Гневная любовь

— Предатель! — выдохнул усач, в бессилии сверля меня взглядом, — Продавшийся демонам! Тварь!

— Ах ты гад! — я обидчиво врезал носком железного сапога фельдмаршалу по кокушкам, что стало для очков здоровья последнего неожиданным финишем. Взвизгнув то ли от боли, то ли от удовольствия, мужик обмяк, а его шикарная кираса, как и всё надетое остальное, тут же опала клочьями и осколками.

Собака сутулая и усатая! Козёл отожранный! Ну ничего, теперь у Валеры будет новая игрушка.

Схватив беспамятное тело за заскорузлую пятку, я мстительно поволок хама в берлогу, рыча на ходу как сексуально озадаченный медведь. Нет, ну взбесил подлец до потери пульса! Меня кто в этот мир призвал?! Кто, спрашиваю??! Бо-ги-ня! Паршивая, глупенькая, со сдвигом по фазе, но бо-ги-ня! Договор я с кем заключал?! С неумной, заносчивой, тараканистой, но бо-ги-ней! Против кого?! Против Империи Тьмы!! Князя Тьмы!

Вопрос залу!! Где в этом уравнении хоть слово про людей, эльфов, кентавров, гномов, половинчиков, сирен и прочую гадость?!!! Откуда претензии, хамло ты ушибленное?! Всё это я озвучивал вслух, ни грамма не сдерживая голос.

— Мач!! — прервала моё сольное выступление вновь выглянувшая Лилит, указывающая куда-то пальцем, — Смотри.

Я остановился, пройдя половину лестницы. Посмотрел. Смачно выругался, злобно сплюнув. А потом пошёл в обратном направлении, к забору, сквозь прутья которого слегка испуганно и очень жадно пялились самые отвратительные морды из тех, которые можно было бы только вообразить. Ж’ык Траххлыдым во всем своем свинообразном великолепии был просто нежным, трогательным и милым существом рядом… с этими.

— Два раз повторять не буду, — я мрачно обвел налитыми кровью глазами кучку разумных, не могущих являться никем иным, как репортерами и журналистами, снимающими меня на магиконы и какие-то устройства, скорее всего, являющиеся камерами, — Попробуете переврать хоть одно слово из тех, что были здесь услышаны и записаны — и я приду к вам. Приду домой. Я сделаю с вами, вашими родными и близкими, вашими соседями, вашими домашними животными и вашими любимыми продавцами булочек такое, о чем вы и помыслить в своих кошмарах не можете! Даю слово! Не Героя, не дипломата, а извращенца S-класса! Всё понятно?!

В этом чудесном мире Фиол действуют вполне понятные законы. Капитализм способен на любое преступление ради 300-процентной прибыли, добро и зло понятия суть весьма относительные, нет вечных союзников, зато есть вечные интересы. Разумеется, что и акулы пера тут подчиняются правилам нормальной реальности, в которой любая горячая новость стоит того, чтобы продать за неё душу собаки соседа или поджечь дом конкурента. Но одно маленькое исключение в этом параде логики всё же имеется. Достижение «извращенца» пугает местных сильнее, чем пришествие Князя Тьмы в их любимый туалет, занятый конкретно ими любимыми. Подчеркну — обычного извращенца. Ну ладно, пусть даже D-класса. На край C — но это уже повод для паники и вызова милиции. Но S…

Как они драпали! Как они пихались во время бега! Любо-дорого посмотреть! У меня аж отлегло.

— Всем лежать мордой вниз! — гавкнул я, оборачиваясь на шевеление тех из нападающих, кто уже отошел от дозы кайфа, — Одно лишнее движение и я вам топор в жопу запихаю! Лежим, ждём прихода властей, вы, обрубки контуженные! Лилит! Лапочка! Как там принцесса?!

— Всё с ней хорошо! — потемневшая лицом до темно-красного цвета суккуба смущенно фыркнула.

— Берегите её как зеницу ока! — выдал очередную умную мысль остывающий я, — Среди этих ушлепков вполне могут быть ассасины! Я их посторожу!

