Гобелены Фьонавара (сборник)

– Я уже и так проклят, – сказал Диармайд с каким-то странным выражением лица. – И, надо сказать, проклинали меня довольно сурово и совсем недавно. Что-то сегодня слишком много на мою бедную головушку валится! Нет, сейчас мне решительно необходимо выпить добрую кружечку пивка! Мне, например, пришло в голову, что, будучи Верховным королем, я уже не смогу запросто заходить вечерком в «Кабана», что было бы в высшей степени грустно. Так что я предлагаю поскорее короновать моего братца и отправиться в эту славную таверну. И, я надеюсь, мне наконец вынут из плеча этот кинжал?

Даже Пол Шафер промолчал, увидев, какое облегчение разлилось по бородатому лицу Айлерона дан Айлиля, сына Маррьен из рода Гаранта, которого в тот же день короновала Джаэлль, Верховная жрица Богини-матери, дабы он стал королем Бреннина и повел свою страну и ее союзников на войну против Ракота Могрима и полчищ Тьмы.

Не было ни пира, ни праздника, ибо наступила пора оплакивать умерших и погибших, военная пора. И на закате они четверо и двое дальри, с которыми Дэйв разлучаться не пожелал, собрались в городском доме Лорена. Один из молодых всадников был ранен в ногу, и Лорен решил, что уж с этим-то горем справиться вполне в его силах, и принялся за дело. Слишком слабое утешение, правда, ведь столь многое в последние дни оказалось совершенно ему неподвластным.

Глядя на своих гостей, Лорен считал про себя дни. Восемь. Всего восемь дней, как он привел их сюда, а им уже так много довелось пережить! Он легко прочитал по лицу Дэйва Мартынюка, какие перемены произошли в его душе и судьбе и какими тесными узами связан он теперь с двумя дальри. А когда этот великан Дэйв поведал свою историю в подробностях, Лорен и вовсе был потрясен: Кинуин! Флидас из Пендаранского леса! Да еще и Рог Овейна, который Дэйв носит теперь на поясе!

Какая бы сила ни подвигнула его тогда выбрать для Перехода именно этих пятерых, поистине могущество ее было очень велико!

И все же их тогда было пятеро! А сейчас всего четверо, и отсутствие пятой звучит в его душе точно дрожащая струна.

А потом струна эта вдруг напряглась и заговорила – голосом Кевина Лэйна:

– Пора бы подумать о том, как вернуть Джен, – сказал Кевин сурово.

Интересно, думал Лорен, почему всегда именно этот молодой человек инстинктивно говорит то, о чем все остальные только думают про себя?

Отвечать было трудно, но Лорен все же ответил:

– Мы сделаем все, что в наших силах. – Он старался выглядеть спокойным. – Но все же вам следует знать: если черный лебедь унес ее на север, то это означает, что ее забрал к себе сам Ракот.

О, какая боль терзала его душу! Ведь он сам, несмотря на недобрые предчувствия, обманом уговорил Дженнифер совершить Переход, сам оставил ее на попечение светлых альвов, а стало быть, получается, что из-за него эта дивная красавица оказалась привязанной к смердящей спине Авайи, которая унесла ее в крепость Могрима! И если когда-либо его, Лорена, ждет суровый суд во дворце Великого Ткача, то именно за Дженнифер с него спросится строже всего.

– Ты сказал – лебедь? – спросил его светловолосый всадник, сын Ивора, Левон, которого он помнил мальчиком, ожидающим своего поста. Лет десять прошло с тех пор. Теперь он мужчина, хоть и молодой. И уже успел взвалить себе на плечи тяжкий груз – ответственность за гибель тех, кто был у него под началом. «Все они еще очень молоды! – вдруг подумал Лорен. – Даже Айлерон. А ведь мы собрались воевать с Богом!» И ощутил горький вкус ужасных сомнений и предчувствий.

Но переживания свои скрыл.

– Да, – ответил он юному всаднику, – черный лебедь. Черная Авайя. Так ее издавна называют. А почему ты спрашиваешь?

