Гнилая брюква за тридцать ударов током

Комната, в которой оказался Далго-По, когда-то была проходной на территорию больницы, о чём напоминал железный штырь для вертушки, торчащий из каменного пола и большое окно сбоку, где бдительный дежурный следил за входящими и проверял документы. Далгонария встречали трое в длинных оранжевых одеждах с белыми широкими полосами, идущими от воротника в обе стороны по плечам вдоль рукавов до запястья. Один из них был с высоким белым колпаком на голове, чем-то напоминая чудаковатого повара. На колпаке было написано что-то на непонятном языке ярко-красными буквами. «Повар» подошёл к Весельчаку и слегка приобнял его.

– Рады видеть тебя, брат наш одноклеточный, – сказал вжизик в колпаке, чем озадачил Весельчака.

– Почему одноклеточный?

– Потому что все мы происходим от одной клетки Творца нашего, – блаженно улыбаясь, произнёс тот, что в колпаке. – Здесь находятся только выбранные нашим Создателем братья, которые в беде и в радости славят имя Творца нашего!.. – он поднял вверх руки, разведя ладони в стороны, будто держал широкую чашу, за ним этот жест повторили двое остальных, и произнёс нараспев: – Амэнэ-бамэнэ-дамэнэ!..

– Амэнэ-бамэнэ-дамэнэ… – пробубнили двое святош глухим эхом.

Далго-По машинально пролепетал то же самое одними губами, чисто интуитивно понимая, что это какой-то важный обычай, который надо соблюдать. В это время с улицы раздался истошный крик двух несчастных, которые по вине Далго-По там оказались. Ему стало дурно, и двое помощников ловко подхватили его под руки и потащили вперёд из тесной проходной. Весельчак понимал, что с этими двумя скоро произойдёт что-то ужасное, чего он сам чудом избежал – да-да, их съедят вместо него, чтобы он дальше коптил это небо и трясся за свою никчёмную никому ненужную жизнь…

Его повели по дорожке, выложенной из плитки, она хотя и была стёрта подошвами и временем, но кое-где ещё радовала глаз едва заметным рисунком цветов и пташек.

– Меня зовут Волуарий-Гу, можно просто Вол-Гу, – тот, что в колпаке, шёл впереди и говорил, не оборачиваясь, только полы его оранжевых одежд развевались на лёгком ветру. – Я пылесдуватель со стола нашего Вседержителя, а также воздухогонятель над его святой головою!.. После того, как все наши Священные тексты были уничтожены взбесившимся населением Мунга, Вседержитель единственный, кто помнит их наизусть, кто является сосудом мудрости и святости. Он был очень удивлён, что кто-то из мирян помнит Священные тексты, когда я рассказал ему о твоих речах.

Если бы он говорил это без пафоса, то Далго-По решил бы, что над ним смеются, он даже покосился на двух сопровождающих, подглядеть за их реакцией, но те шли с серьёзными благоговейными лицами, будто и вправду пылесдуватель было почётным чином равным министру или президентскому советнику. «Он, видимо, и не представляет, что означает его имя, – догадался Весельчак, глядя с каким самомнением Волуарий вышагивает по дорожке. – Оно означает: Обгладывающий Брошенные Кости. Интересно, что за шутник дал ему такое прозвище?» Далго-По решил пока не выражать никаких эмоций и не вступать в разговоры, дабы не навредить себе. Вол-Гу словно бы прочитал его мысли и добавил:

– Если будешь всю дорогу молчать, особенно, с нашим Вседержителем, можешь забыть о милости. Разговаривай с ним учтиво, аккуратно и без лишних эмоций. Слишком сильные эмоции оскорбляют его, это говорит о том, что безродный грешник посмел говорить с ним на своём грешном языке.

– Он говорит на языке Мунго-До? – вырвалось у Весельчака против его же воли.

Волуарий бросил на него короткий и злой взгляд:

– Что, считаешь, умнее всех? Смотри, а то накопаешь тут кучу врагов!.. – потом добавил уже более снисходительно. – Нам неизвестно о чём ты говоришь, о каком языке. Мы спасли тебя лишь потому, что нам нужен проводник до Шестых ворот… Советую тебе держать язык за зубами и никому не рассказывать о том, что ты знаешь путь к Шестым воротам. Если окажется, что мы ошиблись, тебя ждёт очищение от лжеразглашательства.

Конец ознакомительного фрагмента.