Ну и уселся сторожить. А что еще делать? Вязать такую толпу? Нету в запасе веревок и прочего барахла, да и силовиков тут полно, порвут они веревки. Единственный метод их контролировать — топором по кумполу, а там уже «грязная победа» надежно вырубит минут на десять. Да и те, кто шевелится, не пытаются проявить особой агрессии, лежат себе смирно. Не с голой же жопой на меня нападать?

Зрелище героически повергнутых (и голозадых) противников, разлегшихся тут и там, подействовало на меня успокаивающе. Раздражение от происходящего испарилось после мордобоя, а тут еще и пришлось причинять добро — далеко не все маги, палившие по мне, попадали в цель, временами жмыхая своим колдунством по тем, кого я уже довел до нирваны и потери защитного обмундирования. Их я и подлечивал «жаром души», расхаживая по бывшему полю боя и вдумчиво матерясь на Шварцтадд. Последнее задевало тонкие струнки патриотичных душ, от чего поверженные тела начинали всё громче бухтеть на мою светлую личность. Конфликт, так сказать, перешел в мягкую стадию.

— Тридцать лет со мной такого не было…, - попытался подняться с травы один старичок волшебник, еще пребывая в стране секс-приключений, но быстро переключился на реальность, — Принцесса! Что с принцессой?! Где она?!

— Всё с ней нормально, — решил не бить я пенсионера по голове, — Сидит, ждёт папу.

— Сидит и ждет…? — дед резко перешел с карачек в сутуло-стоящее положение, а затем огляделся по сторонам. Увиденное его не порадовало, от чего он пожух плечами и угрюмо на меня посмотрел, вопрошая, — Какие ваши требования… Герой?

— Какие, в жопу, требования? — удивился я, — Сначала нам подсунули принцессу, спустя пять минут попытались штурмовать, а теперь хотите, чтобы гадами, негодяями, подонками, последней негостеприимной мразью, лживыми ублюдками, паразитами, недостойными личностями и просто подлецами были демоническое посольство, а не Шварцтадд? Хрен вам! Мы с удовольствием и безвозмездно передадим Опполину Эгнос Диццендорн, неизвестно как пробравшуюся в нашу резиденцию в руки её отцу, только обеспечьте бедняжке защиту против покушений!

Волшебника, как и судорожно закашлявшуюся Лилит, прихватил мозговой спазм, так что последние мои слова он далеко не сразу осознал, но тут сработал закон Мерфи, моментально зарядивший обстановку по полной. В метре от ворот кусок воздуха пошёл рябью, затем негромко хлопнуло, и перед наши настороженные очи явился встрепанный, отчаянно рыжий, худой как глиста и расхристанно одетый тип с квадратными глазами, дебильной улыбкой и… кубическим устройством в руках. Крайне похожим на те, которые имели при себе панически убегающие репортеры до этого. Тип ошалело моргнул, крутанулся на пятке, а затем задал страшного драпака, оставив после себя звонкое эхо «Премия Викингдорфа мояяяяяяя!!»

Старичок обреченно застонал, делая себе вежливый, но отточенный многими годами использования фейспалм, а затем, сев там, где стоял, начал ругаться черными словами. Присев рядом с ним, я начал насвистывать веселую мелодию, глядя, как к резиденции послов Князя Тьмы приближается немалый конный отряд, во главе которого на здоровенном белом коне скачет нервный и решительный лицом император по имени Кратур Эгнос Диццендорн. С огромным двуручным молотом в руке.

Интересно, а не попробует ли он вскоре самоубиться этой колотушкой?

Глава 13

— Вот как? — в тишине, наполненной лишь шуршанием бумаги, вопрос прозвучал очень сакраментально, несмотря на свою вопиющую краткость и отсутствие уточнений. Огромная пушистая лапища взяла еще одну газету, поднесла к здоровенным зеленым глазам манулотавра, после чего трагически-небрежным жестом сбросила новостную прессу назад на стол. Под сощурившимися гляделками вновь открылось мурчалище, откуда вновь донесся тот же, но с большим надрывом в голосе вопрос, — Ну вот как так?!