Гнев божий

Странно — но при этих словах Мише почему-то стало неприятно, как будто оскорбили его собственную страну. Оглянувшись, он понял — не ему одному…

— «РПГ-7» имеет очень простую конструкцию, по сути, это труба со спусковым механизмом, калибр чудовищный — сорок миллиметров или четыре сантиметра, слоновых ружей таких нет. При выстреле — ухо стрелка оказывается как раз напротив того места трубы, где воспламеняется вышибной заряд реактивной гранаты. Впечатления неприятные.

Перед выстрелом всегда смотрим, кто находится позади тебя. Опасная зона при выстреле из гранатомета — до двадцати метров! Из помещений стрелять тоже нельзя, если это помещение не размером с гимнастический зал!

Мишень — классическая для советских стрельбищ, ящики с промасленной ветошью. Стрельбы — ночные, освещения почти нет, только костры горят.

— Целься! Огонь!

По уху как кувалдой… боже…

Пуля взрывает землю прямо перед носом, жесткая крупа безжалостно хлещет по лицу. Солдат, в которого едва не попал снайпер, откатывается назад, за гребень.

— Там пройти нельзя… — говорит он, остервенело вытирая лицо.

— Кто еще так думает?

Скопившиеся в какой-то рытвине солдаты подавленно молчат — обстрел снайпером на психику действует очень здорово…

— Значит, все. Тогда объясняю. Первое — если ведется одиночный огонь, он не всегда снайперский. В Ливане и в Ираке такие штуки применялись — федаин ведет огонь одиночным из «калаша», все думают, что снайпер, останавливаются, вызывают антиснайперскую группу. Так может потеряться несколько часов, а у вас не будет и нескольких минут. Второе — даже если это и в самом деле снайпер, у него меньше возможностей, чем вы думаете. Прицел снайперской винтовки, он хоть и приближает цель — но в то же время сокращает поле зрения, только очень опытный снайпер способен быстро переносить огонь по фронту. Первым делом вы должны попытаться понять, откуда именно стреляет снайпер, даже если у вас нечем его достать в настоящее время. Вторым — передвигаться короткими перебежками, но именно перебежками, если позволяет обстановка. Никогда не бегите прямо навстречу снайперу, если вы знаете, где он находится, — цель, идущую прямо на тебя, куда легче уничтожить. Никогда не действуйте против снайпера в одиночку, действуйте группой, отвлекайте его внимание — стрельбой, метанием гранат — всем, чем угодно. Наконец — лучшее средство против снайпера — это дым и другой снайпер. И то и другое у вас будет. Все понятно? Тогда приступайте…

— А если этот снайпер в нас попадет? — мрачно спрашивает молодой младший сержант по имени Александр, он из детей поселенцев с Западного берега. — Он ведь боевыми стреляет. По дури — да и попадет хоть раз.

— Тогда про вас хорошо напишут в газетах… — усмехается инструктор, — родился… учился… мечтал… Все, пошли!

— Щас пойдут… — Абрам Собинсон, младший сержант, родившийся в Минске, а службу проходящий уже в Израиле, странно поежился. Он был сильным — но тощим, невысоким и со стороны казался пацаном.

— Обосрался?

— Ага, щаз… Тебе напомнить, как ты обосрался?

— Это когда?

— Собинсон, Солодкин — замолчали оба! Не время!

Да уж… Не время.

Они лежали в русле какой-то высохшей речки… верней, не в самом русле, а по ее краям. Четыре группы в головном дозоре… с гранатометами, пулеметами, автоматами. Лежали под палящими лучами солнца, со сбитыми в кровь пальцами, стертыми ногами… не потели, потому что нечем было потеть. Перед глазами — солнечная пелена… сорок один градус на солнце, это еще немного, это терпимо…

— Еще раз. Только по сигналу. Гранатометчикам — весь огонь на танк. Пулеметчики — бьют по колонне. Основные цели — пулеметы и пулеметчики за ними, если не выбьем — они сами нас выбьют. В минуту. Дошло?

— Так точно.

— И не ссать! Прорвемся…

Танк они сначала услышали и только потом увидели. Древний Т-72, использующийся здесь в учебных целях, окрашенный в светло-серый цвет, упорно полз вперед, попирая гусеницами древнюю, библейскую землю. Он шел первым, за ним — грузовики, «Хаммеры»… с пулеметами. Развернуты елочкой, причем солдаты за пулеметами настороже, они знают, что едут по руслу не просто так, что где-то впереди — засада.