– Мы ее видели, – сказал Левон. – Вечером, накануне того дня, когда взорвалась гора.

«Ох, недобрый это был знак!» И сердце у Лорена заныло еще сильнее.

Кимберли чуть шевельнулась, и все тут же повернулись к ней. Больно было видеть эти седые пряди над юным лбом и молодыми глазами.

– Я видела ее во сне, – сказала Ким. – Исанна тоже.

И после ее слов Лорен почувствовал, что в комнате появился призрак еще одной исчезнувшей женщины. «Мы никогда уже не встретимся с тобой по эту сторону Ночи» – так сказала тогда Исанна Айлилю.

По эту сторону и по ту – теперь уже так. Теперь ее никому не догнать – так далеко она ушла. Лорен вспомнил о Локдале, кинжале Колана, подаренном ему королем гномов Сейтром. О, гномы умели делать волшебные вещи! И вещи эти наделены были темной магической силой!

Кевин потянулся и решил нарушить воцарившееся в комнате мрачное молчание.

– Эй вы, могущественные волшебники и жалкие людишки! – весело воскликнул он. – Мы тут зачем собрались? Вздыхать и печалиться? Можно что-нибудь и повеселее придумать!

Это он молодец, решил Дэйв Мартынюк, сам удивляясь тому, что так хорошо понимает намерения Кевина. Но ничего, кроме слабых улыбок, слова Лэйна не вызвали.

Вдохновение осенило Дэйва с ослепительной внезапностью.

– Это точно, – сказал он неторопливо. – Знаешь, Кевин, я тут никак не мог разобраться… – Он помолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением, ибо все тут же жадно уставились на него.

А он, сунув руку в карман дорожной сумки, валявшейся перед ним на полу, вытащил оттуда нечто весьма истрепанное, потому что все время возил это с собой.

– Мне кажется, ты неправильно интерпретировал приговор, вынесенный по делу Маккея, – заявил он, глядя Кевину прямо в глаза, и выложил на стол покрытый пятнами конспект «Улик».

«Вот черт, – думал Дэйв, наблюдая за ними, – надо же, как развеселились! Даже Левон, даже Торк. Все с наслаждением хохотали. Все явно испытывали облегчение. А ведь я ничего особенного не сделал», – снова подумал он. И почувствовал, как широкая улыбка расплывается у него на лице.

– Ну ты и чудак! – сказал Кевин Лэйн с несомненным одобрением и продолжая смеяться. – А теперь нам всем прямо-таки необходимо выпить! А ведь ты, – он ткнул Дэйва пальцем в грудь, – еще и с Диармайдом как следует не знаком. Я думаю, он тебе понравится. Даже больше, чем я.

Странная какая шутка, подумал Дэйв. Нужно непременно обдумать эти слова Лэйна. У него было такое ощущение, что все кончится в целом неплохо.

Но думать было некогда: все уже поднялись, собираясь уходить. Пятеро молодых людей направились в «Черного кабана», а Ким, следуя инстинктивному чутью, которое с момента коронации Айлерона еще более окрепло, решила вернуться во дворец. И там она постучалась в одну дверь, находившуюся в конце того коридора, где была и ее комната. И, войдя в эту дверь, сделала некое предложение, и предложение это было принято. А некоторое время спустя, уже оказавшись в своей комнате, она поняла: ее интуитивное решение на сей счет отнюдь не было вызвано какими-либо событиями во Фьонаваре.

Мэтт Сорен закрыл за гостями дверь, и впервые за весь день они с Лореном остались наконец наедине и посмотрели друг на друга.

– Ну вот, теперь еще и Рог Овейна! – промолвил маг, словно подытожив некий продолжительный обмен мнениями.

Гном покачал головой.

– Слишком глубоко, – сказал он. – Ты что, хочешь попытаться их разбудить?

Лорен встал и подошел к окну. Снова шел дождь. Он высунул наружу руку и подставил ладонь, ловя капли как некий дар небес.

– Я-то не стану их будить, – сказал он наконец. – А вот они могут.