Гнездо индюка

Средства и методы, которые использовал Джордж Дюкейн в своей богопротивной деятельности, так и остались тайной. Его божественность сэр Рейнблад однажды, будучи сильно накурен, намекнул, что Дюкейн якобы обращался к сверхестественным силам, столь мрачным и угрожающим, что сам Сэйтен по сравнению с ними — безобидная овечка. Ходил и другой, еще более фантастический слух, дескать, Дюкейн синтезировал в своей лаборатории запрещенный наркотик, способный подавлять волю и превращать человека в послушную марионетку в руках кукловода, которым был Джордж Дюкейн. Некоторые говорили, что Дюкейн овладел древней черной магией, с помощью которой превращал чиновников в зомбей, подобно тому, как это делали жрецы культа вуду с мифическими неграми — дикими лесными людьми, чья кожа якобы покоричневела от богопротивной магии. Еще была версия, что большинство преступлений Дюкейна совершил не Дюкейн, а его ближайший помощник, некий Фоксхантер, а сам Дюкейн проводил все время в лаборатории, не интересуясь практическим применением древнего зла, которое он выпустил на свободу. Еще про Фоксхантера говорили, что он стал первой жертвой Дюкейна и творил свои злодеяния не по собственной воле, а под действием черной магии. Впрочем, живьем Фоксхантера никто не видел, и вообще, до разгрома дома Дюкейна это имя (или, скорее, прозвище) нигде не всплывало.

Только два человека во всем Барнарде знали правду о Фоксхантере. Сэр Захария Харрисон твердо знал, что никакого Фоксхантера никогда не существовало. Сэр Герман Пайк твердо знал, что Фоксхантер избежал расправы, потому что в момент разгрома дома Дюкейна находился в Оркланде, внедрялся под видом орка в свиту дьякона Питера Пейна, отправившегося искать в диких прериях древние микроядерные бомбы. Это задание Фоксхантер провалил, но остался жив и через некоторое время прибился к службе безопасности дома Адамса. Очень большая удача, что Фоксхантер оказался не злокозненным адским исчадием, а вполне приличным человеком. Жаль, что мозговой блок не дает ему детально рассказать о своем прошлом, но, с другой стороны это, может быть, даже хорошо — незачем извлекать древнее зло из небытия еще раз. Не всегда цель оправдывает средства, бывают такие средства, которые никакая цель не оправдывает.

Если бы сэр Пайк и сэр Харрисон откровенно обсудили между собой, что каждый из них думает о Фоксхантере, им открылось бы много нового и интересного. Но оба они предпочитали хранить знания в тайне, их противоположные точки зрения не столкнулись и не породили новое знание из тезиса и антитезиса собственной аннигиляции.

Сэр Джон Росс не знал о Фоксхантере Неуловимом почти ничего. Вроде был такой полумифический персонаж, возглавлял разведку некоего Дюкейна, который однажды не поделился откатами с кем надо, за что и поплатился. Мерзкий тип был этот Дюкейн — даже своему главному разведчику не доверял в полной мере, мозговой блок наложил. А если даже и не наложил на самом деле, все равно мерзкий тип, потому что Герман поверил в эту легенду сразу и безоговорочно, а это характеризует главу разгромленного дома не с лучшей стороны. Больше про Фоксхантера Джон Росс ничего не знал, и знать не хотел. Того, что он знал, было ему вполне достаточно.

4

Его божественность сэр Герхард Рейнблад любил принимать посетителей не в кабинете, а в саду. Намного приятнее проводить переговоры, когда ты не сидишь в душной комнате, а прогуливаешься по посыпанным гравием дорожкам мимо затейливо выстриженных деревьев и кустов, благоухающих цветочных клумб и радующих глаз статуй. А в траве так и шныряют мохнатые двузубцы — представители единственного аборигенного вида животных, получившего благословение человеческих богов. Сверчки стрекочут, двузубцы чпокают, птички щебечут, ручейки журчат… Вся эта благодать приводит собеседника в добродушно-расслабленное настроение, а сам Рейнблад давно к ней привык, не действует она на него, никакие птички и бабочки неспособны поколебать его душевное равновесие. Иногда, конечно, приходится принимать гостя в кабинете, например, когда надо к компьютеру обращаться по ходу беседы, но так бывает редко. Вот и сегодня не тот случай.

