Гнев короля демонов

Сильвия неподвижно стояла в углу, и лицо ее не выражало ничего, кроме лютой ненависти.

Противники обменялись ударами, но никакого ущерба друг другу не нанесли. Силы их были равны: слишком много часов они провели, фехтуя друг с другом. Дункан, возможно, был лучшим фехтовальщиком, но Ру тренировался биться с ним чаще, чем с кем-либо еще, и теперь они были равны.

По лицам мужчин лился пот, рубашки промокли. В душной комнате они быстро запыхались.

Они продолжали кружить по комнате, но ни один не мог одолеть другого. Ру внимательно следил за Дунканом, чтобы не пропустить признака того, что он сменил стиль или начал уставать. Дункан становился все угрюмее, поскольку привык регулярно побеждать Ру во время разминки и не был готов к тому, что его низкорослый кузен сможет дать ему достойный отпор.

Стук в двери возвестил о том, что подоспел кучер.

— Госпожа! — кричал он.

— На меня напали! — завопила Сильвия. — Руперт Эйвери пытается убить меня. Его кузен Дункан меня защищает. Выломайте дверь!

Через миг раздался глухой удар, свидетельствовавший об атаке на дверь. Кучер и кто-то из слуг пытались высадить дверь плечом. Ру знал, что тяжелую дубовую дверь, запертую на железный засов, так просто не вышибешь. Он сам много раз запирал ее во время свидании. Без тарана ее не возьмешь.

Краем глаза Ру уловил какое-то движение и понял, что Сильвия попыталась перекатиться по кровати мимо него, чтобы открыть дверь. Он прыгнул назад и сделал дикий выпад в ее сторону, так что она с визгом упала назад.

— Не так быстро, любовь моя, — сказал он. — У нас с тобой еще есть кое-какие счеты.

Дункан досадливо фыркнул и заставил Ру отступить к противоположной стороне кровати. Он поглядел на дверь, как будто прикидывал, можно ли ее открыть. Когда его взгляд метнулся к дверному засову, клинок Ру последовал за ним, и по белой шелковой рубашке Дункана расползлось темно-красное пятно. Он был ранен в правое плечо.

Ру улыбнулся. Он знал, что, хотя рана совсем крошечная, удар по самолюбию Дункана просто огромен. Ру выиграл первую кровь, и теперь Дункан станет еще опаснее — но и опрометчивее.

Дункан выругался и начал нападать на Ру со всей доступной ему быстротой, не обращая уже больше на дверь никакого внимания. Он снова загнал Ру в угол и ринулся на него, желая насадить на шпагу, как на вертел. Ру предвидел этот ход, зная, что Дункан в своем обычном стиле постарается подловить Ру с правого боку. Многолетняя практика приучила Ру уклоняться в сторону правого бока самого Дункана. Ру сознавал, что Дункан это знает, и поэтому поступил совершенно неожиданно. Он акробатическим движением вспрыгнул на кровать, левее того места, куда метил Дункан. И скорее услышал, чем увидел, как острие шпаги вонзилось в стену. Ру отпрыгнул в сторону Сильвии и, обернувшись, увидел, что Дункан выдернул клинок и тоже вскочил на кровать.

Сильвия завопила и, вытащив из-под подушки кинжал, ударила Ру. Внимание Ру было сосредоточено на Дункане, но он заметил тень движения и успел пригнуться. Боль пронзила его плечо, когда кинжал, направленный ему в шею, не достиг цели и рассек правую лопатку, чиркнув по кости.

Дункан снова собрался насадить Ру на шпагу, но Ру инстинктивно упал на спину, и удар достался Сильвии.

Оба мужчины на мгновение застыли, когда кончик шпаги Дункана глубоко вонзился в бок Сильвии Эстербрук. Красивая молодая женщина с искаженным от ненависти и гнева лицом вдруг оцепенела, и глаза ее изумленно раскрылись.

