Гнев Империи V

— Ну уж извини.

— Скажи мне, новый Гнев, почему именно ты должен стать наследником силы нашего создателя?

— Потому что она моя по праву.

— По какому? По тому, что ты ещё один аватар Стремения? Так не первый и не последний. Мы в курсе про других Стремлений Гнева, они то появлялись, то погибали, и на наш взгляд ты ничуть не лучше, чем они.

— В таком случае ты должен знать, что я полноценный, в отличие от них. Встречался я с одним, и он кроме как «Гнев бить» ничего путного сказать не мог. Даже не понял, почему проиграл мне.

— И это твой аргумент? Встреча с одним аватаром? Уверен, что нет других, таких же разумных, как ты? Или даже более умных?

— Хватит, Хугин, — вмешалась Фрейя.

— Вот уж не тебе затыкать мне рот, женщина. Этот парень хочет претендовать на силу моего создателя, и уж раз именно нам с Мунином решать, то мы хотим знать, почему именно он достоин.

И я задумался, а действительно, почему я? Можно конечно выдать парочку фраз вроде «я приведу север к истинному величию» и все в таком духе, но сам не уверен на этот счет. Я всего год живу как человек и ещё до конца не понял, чего вообще хочу сам. Править севером хочет Хильда, а я… я тут лишь потому, что мне не оставили выбора.

Прошлый Гнев завоевал целые земли, отстроил огромное королевство, что впоследствии стало основой для его Империи. Но у него было время, десятки лет жизни среди людей, а всё, что было у меня, это попытки выполнить контракт. До ареста и попадания на север я лишь посмеивался, когда Хильда говорила о троне ярла. Соглашался, обдумывал планы, но тогда это были просто планы, и я ожидал, что буду готов к тому времени, а сейчас я понимаю, что нет.

— Молчишь?

— Я не достоин, — честно сказал я. — Мне бы десяток-другой лет ещё. Набраться опыта, мозгов, разобраться в себе, но к сожалению, времени на это нет. Проблема в том, что мне НУЖНА эта сила.

— То-то и оно, — фыркнул ворон. — Нужда не делает тебя достойным.

Внезапно сверху на другой подлокотник трона приземлился второй ворон, очень похожий на первого.

— По мне ты слишком суров к нему, брат. У него отличный потенциал для развития, и как он правильно сказал, ему не достает опыта, — встал на мою защиту второй.

— Да кого ты обманываешь, Мунин. Сделал ли он хоть что-то достойное за свою короткую жизнь?

— Он убил Хагготта.

— Нынешние аватары не чета прежнем. Заморыши, наделенные лишь крохами былых сил.

— Но и Дмитрий не обладал всей мощью. И выходит, что они были на равных. Князь Инферно и Стремление. И если смотреть на ситуацию так, то он достиг гораздо больших успехов, чем…

— Ты переходишь границы!

Внезапно вороны перешли на свой, вороний язык, и что-то мне подсказывает, что таким образом они осыпали друг друга оскорблениями, а затем вообще сцепились в драке, и в дело пришлось вступать Фрейе. Она расцепила дерущихся птиц, которые ещё какое-то время сердито шипели друг на друга.

— Успокоились?

— Да.

— Да.

— Отлично!

И вновь пришел черед мне взять слово. Я всю их схватку пытался придумать какие-нибудь веские доводы в свою пользу, но вместо этого я находил лишь причины, почему я плохой кандидат на эту роль. И поэтому…

Я встал на одно колено перед этими воронами.

— Понимаю, что вы считаете меня недостойным. Я и сам таковым себя считаю. Мне ещё слишком многое предстоит узнать и понять, многому научиться. Но мне нужна эта сила, ведь на кону стоит судьба сразу двух стран. Поэтому я прошу вас помочь мне, поделиться со мной не только силой, но и вашей мудростью.

Вороны смотрели на меня долго, ничего не говоря.

— Ты как хочешь, брат, но я сделал свой выбор, — сказал Мунин, взмахнул крыльями и приземлился мне на плечо. — Я давно следил за ним, и пусть он не идеальный кандидат, но лучше, чем остальные, так что это мой выбор. Север чахнет, нам нужно вернуть ему силы.

— Слишком самонадеянно.

— Лучше самонадеянность, чем трусость бездействия.

Хугин каркнул, взмахнул крыльями и приземлился на изголовья трона, теперь смотря на нас сверху вниз.

— Как бы нам с тобой не пожалеть об этом, брат. Хорошо. Садись, юный правитель, мы поделимся с тобой мудростью и силой.

Я поднялся и сел на трон. Хугин спрыгнул вниз, сев мне на другое плечо.

— Что-ж… А теперь начнем, пожалуй.

— Начнем что? — не понял я.

А дальше все стало очень и очень странно. Вороны сорвались с места и в буквальном смысле вырвали мою душу из тела. Они сами при этом тоже изменились, превратились в двух птиц, сотканных из бури, а посреди тронного зала открылась огромная дыра-водоворот, куда они меня и утянули.

Я падал, а вороны кружили вокруг меня, создавая огромный ураганный водоворот в пустоте. Водоворот бури, в котором грохотали алые молнии. Да, это была моя сила, но вместе с тем несущая на себе отпечаток другого гнева.

— Вот сейчас мы и выясним, действительно ли ты достоин, — услышал я голос Хугина, эхом разнесшийся словно раскат грома.

Мгновение я не понимал, о чем он говорит, а затем в меня ударила молния, и ощущения были даже сильнее, чем на лодке. Там я принял в себя энергию, поглотил её, но тут же был не реальный мир, а скорее какой-то аналог той связи, что я использую для связи с основным телом, но тут были лишь моя сущность и то, что осталось от другого Гнева.

Боль затмила разум, а мое тело начало распадаться. Осознание этого заставило меня собраться. Буквально. Рассыпающееся тело вернуло целостность, а следом был второй удар. Третий. Четвертый.

Молнии буквально разрывали меня на куски.

Даша.

Мама.

Таня.

Цукимару.

Хильда.

Лиза.

Эола.

Эйрик.

Сивил.

И все остальные, кто был вокруг меня.

Я больше не мог, не мог заставлять себя собраться воедино, но каждый раз заставлял себя вспоминать, за что я сражаюсь и что стоит на кону. Мне нужно спасти Лизу, нужно вернуть всё на свои места и обезопасить тех, кто мне дорог.

Я не могу сейчас умереть

Не могу стать частью чужой бури.

Поэтому я боролся, но каждое новое воссоздание было тяжелее прежнего.

Нет… так мне не победить.

Я должен был сделать эту бурю своей частью, а не наоборот, так что вместо того, чтобы просто собираться воедино, я стал пытаться поглотить её. Раскручивал внутри себя другую бурю, поглощая все больше и больше из окружения.

Казалось, что я надорвусь, сгорю, что потерплю неудачу, но мысли о близких заставляли меня продолжать.