Сейчас кардинал-первосвященник Всея Человеческой Общины на Барнарде любовался цветущей раффлезией. Невозможно поверить, что на Земле Изначальной этот прекрасный цветок опылялся мухами и его лепестки мимикрировали под куски протухшего мяса. Но Служба Санитарного Контроля не допустила земных мух на благословенные земли Барнарда, и несколько экземпляров этой гигантской орхидеи, завезенных первопоселенцами в качестве дурной шутки, приспособились к опылению аборигенными микрострекозками, и направили свою эволюцию от мерзкого к прекрасному в полном соответствии с доктриной святого Дарвина. Зловонные выделения земной раффлезии превратились в благоуханный нектар, подобно тому, как заблудшая душа, будучи помещена в условия, благоприятствующие духовному развитию…

— Вы совсем не слушаете меня, ваша божественность, — неожиданно заявил Адамс.

Кардинал Рейнблад приподнял брови в деланном удивлении и медленно повернул голову. Его взгляд как бы говорил: «Я только что слышал, что это ничтожное существо сделало мне замечание. Уж не ослышался ли я?»

Олигарх выдержал взгляд кардинала, почти не изменившись в лице, только стал слегка подергивать челюстью, будто что-то жует. Рейнблад давно приметил, что этот тик часто проявляется у Адамса, когда тот нервничает.

— Ты не говоришь ничего существенного, вот я и не слушаю, — спокойно произнес Рейнблад. — Если хочешь привлечь мое внимание, скажи что-нибудь интересное. Например, огласи выводы, следующие из того унылого дерьма, что ты бормочешь битых полчаса. Адамс вздохнул и сказал:

— Боюсь, вам не понравятся эти выводы, ваша божественность.

— Позволь мне самому судить, что мне понравится, а что нет, — сказал Рейнблад. Адамс нервно сглотнул.

— Как вам будет угодно, — произнес он после долгой паузы. — Из всего, сказанного мною ранее, следует очевидный вывод. Ваша божественность по непонятным мне причинам препятствует движению нашей Родины к светлому будущему. Все те нелепые случайности, что я перечислил, нельзя объяснить иначе. Ну, разве что если предположить, что ваша божественность утрачивает контроль над…

— Моя божественность никогда не утрачивает контроль, — оборвал его Рейнблад. — Никогда и ни над чем, кроме того, что контролировать нецелесообразно. И я не понимаю, почему ваши с Тринити дела должны стать исключением из этого правила. Может, ты мне объяснишь? Адамс ничего не ответил. Рейнблад подождал минуту, затем сказал:

— Вот видишь, не можешь объяснить. И это неудивительно. Твою позицию нельзя объяснить разумно. Сейчас со мной говорил не твой разум, а только лишь гордыня и жадность. Ты говоришь, будто печешься о будущем Родины. Но ты лжешь, на самом деле ты печешься только о том, как ты будешь двигать Родину к светлому будущему. Это гордыня. А еще ты мечтаешь получить большой куш на движении к будущему. Это жадность.

— Что вы хотите? — спросил Адамс. Рейнблад улыбнулся и сказал:

— Ты неправильно спросил, надо спрашивать так: «Что угодно вашей божественности?» Моей божественности угодно, чтобы ты отринул гордыню и жадность, и чтобы твои поступки стали соответствовать твоим словам. Ты действительно стремишься к процветанию человеческой расы? Адамс кивнул.

— Тогда почему бы тебе не пожертвовать святой церкви контрольный пакет строящейся электростанции? — спросил Рейнблад.

Адамс скривился, будто случайно съел дольку лимона вместо дольки апельсина.

— Я так и знал, что все дело в деньгах, — сказал олигарх.

— Еще бы тебе не знать, — улыбнулся Рейнблад. — Деньги по сути своей есть универсальный символ полезности экономических сущностей, подчиняющихся законам сохранения, а также управляющих ими субъектов. А разве есть на Барнарде экономический субъект, более полезный обществу, чем святая церковь, которую я имею честь возглавлять? Не трудись отвечать, это был риторический вопрос, ответ на него подразумевается. И из этого ответа следует, что дело, затеянное Тринити и тобою, не вполне справедливо. Тринити уже признал свои ошибки, теперь твоя очередь.

Адамс вздрогнул, будто мифический человек-невидимка внезапно огрел его по затылку невидимой дубиной.

— Тринити уже подарил вам контрольный пакет? — спросил он.

— Слово «подарил» здесь неуместно, — мягко поправил его Рейнблад. — Правильно говорить «пожертвовал». И не мне, а святой церкви, которую я имею честь возглавлять. Такой поступок богоугоден. Последуй примеру своего компаньона, и сразу увидишь, что высшие силы перестанут насылать на твое дело неприятности.