Четыре гранаты срываются в направлении танка, по две с каждого берега, огонь пулеметов косит ракетчиков, но дело уже сделано — танк останавливается и выбрасывает из люка столб красного дыма — есть поражение. Со всех сторон бьют трассеры, колонна огрызается огнем, пытаясь занять оборону, — и все больше и больше солдат, у которых на каске открылся красный лоскут, выругавшись, опускают оружие. Убиты…

Холм. Просто холм, несколько пацанов в старой и драной форме, лопаты и оружие. Много оружия и лопаты.

— У вас… — инструктор смотрит на часы, — только тридцать минут.

Лопата вырывается из рук, соленый пот ест глаза, руки уже давно стерты до кровавых пузырей. Каменная, неподатливая земля, чтобы ее копать, нужно буквально вбивать в нее лопату. Выковырянные куски земли складываются в нечто наподобие бруствера.

Рокот вертолетных лопастей, неожиданный — и совсем рядом. Никто не слышал, как вертолет подобрался к ним вплотную.

— Ложись!

Тараш Солодкин едва успевает свернуться клубком в яме, которую он выкопал и которая совсем не похожа на окоп. Гремит установленный на вертолете бортовой пулемет, свистят пули, врезаясь в землю. Страшно…

Причина всего этого — такой жесткой и многоплановой подготовки солдат, которые, в общем-то, должны будут сидеть на скамейке запасных, — была простой. Точнее — причин было даже несколько. Первая причина — они были резервом командования. Северная группа вполне могла застрять там, в горах Тебриза, быть блокированной и даже не выполнить задания. В этом случае предусматривался запасной план — повторный авиационный удар, уже напролом, всеми силами израильских ВВС и, возможно даже, ракетами и заброска сильной эвакуационной группы. Группа, находящаяся у самых границ и хорошо подготовленная, при необходимости могла либо принять участие в десанте — либо попытаться пробить коридор к прорывающейся к границе основной группе. Причина под номером два — на группу и в самом деле могут напасть. Все очень просто — пролетающий над границей на большой высоте беспилотный дрон-разведчик ^[2] замечает непонятный лагерь, и информация о нем попадает на стол офицеров-аналитиков иранской армии. Учитывая, что лагерь находится у самой границы, — принимается решение проверить его, для чего к лагерю посылают банду. Это может быть отряд Аль-Кодс, иракская Хезбалла или местная их крыша — Армия мучеников Муктады ас-Садра. Банда — до ста человек живой силы, несколько единиц техники, в том числе автомобили с пулеметами, гранатометы и, возможно, минометы. Если в лагере просто нефтяники — их можно обложить данью или похитить ради выкупа. Могут и просто убить — в назидание всем, чтобы больше ни у кого не возникало светлой мысли разбить лагерь прямо у иранской границы. В этом случае необходимы были люди, способные защитить лагерь от нападения боевиков, защитить при любой ситуации.

Наконец — третья и последняя причина состояла в том, что никто не питал иллюзий относительно военного разгрома Ирана. Можно лишить его ядерного жала — но Иран все равно останется опасным. Иран будет намного опаснее, чем Саддам, лишившийся Осирака — потому что Ирак делал ставку на классическую, государственную силу, а Иран делает ставку на исламский экстремизм и поддержку террористических организаций. А для террористов, для террористического удара возмездия нет ни границ, ни расстояний. Вот почему Израиль должен был быть готовым ко всему, что произойдет потом. Готов к любому развитию событий, в том числе и к нападению со всех сторон. Готов на уровне — все, способные носить оружие…

Ночь на 11 августа 2011 года

Джидда, Саудовская Аравия

Аэропорт и база ВВС Кинг Халид Интернэшнл

TF Sword

Операция «Мирная инициатива»

Самолет — один из многих, участвовавших в операции «Мирная инициатива», начавшейся этой ночью, — несколько часов назад вылетел с базы ВВС в Рамштайне, Германия, чтобы приземлиться здесь, на саудовской земле, неспокойной и полной раздоров. Это был тяжелый, похожий на уродливую, раздувшуюся дохлую корову С5А Galaxy, предназначавшийся в свое время для того, чтобы установить воздушный мост между США и Европой в случае вторжения русских. Сейчас русские никуда не собирались вторгаться, но мост был установлен и функционировал он вот уже четыре с половиной часа.