Гномка в помощь, или Ося из Ллося

— Разули бы глаза, это не студенты, а стражи контроля. А бой идет возле портальной арки. Шпионы-оккупанты открыли проход в Саргон…

Ничего более добавлять не пришлось. Мар исчез и, слава угодникам, объявился в самом центре побоища. Оглянулся, сардонически расхохотался, издевательски медленно превратился в тень. Грохот стих, проклятья тоже. Вспышки еще продолжались минуты две или три, а затем наступила неприятная, холодящая душу тишь. Портальные окна вдруг стали уменьшаться. В смятении я подошла ближе и успела увидеть побитую, но живую четверку: Реггена, Врадора, Аре и Бурю, коим рогатый демон явно делал втык за безрассудство, недальновидность и наивную веру в собственные силы.

— Мы бы справились, — ответил бывший глава контроля, щуря целый глаз и пытаясь разлепить подбитый правый.

— Вас натравили на свору шавок, — ласково припечатал Мар, — в то время как волки…

Окна закрылись, не дав мне дослушать. Съежились до размера капли и вместо того, чтобы исчезнуть, вдруг объединились в одну, мелкую, тревожно дрожащую. У меня екнуло сердце, и под звон портала застучало в виске. И что-то мне совсем не хочется его открывать. По ту сторону может быть генерал, которому ничего нельзя рассказывать; герцогиня с вопросом: «Где Мар?»; недовольный Маррет, оторвавшийся средь ночи от своей невесты, или…

Капля умолкла.

Но лучше не стало. Она начала расти без моего на то согласия и вмешательства. Рывками и очень быстро. Серебряная гладь расплылась на все дверное полотно, дрогнула как от удара, разошлась, и в кузню из туманной пелены шагнул Регген, а следом три Врадора разной степени одетости. Первому я обрадовалась, хоть он и явился не в той одежде, в какой уходил, другим удивилась и пришла в замешательство, когда граф-задохлик приказал:

— Все собрать, — кивок на полки, — ее убить, — кивок на меня. — Кузню сжечь.

— Чего?! Ах, вы… да вы! — Я отступила назад, впервые подумав, что торрон и улетевший от него демон пробили не дыру, а запасной выход. Два Врадора, заметив мой маневр, ступили ближе, третий вскинул бровь.

— А разве слизни и пауки не вмешаются?

В ответ раздалось:

— С-сюда они не входят. — Это кто ж такой умный под личиной? — У вас-с три минуты. — И такой шустрый…?

То есть это у меня на жизнь осталось три минуты?! Святые угодники, да я только до свободы дорвалась. Получила крышу над головой, пирожковое дело и предложение о смене фамилии. Правда, еще не решила — соглашаться или не стоит. С одной стороны, Регген добрый, внимательный, трудолюбивый, с другой — тот еще мот. За сутки потратил семь с половиной золотых. И на что? На коробку конфет и краткосрочный полет…

Мысль оборвалась с прилетевшим ко мне топором. Коротким, двуручным, с дорогущим узором на лезвии. Чудом успела увернуться, налетела на камни, оступилась. Удачно. Заваливаясь назад, увидела, как надо мной просвистели ножи и столько же звездочек из метательного набора за три золотых. Так в Бурфо пришли не маги? Слава угодникам, от этих я хоть смогу сбежать. Почти улыбнулась своему везению и прыгнула в пролом под сухой треск разряда. Он снес еще один кусок стены и полки, подпалил деревянную крышу, оплавил оконное стекло и заполонил кузню едким дымом.

— Собрать, затем спалить! — шипение подставного звучало музыкой для души.

Я перекатилась, упала в траншею и, как заяц, петляя по веткам лабиринта, побежала в сторону ворот. По счастью, сверху меня прикрывал плотный снежный наст, что подсвечивал дорогу, едва в него попадал очередной смертельно опасный разряд. Треск от них стоял знатный. Все-таки явились маги… Досадно. И не позовешь никого на помощь. Щенок в последнее появление был размером с мой кулак, а рысенок и того меньше. Словом, звать бессмысленно, и все же…

— Лобастый. Рысе-е-енок? — никакого отклика. — Регген? Врадор! — тоже тишина. Пауков и слизней звать бесполезно, не услышат, как ни кричи. А вот рогатого демона можно. — Ма-а-ар?

