Гнев Тиамат

Тереза прислонилась к стене, подтянула к себе колени.

– Мне просто хотелось бы понять, отчего он меня так растревожил.

– Он обращался с тобой как с обычным человеком.

– Ты тоже так обращаешься. Мы друзья.

Тимоти поразмыслил.

– Или это оттого, что он считает твоего папу мерзавцем.

– Папа не мерзавец. А Холден убийца. Не ему судить других!

– Папа-то твой таки мерзавец, – философски и буднично заметил Тимоти. – И поубивал он куда больше народу, чем Холден.

– Тут другое дело. Это война. Ему пришлось, потому что иначе некому было бы всех организовать. И мы бы ввалились в следующую стычку неподготовленными. Папа старается всех спасти.

Тимоти поднял палец, показывая, что понял ее мысль.

– Ты мне сейчас объяснила, почему ему можно быть мерзавцем.

– Я не… – начала Тереза и осеклась. Слова Тимоти напомнили ей урок философии и рассуждения Илича о консеквенциализме. «Намерения не существенны. Важен результат».

– Я никого не учу жить, – продолжал между тем Тимоти. – Но если ты ищешь моральных образцов в своей семье, приготовься к разочарованиям.

Тереза захихикала. Она бы ощетинилась, услышав подобные слова от другого, но это был Тимоти. Ему можно. Хорошо, что она нашла время к нему выбраться.

– Почему ты зовешь его капитаном?

– Потому что он капитан. Капитан Холден.

– Тебе-то он не капитан.

Тимоти так удивился, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову.

– Пожалуй, что и нет, – признал он и после паузы протянул еще медленнее: – Пожалуй, что нет.

– Папа говорит, он боится, – сказала Тереза. – То есть Холден. Не папа.

– Они оба боятся, – уточнил Тимоти, снова взяв в руки нож. – Такие люди всегда боятся. Вот такие, как мы с тобой, не знают страха.

– Ты не знаешь страха?

– Я ничего не боялся с тех пор, как был моложе, чем ты теперь, Кроха. Меня с детства побило.

– И меня тоже. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. По-моему, отец не хотел окружать меня женщинами, чтобы я не искала в них замену. У меня все учителя мужчины.

– Я своей тоже не помню, – сказал Тимоти. – Но потом я кое-как собрал себе семью. Неплохую семью для выросшего на улице паренька. Ее хватало – пока она не кончилась. Но что я тебе скажу: каким бы хреновым ни было мое детство, до твоего ему далеко.

– У меня идеальное детство, – сказала Тереза. – Я получаю все, чего захочу. Стоит только пожелать. Со мной все хорошо обращаются. Отец дает мне подготовку и образование, чтобы я могла править миллиардами людей и тысячами планет. Таких преимуществ и возможностей нет ни у кого другого.

Она замолчала, с удивлением уловив ожесточение в собственном голосе.

– Угу, – кивнул Тимоти. – Видимо, потому-то ты и озираешься через плечо всякий раз, как улизнешь со мной повидаться.

* * *

В ту ночь, вернувшись к себе, она не смогла уснуть. Тихие ночные звуки здания государственного совета почему-то стали отвлекать и пугать ее. Даже легкое потрескивание стен, излучавших дневное тепло, представлялось настойчивым постукиванием, словно кто-то добивался ее внимания. Тереза переворачивала подушку прохладной стороной к щеке, ставила тихую успокаивающую музыку. Не помогало. Стоило закрыть глаза и велеть себе засыпать, как через пять минут обнаруживалось, что она лежит с открытыми глазами, увязнув в воображаемом споре с Тимоти, Холденом, Иличем или Коннором. Далеко за полночь она сдалась.

Ондатра встала вместе с ней и проводила хозяйку из спальни в кабинет, но, когда Тереза села на табурет у конторки, собака свернулась в ногах и захрапела. Пса ничем не смутишь – во всяком случае, надолго. Тереза нашла старый фильм о семье, поселившейся на Луне в доме с привидением, но фильм удерживал от мыслей не лучше подушки. Тереза подумала, не выйти ли прогуляться в сад, но и от этой мысли только рассердилась. А когда поняла, чего ей на самом деле хочется, оказалось, что хочется-то довольно давно. Только признаться в этом было все равно, что признать поражение.

– Доступ к журналам наблюдения, – произнесла она, и система сменила полные призраков коридоры Луны деловым пользовательским интерфейсом. При всем почете и внимании к ее персоне доступ у нее был не ко всем журналам. Например, записи из боксов открывались, наверное, только отцу и доктору Кортасару. Это нормально. Да и она искала сейчас другое. О приватности Холдена никто не побеспокоился. Раз ей захотелось, можно было посмотреть, как он спит.

Она приказала системе собрать все по Холдену за последнюю неделю и включила ускоренный просмотр. Тереза знала, что в здании установлено повсеместное наблюдение, но ей любопытно было, где именно расположены микрообъективы и сколько они могут ухватить, оставаясь невидимыми. Перебирая прогулки Холдена по зданию и садам, она подумала, что могла бы подсмотреть и кое-что еще. Например, за Коннором с Мьюриэль.

На одном из экранов Холден сидел на траве, глядя в сторону горы, где жил Тимоти. При ускоренном просмотре его небрежные жесты и движения выглядели судорожными. Как будто его трясло. А вот рядом с ним появилась Ондатра. А вот и она сама. Ей не понравилось смотреть на себя через камеру. Тереза полагала, что волосы у нее лежали глаже и осанка была лучше. Она невольно шевельнулась на табуретке, выпрямила спину. Холден шлепнулся на траву, потом поднялся с мокрой спиной, а потом они с Ондатрой пропали из кадра. Тереза, забыв про свою осанку, подалась вперед. Холден поерзал на экране, затем поднялся и заспешил прочь. Прокрутка шла в двадцать раз быстрее реальной съемки. Целый его день укладывался в неполный час. Холден за обедом, читает что-то с наладонника. Холден проходит через общую комнату, где собирался ее класс, задерживается поговорить с охранником. Холден в спортзале, занимается на устаревших тренажерах, какие устанавливают на кораблях. Холден сидит за столом на веранде с видом на город, с доктором Кортасаром и бутылкой вина…

Она стукнула по управлению, вернув нормальную скорость, и нашла аудиозапись.

– …и медузы, – говорил Кортасар. – Классический пример – Turritopsis dohrnii, но наберется и еще полдюжины. Взрослые особи при стрессе возвращаются к форме колонии полипов. Как если бы взрослый человек обращался в зародыш. Мы используем другую модель, но эта доказывает, что максимальная продолжительность жизни не запрограммирована в организме.

Он щедро отхлебнул из бокала.

– А какую вы используете модель? – спросил Холден.

– Первый толчок к этой работе дали трупы, доставшиеся ремонтным дронам. О реальном бессмертии речь не идет, но новые организмы значительно усовершенствованы. Здесь и открывается возможность прорыва. На этом нам и следует сосредоточиться, невзирая ни на какие жертвы. Здоровые объекты с полностью зафиксированной базой вместо нынешних… полевых наблюдений, – презрительно выговорил он. – Способ добиться более здорового гомеостаза. Да, это сложно, но с научной точки зрения достижимо.

– Значит, противоестественным это не назовешь, – заметил Холден, подливая доктору вина.