Гоблин – император

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от этих мрачных мыслей и понять, что шум на лестнице возвещает, по всей видимости, о приближении Чавара.

— Ах, неужели они соизволили? — Хмыкнул Сетерис, и Майя подавил улыбку.

В дверях появился несколько приунывший Цевет.

— Лорд-канцлер, Ваше Высочество.

— Мы благодарим вас, — сказал Майя, и посмотрел на дверь в ожидании Улериса Чавара.

Сам не сознавая того, Майя ожидал увидеть копию парадного портрета отца: высокого, холодного и отстраненного государственного мужа. Чавар не оправдал его ожиданий. Он оказался низеньким и коренастым по эльфийским стандартам холериком, чуть выше сидящего Майи, прежде чем потрудился согнуть колено.

— Ваше Высочество, — произнес он с небрежной вежливостью.

Майя подавил в себе искушение встать, чтобы выпрямиться над Чаваром во весь рост. Вместо этого он мотнул головой Сетерису — молчаливое разрешение отправить Цевета на поиски Осмеррем Неларан — и когда Сетерис торопливо направился к двери, где стоял Цевет, Майя указал Чавару на пустой стул вместо кресла, знак недовольства, который лорд-канцлер не мог проигнорировать.

Чавар опустился на жесткое сиденье и сказал:

— Чего желает Ваше Высочество?

Обычная формула, но произнесенная отрывисто и резко. Лорд-канцлер уже приоткрыл рот, чтобы разъяснить суть приготовлений к похоронам, когда Майя произнес нежно, как только мог:

— Мы желаем обсудить нашу коронацию.

Несколько секунд рот Чавара оставался полуоткрытым. Потом он со щелчком захлопнул его, глубоко вдохнул и сказал:

— Ваше Высочество, не сейчас. Сначала похороны вашего отца.

— Мы желаем, — повторил Майя чуть менее нежно, — обсудить нашу коронацию. После чего мы с удовольствием обсудим ваши распоряжения о похоронах нашего отца.

Он поймал и не отпускал взгляд Чавара, ожидая ответа. Впрочем, Чавар не пытался отвернуться.

— Да, Ваше Высочество, — сказал он, и враждебность повисла между ними в воздухе, как наполовину вынутый из ножен меч. — Каковы ваши пожелания, осмелимся спросить?

Майя заметил ловушку и ловко избежал ее.

— Как скоро вы сможете организовать нашу коронацию? Мы бы не хотели задерживать сверх необходимого исполнение надлежащих обрядов над нашим отцом и братьями, но мы так же не желаем выполнить необходимые церемонии спустя рукава или в небрежной спешке.

На мгновение лицо Чавара исказила болезненная гримаса. Было очевидно, что он не ожидал встретить достойного противника в лице восемнадцатилетнего юноши, выросшего в полной изоляции.

Хотел бы я посмотреть, подумал Майя, каким хитрым и упорным стал бы Чавар после десяти лет жизни с человеком, который ненавидел бы его, и которого ненавидел бы он сам.

Должно быть, эта мысль успела отразиться в его взгляде, потому что Чавар ответил довольно оперативно:

— Мы можем провести коронацию завтра во второй половине дня, Ваше Высочество. Это значит, что похороны будут перенесены на следующий день…

Он замолчал, все еще надеясь, что Майя испугается, и уступит пожеланиям лорда-канцлера.

Но Майя был занят другими мыслями. Прежде чем впасть в немилость у Варенечибела, Сетерис успел получить юридическое образование и даже сдать экзамен на звание адвоката. Таким образом, в изгнании он коротал время обучением подростка, чьи умственные способности даже не пытался оценить. Этот жест был проявлением не доброты, а лишь твердой убежденности Сетериса, что сыну Императора не пристало вступать в возраст мужественности полным невеждой. И Майя предполагал, что его кузен испытывал такую же отчаянную потребность занять себя чем-то полезным, как и он сам.

Странно, имея еще одно основание быть благодарным двоюродному брату, он, тем не менее, не чувствовал ничего. Но по крайней мере, среди всего прочего Сетерис обучил Майю протоколам и процедурам, сопровождающим коронацию. Он спросил:

— Успеют ли князья прибыть вовремя?

Он прекрасно знал, что нет — Чавар назначил похороны на более поздний срок — но был еще не готов обвинить лорда-канцлера в открытом пренебрежении своими обязанностями.

Это будет необычное начало правления, подумал Майя, скрывая горечь за вежливой улыбкой. Он не будет готов к открытому столкновению с Чаваром, пока не изучит должным образом свой двор и не наметит нового кандидата в лорды-канцлеры; но он опасался, что это время уже недалеко.

Чавар неплохо сумел изобразить огорчение.

— Ваше Высочество, мы смиренно просим прощения за нашу ошибку. Если мы отправим посланников сегодня, то князья успеют прибыть не раньше двадцать третьего числа.

Как мы уже знаем из вашего письма; Майя не стал произносить это вслух, но увидел подтверждение в глазах Чавара.

— Ваше Высочество, мы закончим все приготовления к коронации к полуночи двадцать четвертого.

Это было предложение перемирия, данное вынужденно и неохотно, но Майя принял его без возражений.

— Мы благодарим вас, — сказал он и дал знак Чавару подняться. — И похороны двадцать пятого? Или, может быть, перенести их на двадцать четвертое?

— Ваше Высочество, — ответил Чавар с кривой улыбкой. — К двадцать четвертому все будет готово.

— Да будет так. — Но когда Чавар уже приблизился к дверям, Майя вспомнил кое-что еще: — Насчет других жертв.

— Ваше Высочество?

— Остальных на борту «Мудрости Чохаро». Что будет сделано для них?

— Нохэчареи Императора, естественно, будут похоронены вместе с ним.

Майя видел, что Чавар не пытается игнорировать вопрос, он искренне не понимает.

— А пилоты и остальные?

— Экипаж и слуги, Ваше Высочество? — Переспросил сбитый с толку Чавар. — Они будут похоронены сегодня в Улимере.

— Мы будем присутствовать.

Сетерис с Чаваром дружно уставились на него.

— Они погибли вместе с нашим отцом, — сказал Майя. — Мы будем присутствовать.

— Ваше Высочество, — Чавар поспешил скрыть свое изумление за вежливой улыбкой и удалился.

Майя спросил себя, не начал ли он подозревать своего нового Императора в безумии. У Сетериса, конечно, в том не было никаких сомнений, просто он в очередной раз смог убедиться в пагубности влияния Ченело. Воздержавшись от замечаний, он лишь закатил глаза.

Цевет еще не вернулся, и Майя решил с толком использовать передышку.

— Кузен, — сказал он, — не могли бы вы прислать к нам Мастера гардероба нашего отца?

— Ваше Высочество, — Сетерис улыбнулся так же небрежно, как Чавар и вышел.