, с меня хватит», — подумал я и промолчал.

— Лиат, — любезно пояснил Луис.

— Та самая Лиат?

— А то! Естественно, та самая Лиат.

— Теперь, по крайней мере, мы знаем, что она реально существует, — заявил Ангел. — Раньше я видел издалека лишь туманный силуэт.

— Неужели ты решил, что он ее выдумал? — ехидно поинтересовался Луис.

— Это казалось более вероятным, чем то, что он решился наконец переспать с женщиной.

Следившая за их разговором Лиат густо покраснела.

— Полегче, — бросил я.

— Простите, — Ангел улыбнулся Лиат, — но вы же знаете, что это правда.

Открылась очередная дверь, и оттуда выкатился Джеки Гарнер. Прищурившись, он глянул на женщину.

— Кто это?

— Лиат, — ответил уже Ангел.

Джеки, что вполне понятно, выразил недоумение.

— Кто такая Лиат?

Было только начало девятого. Рей Врэй пил кофе, жевал протеиновый батончик и, вспоминая о событиях прошедшей ночи, мечтал вновь оказаться в тюремной камере.

Они с Джо провели ночь в спальных мешках на полу, по другую сторону от занавеса, за которым спали мальчик и его мать, но реально удалось выспаться только Джо. В какой-то момент, в очередной раз вырвавшись ночью из тревожного сна, Рей увидел, что мальчик стоит у окна, касаясь стекла пальцами и беззвучно шевеля губами. Его отражение маячило, как луна на фоне ночного неба, а настоящая луна висела над ним, словно второе лицо. Рей боялся пошевелиться и старался дышать ровно, чтобы мальчишка не заподозрил, что за ним следят. Минут через пятнадцать мальчик решил вернуться в кровать, но остановился около разделявшего комнату занавеса и оглянулся на Рея. Рей успел закрыть глаза. Он услышал тихий звук шагов ребенка, проходившего по комнате, а потом почувствовал его дыхание на своем лице. И его запах тоже. Противный запах. Лицо мальчишки оказалось так близко, что Рей ощущал даже исходящее от него тепло. Набравшись терпения, он не отвернулся и не открыл глаз, пытаясь успокоить себя тем, что это всего лишь ребенок и надо просто послать его подальше — в общем, туда, где ему положено дрыхнуть. Однако Рей продолжал изображать спящего, потому что боялся этого ребенка. Боялся больше, чем его мать, — если, конечно, бывают матери с таким изуродованным лицом и мертвым глазом, похожим на толстый пузырь на слегка обжаренном куске мяса. Усилием воли Рей приказал ему убираться. Он лежал совершенно спокойно, но уродец как-то догадался, что он не спит.