Гобелен

– В меня больше не лезет, – сказала Ли, тем не менее пробуя засахаренную клубнику. Она засмеялась: – Ну не чудо ли это?

– Чудо то, что ты сохраняешь свою талию.

– Уж не думаешь ли ты, что я так ем каждый день? О, но посмотри вокруг, Поль! Как великолепно! Тебе нравится? Это еще не вечерние туалеты! Позже все мужчины будут в белых галстуках и фраках, а уж про дамские платья и говорить не приходится! На это стоит посмотреть.

Поль кивнул в сторону большой лестницы, утопающей в цветах:

– Французы знают толк в этом деле. Каждая женщина, поднявшаяся на вершину этой лестницы, почувствует себя королевой.

– При условии, что она будет одета, как королева! О, это чудесно! Я люблю наряжаться.

Он не сдержал улыбки при ее восклицании.

– Ты не меняешься, – заметил он. – Ты все еще полна энтузиазма.

– Я меняюсь. Мне тридцать семь.

– Ты выглядишь моложе.

– Ты помнишь, Поль, как впервые Хенни и Дэн взяли меня к вам в гости? Это был воскресный обед, и тетя Хенни купила мне новое платье. Боже мой, ей пришлось купить мне целый гардероб, у меня ничего не было! Я так волновалась и боялась. Я не знала, как вести себя за столом, где было так много разных вилок.

– Моя мать обожала серебро. Надеюсь, я был мил с тобой?

– Ты всегда был мил со мной. – Она подняла кофейную чашечку и смотрела поверх ее. – Да, когда вспомнишь обо всем, что случилось с нами за это время: любовь, женитьбы.

Ему не хотелось вспоминать об этом.

– Расскажи мне побольше о своем деле, – попросил он.

Она сразу оживилась:

– Оптовики говорят мне, что следует открыть филиал во Флориде, взять управляющего и, может быть, на месяц или два самой приезжать каждую зиму, но я не уверена, что захочу этого. Я даже не знаю, где лучше открываться – в Майами или Палм-Бич. – Она засмеялась. – Зависит от того, захочу ли я поддерживать еврейскую торговлю или какую другую. Там четкое разделение.

– А где его нет?

– Да, и Нью-Йорк разделен: евреи на Вест-Сайд, кроме немногих, вроде нас. – Она проницательно усмехнулась. – И евреи сами разделены. Люди, живущие на Гранд-Конкорс, ничего общего не имеют с теми, кто живет на Вест-Энд-авеню. А клубы! А клички их членов: «толстосум», «нувориш» – хотя я заметила, что люди, осуждающие богачей, отдали бы все, лишь бы войти в их клуб. Но ты ведь и сам это знаешь?

– О, я знаю!

– Я постоянно слышу эти бредовые разговоры в магазинах и парикмахерских. – Она нахмурилась и резко спросила: – Куда мы идем, как ты думаешь?

– Возможно, к войне.

– Бог мой, нет! Нет! Опять проклятые немцы! Конечно, в них вся проблема.

– Нет, не вся. Меня беспокоит и Франция. Мне кажется, что они в тяжелом положении. Люди теряют веру в правительство.

– Когда я была там два года назад, все жаловались на налоги.

– Богатые не платят. Они вывозят свои капиталы за границу. У меня сейчас много французских инвесторов.

– Но они же шантажируют свое собственное правительство, так ведь? Это все равно что сказать: если поднимете снова налоги, мы вывезем все деньги из страны.

– Верно. Если ты когда-нибудь устанешь от своего бизнеса, мы, возможно, сможем найти тебе место в банке, – поддразнил ее Поль. – Хватит, этот разговор становится слишком серьезным. Давай подышим немного ночным воздухом!

– Прекрасно! Я пойду за пальто.

– Кстати, где твоя каюта?

– На палубе А.

– Я там же. Встретимся у лифта через две минуты. Она пришла одетая в пальто из шотландки и с шарфом из шотландки, накинутым на голову.

– Я проведу тебя на шлюпочную палубу. Тебе покажется, что ты на дороге к небу.

Океан волновался, и пароход качало. То там, то здесь сквозь бегущие облака показывалась блестящая луна. На миг полоска серебра отразилась в воде, потом волны поглотили отражение. Они стояли у борта, наблюдая волнение моря.

– Чувствуешь, что участвуешь в каком-то опасном действе, – сказала Ли. – Все эти мили бурного океана под нами!

– Корабль прочен, как скала, – успокоил ее Поль.

– Что там наверху? – спросила Ли.

– Собачий питомник. Мы можем пойти туда утром посмотреть, если хочешь.

– Фредди рассказывал мне, как вы привезли Струделя домой тем летом, когда ездили с ним в Европу.

Она никогда не вспоминала Фредди. Никто не вспоминал Фредди. Удивленный, Поль ответил тихо:

– Да, он так волновался о щенке. Он ходил туда раз шесть в день.

– У Фредди была нежная душа.

– Да. Я любил его. Ты не возражаешь против разговоров о нем?

– Конечно, нет. Бена теперь нет, а Фредди был так давно, как будто все, что с нами происходило, было в другой жизни. Единственное напоминание о нем – это Хенк, но он так мало похож на Фредди!

Свет, пробившийся между облаками, осветил лицо Ли. Ее глаза были нежны.

– Поль, мне всегда казалось, что я недостаточно благодарю тебя за твою заботу о Хенке.

– Ты благодаришь меня постоянно, и этого не следует делать.

– Ты был так добр к нему. Извини меня за чувствительность. Мне кажется, я просто немного пьяна.

– Все хорошо, я тоже. Пошли вниз, выпьем на ночь что-нибудь.

– У меня в каюте есть шампанское. Зачем тратить лишние деньги?

– Какая экономная! Хорошо, выпьем твое вино. В каюте Ли, которая отличалась от каюты Поля только окраской, была уже приготовлена постель. Ночная сорочка, халат и шлепанцы были выложены. На столе под иллюминатором стояла высокая ваза с розами, рядом лежала коробка шоколадных конфет в лиловой коробке от Сакса с Пятой авеню. Ли проследила за его взглядом.

– Пять фунтов шоколада и две дюжины роз. Очень мило, ты не находишь?

– Действительно! Кто этот поклонник?

– Билл Шерман. Он юрист. Такой приятный человек. Шампанское от Мэг.

Предусмотрительная Мэг.

– Ты видела ее недавно?

– О да. Она покупает тряпки как сумасшедшая. Инициатива эта не ее, а Донала. Он привозит мне список того, что ей нужно, в основном вечерние туалеты, самые дорогие. Клянусь, этот человек сделан из денег. Он скупает недвижимость, должно быть, владеет уже кварталом в Нью-Йорке, Чикаго и Бог его знает где еще.

Справедливости ради Поль заметил:

– Мы многим ему обязаны, не так ли? Он освободил Дэна и помог Элфи. Все это не пустяки.

– Верно. Я думаю, что именно это и плюс диафрагма способствуют хорошим отношениям между Доналом и Мэг.

«Страсть. Ты забыла про страсть», – подумал Поль. Как-то Ли сказала что-то о слепой влюбленности Мэг, но это было не совсем то. Вряд ли Ли когда-нибудь сможет понять переживания Мэг, ведь сама она никогда не была охвачена дикой страстью, как Мэг и как он сам, Поль…