Она глянула вниз, как будто не могла постичь, что с ней произошло, и ноги ее подкосились. Шпага Дункана потянулась вслед за умирающим телом Сильвии, и пока он пытался освободить клинок, Ру ударил. Его злость уже прошла, он ослабел от раны, но Дункан был открыт и на миг потерял равновесие. Кончик шпаги Ру вошел ему прямо в горло.

Глаза Дункана внезапно расширились, и на лице его обозначилось такое же удивление, как у Сильвии. Он навзничь упал на кровать, головой на подушку его любовницы, и руки его потянулись к горлу. Из раны, изо рта, из носа текла кровь, и он булькал, пытаясь остановить поток руками.

Ру стоял над ним, сам еле дыша от боли, усталости и потери крови, и смотрел, как кровь его кузена заливает атласные простыни и пышно взбитые подушки. Через несколько мгновений руки Дункана опустились, голова упала на левое плечо, как будто он смотрел на Ру и Сильвию, и жизнь в его глазах потухла.

Ру посмотрел на Сильвию, лежащую у него в ногах, и увидел, что глаза ее так же пусты, как и у Дункана. В дверь били уже чем-то тяжелым, и Ру понял, что они использовали в качестве тарана какое-то бревно.

Он подошел к двери и прокричал:

— Отойдите назад!

Ру отодвинул железный засов и увидел за дверью трех слуг: Сэмюэля, конюшего, имя которого Ру не мог вспомнить, и повара. Повар был вооружен кухонным тесаком, а два других человека держали в руках шпаги.

Ру смерил их взглядом и сказал:

— Отойдите в сторону, если вам не надоела жизнь.

Взглянув на кровавую картину за спиной у маленького человека со шпагой в руке, слуги попятились. Ру шагнул в коридор.

Позади этих троих толпились другие слуги, горничные, повара, садовники и прочая челядь. Ру сказал им:

— Сильвия мертва.

Одна из девиц ахнула, а другая улыбнулась с заметным удовлетворением.

— Сюда движется вражеская армия, — сказал Ру. — Завтра она уже будет здесь. Хватайте свои пожитки и бегите на восток. Если вы этого не сделаете, то завтра ночью вас изнасилуют и убьют или обратят в рабство. А теперь отойдите в сторону!

Никто не посмел ему перечить. Все развернулись и бросились бежать вниз по лестнице.

Ру еле-еле спустился во двор и увидел, что прислуга уже выносит из дома все ценное. Он подумал, не вернуться ли в кабинет Джекоба и убить предателя, но он был слишком утомлен. Ему потребуются все оставшиеся силы, чтобы вернуться домой. Рана его была не такой уж страшной, но, если ее не перевязать, могла причинить немало неприятностей.

Спотыкаясь, он прошел по двору и нашел свою лошадь на том месте, где он сам ее привязал. Сунув шпагу в ножны, он из последних сил взобрался в седло и, дав лошади шпоры, галопом поскакал домой.

***

Луи перевязывал Ру плечо, а Карли суетилась рядом, держа в руках тазик с водой.

— Не так уж плохо, — сказал Луи. — Кость оголена, но в конце концов это всего лишь лопатка. — Он зашил рану шелковой ниткой и иголкой из швейных принадлежностей Карли. — Очень неприятная, но ничего непоправимого. — Ру дернулся, и Луи прибавил:

— Хотя, конечно, болит просто адски.

Ру, бледный от боли и потери крови, сказал:

— Да уж.

— Хорошо, что артерия не задета, а то был бы ты уже покойником, так что считай, тебе повезло. — Он сделал последний стежок и потянулся за куском ткани, чтобы обтереть рану. — Будем менять повязку два раза в день и следить, чтобы рана была чистая. Если она нагноится, ты сильно намаешься.

Оба они умели перевязывать ран, так что Ру знал, что он в надежных руках. Элен Джекоби сказала: