Гниль

— Я не чудовище… — пробормотал Маан. Даже с оружием в руках сейчас он был беспомощен как слизняк.

— Сорок восемь человек. Они спустились за ним под землю, и ни один из них не вышел обратно. Это случилось пять дней назад, Бесс. Когда я побывал там, то подумал, что ничего более ужасного никогда не видел. А я работаю в Контроле всю свою жизнь. Он не просто убивал людей, он терзал их, как дикое животное, рвал в клочья, отрывал им руки и ноги. Он слушал стоны умирающих и получал от этого удовольствие. Сорок восемь жизней за один день. Смог ли бы это сделать человек?

— Перестаньте, — не выдержал Маан, — Зачем вы это делаете, Мунн? Вам мало уничтожить мое тело? Хотите уничтожить даже память обо мне у ребенка? Сделать так чтобы она вздрагивала всякий раз, когда вспомнит своего отца?

Мунн пожал плечами.

— Это правда, и тебе она известна.

— Я абсолютно чист. Гниль покинула меня.

— Гниль никогда не исчезает, она лишь может приобрести другую форму. Но мы разберемся с этим. Как ты и просил, я здесь один. Я знаю, что ты не спешишь мне поверить, но это действительно так. Иначе мне не пришлось бы пользоваться этим примитивным инструментом, — Мунн с искренним отвращением посмотрел на пистолет в собственной руке, — Мне пришлось пойти тебе на встречу, надеясь лишь на то, что твое благоразумие не изменит в последний момент. Тогда мы сделаем все быстро и правильно, как взрослые понимающие люди.

— Конечно. Договор.

— Да, договор. Посмотри на стол.

Глупо было опасаться ловушки, но Маан не сразу позволил себе повернуть голову. На невысоком кофейном столике, где Кло обычно сервировала ужин, лежала маленькая, с детский палец размером, ампула с металлическим колпачком авто-инъектора. Маан машинально взял ее. Внутри была желтоватая маслянистая жидкость.

— Снотворное? — спросил он.

— Да. Сильный транквилизатор. Прижимаешь к руке, нажимаешь на кнопку, засыпаешь. Очень просто. Так мы и закончим наш разговор.

Ампула была очень легкая, почти невесомая. Ее металлический торец со скрытой иглой маняще поблескивал. Просто приложить к руке. Наверно, он даже не успеет ничего почувствовать, только короткий укол жала — и после этого ничего больше. Это ничуть не страшно. Как маленькая смерть. Он умирал уже не один раз.

— Кажется, ты не спешишь, — заметил Мунн, наблюдавший за ним, — Не очень красиво с твоей стороны, Маан, мог бы быть повнимательнее к старику. У меня уже затекла рука держать эту штуку.

— Вам придется потерпеть еще какое-то время.

— Потерплю. Знаешь, я ждал тебя так долго, что несколько минут уже вряд ли что-то изменят. Я не отвлеку тебя, если буду говорить?.. Я старик и люблю поболтать. Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь, Маан. Ты хитрец, и хитрец ловкий, но по сравнению со мной ты почти ребенок. Как Бесс. О чем ты думаешь сейчас? Ты ведь пришел не выполнять мои условия. Ты пришел убить меня. И сейчас ты крутишь в руках ампулу, пытаясь усыпить мою бдительность чтобы улучить момент, когда я расслаблюсь, поверив тебе. Это глупо, Маан. Глупо и безрассудно. Что ты хотел сделать дальше? Выстрелить в меня? Знаешь, мне кажется, что если бы ты попробовал, тебе бы это удалось. Я никогда не держал в руках оружия, а ты был лучшим оперативником своего времени. Не очень-то равные шансы. У тебя отличная реакция. Если бы тебе вдруг пришло в голову внезапно выстрелить в меня, я дал бы себе не больше двадцати шансов из сотни на то, что успею прежде выстрелить в твою дочь.

Мунн говорил отвлеченно и спокойно, словно рассуждал в этот момент о какой-то интересной, но не очень важной логической задачке. Он даже почти не смотрел на Маана, увлеченный своими мыслями.

Маан в этот момент подумал о том, что старик не просто опасен, он — самый опасный человек на этой планете. И ему не обязательно нужно оружие для достижения своей цели.

— Допустим, ты улучил такой момент. Ты стреляешь — и успеваешь раньше меня. Не будем рассчитывать вероятность, она весьма велика. Я умираю, — Мунн даже закатил глаза, изображая смерть, — Что дальше, Маан?.. О чем ты думал? Придти сюда и всадить кусок свинца мне в голову — это и был твой план? Как это глупо и примитивно. Я всегда считал тебя умнее. Я почти разочарован. Продолжи свою мысль, попытайся представить, что будет дальше. Я лишь помогу тебе, направлю в нужную сторону. Вы с Бесс уходите отсюда, целые и невредимые. Я не лгал, никакой засады нет. Вы легко выйдете отсюда и уйдете в любом направлении. Даже если Бесс согласится с тобой уйти, в чем я очень сомневаюсь… Ты стар, Маан. Ты не так стар, как я, но твое здоровье подорвано еще в детстве, а долгие годы службы и ранения сказались не в лучшую сторону. Я рассчитываю протянуть еще лет восемь или десять, если повезет. Все-таки лучшие врачи на этой планете принадлежат мне. Сколько времени осталось у тебя? Гниль вернула тебе твое тело, но не более того. Сколько ты проживешь — полгода, год?.. Ты ведь окажешься на улице, бездомный преступник, лишенный социального статуса, и ни один врач в этом городе не пустит тебя на порог. Ты будешь умирать в каких-нибудь очередных руинах, скорчившись от боли, и помощи не будет. Ты издохнешь, как старый бродячий пес. Ты думал об этом? Что тогда будет с Бесс?

Внутренности противно сжались. Маан все еще катал ампулу в ладони, незаметно перенося вес тела и напрягая правую руку с зажатым в ней револьвером.

Он зря дал Мунну возможность заговорить.

Слова и были его оружием. В отличие от пуль, они всегда разили точно в цель.

— Она будет лишена социального класса и, когда ты протянешь ноги, окажется одна на улице. А ей всего пятнадцать лет — скорее ребенок, чем девушка. Что с ней будет, Маан? Ты был достаточно смел чтобы придти с намерением убить меня, так наберись же смелости и ответь теперь сам себе. Что будет с твоей дочерью? Сколько она протянет и на что будет похожа ее жизнь?

— Замолчите, Мунн.

— Иначе выстрелишь в меня? — Мунн кисло улыбнулся, переложив пистолет в другую руку, — Ну давай. Тогда узнаешь ответ даже быстрее, чем того хочешь. Я расскажу тебе, что будет с Бесс. Она проживет еще года два — если ей достаточно повезет, конечно. Ей придется примкнуть к другим деклассированным, убийцам, бродягам и насильникам. Одиночки не выживают в городе, ты сам это знаешь. Она станет проституткой, у нее просто не будет иного выбора. Они все становятся проститутками, эти деклассированные девчонки, которых выгнали из привычного теплого дома. И если ты думаешь, что это звучит страшно, то ты даже представления не имеешь, что это такое — проститутка у деклассированных. Это даже не человек. Это существо с искалеченной психикой, беспомощное, бездумное и мертвое, как кукла. Хуже наркомана или психопата. Но это единственная для них возможность не умереть от голода, а это тоже случается сплошь и рядом. А так у нее будет года два. Не больше. Они никогда не живут больше. Через два года она будет похожа на старуху, такую отвратительную, что при виде нее будут отводить глаза даже деклассированные. Ранняя старость — неизбежное следствие дрянной еды, некачественной воды и грязного воздуха. В свои семнадцать она будет умирающей развалиной. Знаешь, что с ней случится в конце концов? Когда она исчерпает свою полезность, ее просто бросят подыхать где-нибудь в очередных развалинах. Жандармы называют таких «скелетами». Они желтые и кожа прилипает к костям. Жандармы каждый день выгребают таких «скелетов» из развалин. Возможно, она будет умирать несколько часов, а может, и несколько дней — зависит от того, когда смерть вспомнит про нее. А она будет звать смерть, можешь быть уверен. Потому что последние часы ее жизни будут настолько невыносимы, что смерть будет казаться ей желанным избавлением. Но тебя не будет рядом, Маан. Ты даже не увидишь этого. Ведь ты уже будешь мертв. Хочешь поспорить? Не хочешь?.. Правильно — ты же понимаешь, что я прав. Правда — самое коварное и подлое оружие, Маан. Оно не допускает возможности парировать. Ложь куда гуманнее… Итак, что ты думаешь об этом?

— Я думаю, что если бы застрелил вас сейчас, то спас бы Луну от самого отвратительного чудовища из всех, что когда-либо обитали на ней.

— Звучит достаточно лестно. Из уст Гнильца, — сказал Мунн и добавил, — Вытащи пистолет, пожалуйста, и брось его на пол.

Глупо было сопротивляться — Мунн видел его насквозь. Он проиграл не тогда, когда позволил Мунну заглянуть в свои мысли, а тогда, когда пришел сюда, когда допустил мысль, что сможет сразиться и победить.

Маан медленно вытащил револьвер из кармана. Положение было удачное, автоматически прикинул он, дистанция — три шага, и Мунн сидел развернувшись, представляя из себя отличную мишень. В такую не промажешь даже с закрытыми глазами. По пальцам прошел легкий зуд вроде электрического тока. Это было так просто. Мгновение — револьвер разрезает податливый воздух, поднимаясь. Мгновение — он уже смотрит в лицо Мунну. Мгновение — в запястье ударяет неровный хлопок отдачи. Мунн, точно читая его мысли, даже немного опустил свой пистолет и сидел, улыбаясь. «Стреляй, — приглашал он, — Давай же, Маан. Это же так просто».

Но у Мунна было еще кое-что кроме расслабленной позы и замершего в руке пистолета.

У него была правда.

Маан бросил револьвер в его сторону. Он упал у ног Мунна, глухо ударившись о деревянный пол.

— Молодец, Маан, — Мунн одобрительно кивнул, отталкивая револьвер ботинком, — Теперь ампула. Все честно, как мы и договаривались. Как видишь, спорить с правдой совершенно невозможно. Кто-то другой смог бы. Кто-то более дерзкий и менее умный. Например, Геалах. У парня было редкое интуитивное чутье и хватка бультерьера, но ему не хватало рассудительности. Он бы сделал глупость и проиграл. Впрочем, это уже произошло. С тобой проще. Ты способен понимать, даже в той ситуации, когда это понимание не приносит ничего хорошего и гораздо проще обмануть себя какой-нибудь глупой иллюзией. Я уважаю в тебе это качество.

— Где гарантия, что с Бесс будет все в порядке? — прямо спросил Маан.

Мунн удивился.

— Гарантия? Я сам — гарантия. Я уже сказал, что если ты примешь мои условия, я сделаю для Бесс, все, что в моих силах. А в моих силах очень многое, ты знаешь это. Или ты думаешь, что, заполучив тебя, я откажусь от своих слов и брошу Бесс, просто из врожденной подлости, чтобы помучить тебя?.. Не будь дураком. Помощь ей не будет стоить мне ничего. И я окажу ее, как и обещал.

Опять правда. Мунн был окружен защитным кольцом правды, и оно делало его неуязвимым. Маан ничего не мог противопоставить ей. Он понимал, что Мунн прав — попытайся он убить Мунна, он обречет и себя и Бесс на смерть. Даже без помощи Контроля. Это будет самоубийство, отчаянное и безрассудное. Он был готов к нему, но Бесс…