Гнездышко мелких гадов

Дмитрий не закончил фразу и некоторое время размышлял, какую кару выбрать неведомому противнику, но потом, видимо, так ничего и не придумав, просто грохнул кулаком по столу. Его рюмка подпрыгнула и разбилась. Люба Лицедеева ахнула и с испугом посмотрела сначала на Дмитрия, потом на Ларису. Та сделала успокаивающий жест и снова обратилась к Шатилову:

— Дима, еще раз прошу тебя быть благоразумным и рассказать, что за мысли сейчас у тебя в голове. Против кого ты козни строишь?

— Я-то? — пьяно ухмыльнулся Шатилов. — Я-то ни против кого не строю. Я чего, дятел, что ли? А вот… Ладно! Я сам с этим разберусь!

— Ты что вдруг насчет компании заговорил? — неожиданно заговорила Люба, нахмурившись. — Что ты на нас теперь ополчился? Все, что ли, вокруг виноваты? Ты со всеми собрался разбираться?

— Не со всеми, Любк, не со всеми, — согласился Шатилов и даже слегка улыбнулся. — Уж точно не с тобой. Ты, сестренк, не бойся, я тебя в обиду не дам. А кто будет тебя обижать, ты сразу мне говори — он у меня тут же получит п-по башке!

— Господи, — в сердцах проговорила Люба, — совсем, похоже, с ума съехал.

— Как съехал — так и выедет… — подрагивая ноздрями, сказал Варданян, поднимаясь со стула. — Сейчас я сам его успокою!

— Айрапет, сядь, ради бога! — вцепилась в него Люба и шепотом добавила: — Охота тебе с дураком связываться.

— Я думаю, что нам лучше всего разойтись, — тихо сказала Оксана, сжав руку Романа. — Это уже чересчур.

Шатилов и в пьяном виде, оказывается, отличался хорошим слухом. Он поднял голову и вперил тяжелый взгляд в Варданяна:

— Кто это дурак? — спросил он с угрозой в голосе. — Ты кого дураком назвал?

— О боже! — простонала Люба. — Да не называл он тебя, успокойся ты, ради бога!

— А ты сам кого козлами назвал, э? — отчаянно жестикулируя, заговорил Варданян. — Зачем всех подряд обижаешь? Мы думали, ты помочь можешь, знаешь что-то, а ты просто так на всех грязь льешь. Какой ты мужчина после этого?

— Я тебе с-сейчас покажу, какой я… му-мужчина… — заплетающимся языком пообещал Шатилов и тоже начал подниматься со стула.

Лариса забеспокоилась и поспешила вмешаться. Обратилась она в первую очередь к Варданяну, который был далеко не столь пьян, как Дмитрий.

— Айрапет, я категорически возражаю против всяких разборок. Как здесь, так и в другом месте. А Дмитрию, похоже, лучше всего отправиться сейчас домой.

— Кому это домой? Мне, что ль? — усмехнулся Шатилов. — Да я и сам в этой компании не останусь. Потому что здесь все козлы и… пидарасы!

Лариса и Рябоконов едва успели удержать рванувшегося к Шатилову Варданяна, а Люба Лицедеева, вскочив со своего места, бросилась в коридор звать охрану. Дмитрий, вырываясь, громко орал:

— Козлы все! И штаб ваш — дерьмо! Никого не найдете, потому что ничего не знаете. А я знаю!

— Что ты знаешь? — быстро спросила его Лариса.

— Кто Серегу убил, знаю! И не я один, между прочим!

После этих слов в кабинете повисла гулкая пауза. Рябоконов отпустил Шатилова, а тот, довольно твердо стоя на месте, смотрел в упор на Садальского. Преподаватель вздохнул и спокойно произнес:

— Шатилов, езжай домой.

— Я-то? — снова ухмыльнулся Шатилов. — Я-то домой, конечно. А вот кое-кто… поедет не домой, а… на лесоповал. И вы это знаете.

— Это ты меня лично имеешь в виду? — невозмутимо отреагировал Садальский.

— И вас, и не вас… Тоже, — ответил Дмитрий и посмотрел теперь на Рябоконова.

— Рома, поехали домой! — снова сказала Оксана уже более нервно.

— Сейчас, сейчас, — успокоил ее Рябоконов.

Шатилов собирался продолжить свою тираду, но в этот момент в кабинет вошли двое охранников и Степаныч, четко маршировавший сзади. Он обвел всех мрачным взглядом и раздельно спросил:

— Кто есть ху?

Лариса отдала должное чувству юмора администратора и молча указала на Шатилова. Степаныч односложно спросил:

— Куда?

Шатилов, не понявший смысл вопроса, молча пялился на Городова, и глаза его начинали наливаться злобой.

В ситуацию поспешили вмешаться Оксана и Роман.

— Давайте мы его отвезем. Мы все равно на машине и знаем, где он живет, — заговорила девушка, а Рябоконов молча кивнул.

— Хорошо, только нужно помочь довести парня до машины, — сказала Лариса и посмотрела на Степаныча.

Тот, в свою очередь, обратился к охранникам и с шумным выдохом произнес:

— Проводите джентльмена в карету!

Решительные охранники с пуленепробиваемым выражением лиц подхватили Дмитрия с обеих сторон под руки и потащили в сторону выхода. Шатилов, несмотря на сильную степень опьянения, оценил их внушительный внешний вид и вполне миролюбиво и послушно семенил между ними, пытаясь даже улыбаться. Оксана и Рябоконов, поблагодарив Ларису и попрощавшись, тоже поспешили к выходу.

Лариса проследила за тем, как Шатилова погрузили в машину Романа, дождалась, пока Рябоконов сядет за руль и машина отъедет, после чего вернулась в кабинет. Варданян разливал водку по рюмкам, уже не произнося никаких заупокойных тостов. За столом остались он, Добрынин, Садальский и Люба Лицедеева, которая выглядела совсем расстроенной.

— Ну что, напившийся на поминках дурак отбыл? Прошу прощения за такую формулировку, — усмехнулся преподаватель английского.

— И правда, совсем дурак какой-то стал, — качая головой, проговорила Люба Лицедеева.

— Да пора научить его, как себя вести нужно! А то возомнил о себе бог знает что! — пламенно сверкая очами, прогремел Варданян.

— Душу заблудшую возвращать нужно на верную дорогу, — высказался давно грустно молчавший Ювеналий Добрынин.

Садальский, внимательно посмотрев на Ларису, сказал уже серьезно:

— Мне кажется, что он и в самом деле что-то знает. Просто не хочет говорить.

— И у меня сложилось такое впечатление, — согласилась Лариса. — Вот только почему не хочет говорить? Он же с таким пылом жаждет найти убийцу друга.

— Да потому что чушь все это! — неожиданно сказала Люба Лицедеева.

Все удивленно посмотрели на нее.

— Я Димку лучше вас всех знаю, — продолжала девушка. — Он любит лишь так трепаться, хвастаться и кричать не по делу. Вот и сейчас он лишь цену себе набивает. А на самом деле не знает ничего. Манера у него такая: всех раскритиковать, кулаками помахать и заявить, какой он умный.