Это была последняя и самая неудачная попытка зова. От звука моего голоса правый поворот завалило снегом, свободным остался левый. Я повернула, пробежала еще немного и оказалась в тупике более глубоком, чем все прочие траншеи, более темном и глухом. Сдается мне, демона вообще звать не стоило. И что теперь делать? Вернуться назад к развилке? Или выбраться на поверхность? Тут как раз из сваленных камней есть что-то типа лесенки. Восстанавливая дыхание и сердца стук, прислушалась к звукам снаружи. Тишина над головой кольнула надеждой — ушли, но глухое и далекое: «Я пустил за ней следилку» определило мой путь. Наверх!

Скользя и шипя, я вскарабкалась по камням. В три удара кулака пробила наст и выбралась на поверхность, задохнувшись от колючего холода и облегчения. Ворота были далеко, но вход в подвал к слизням всего в пяти шагах. Врадор, облаченный лишь в брюки — в семи, тот, что щеголял ещё и в рубашке — был в десяти. Одетого по полной форме я не увидела, но его разряд осветил мне путь и ускорил его прохождение.

В подвал я влетела с воплем «Слизнячки-и-и!», эхом прокатившимся по подземным просторам. И долго бы бежала в темноте, не видя дороги, но надеясь на лучшее, если бы не поскользнулась на слизи, не пролетела метров пять и не врезалась в одного из бронированных гигантов. То, что он огромен, поняла по обхвату не сошедшихся вместе рук. Да будь здесь четыре меня, они все равно бы не сошлись. Святые угодники, что ж за экземпляры здесь обитают? И сколько они жрут?

— Фью?! — спросили у меня, обдав капустным духом.

— А я вас искала… хотела попросить, — ответила, чуть задыхаясь от бега. — Меня там преследуют, — мах рукой назад и более громкое: — Не могли бы вы их задержать?

— Фьи-и! — прозвучало насмешливо, после чего меня попытались отстранить. Не то чтобы разобраться с подставными Врадорами, не то чтобы выгнать. На первое я надеялась, второго опасалась вдвойне, потому и пообещала:

— С меня клубника! — Я знала, что они ее любят, знала, что захотят заполучить, а затем и вырастить, как ту же картошку, которую Врадор уничтожил. — Я принесу ягоды, а еще семена и рассаду…

— ьи-и! — повторили мне и опять рискнули отстранить.

— Два килограмма и двадцать кустов!

— Фьи-и! — повторил уже не один, а множество голосов.

— Тридцать…

— Фьи-и-и-и, — нарастающий гул пришлось перекрикивать.

— Ладно, уговорили! Три килограмма и тридцать кустов. Деньги баснословные, но ради кузни, то есть жизни, так и быть… — Я ещё не договорила, а вокруг вдруг стало светло. Это плесень на потолке засияла, явив мне столпотворение потрясенно открывших рты слизней и гиганта в пять метров высотой, коего я продолжала удерживать. — Что? Что не так?! Я мало предложила? — смотрю на них и чувствую, как меня душат холодные скользкие лапки. — Ну, знаете ли, с такими запросами мне легче сдаться.

— Фьи, — повторил гигант, ногой аккуратно меня от себя отлепил, уменьшился до размеров Реггена и, указав на собратьев, со значением просвистел «Фи фи фьи!». А затем повторно и еще раз, пока до меня не дошло.

— Так вы согласны?! — моргнул. — То есть изначально были согласны? — моргнул повторно. — Еще до предложения клубники? — надежда сократить расходы зазвенела во мне натянутой струной. И лопнула, едва слизень прищурился.

— Ну хоть до килограмма, — не оставила я своих позиций, а он своих. Продолжил смотреть с укором.