Гоблин – император

Убежар не ответил, хотя Майя видел, каких усилий стоит ему держать себя в руках. Казалось, он не удивился.

— Он говорил с вами сегодня вечером, — продолжал Майя.

Если Убежару хватит самообладания молчать и дальше, с неохотой подумал Майя, предложение Ортемы будет выглядеть все более заманчивым. Но Убежар мгновенно перешел к обороне:

— Несомненно, он говорил со многими.

— И даже с нами, — согласился Майя, и испытал недостойное удовольствие, когда Убежар вздрогнул. — Мы уже говорили с некоторыми из них, и поговорим с остальными, но это не ваша забота. Что он вам сказал?

— Это останется личным делом между нами и нашим умершим другом.

— Не в случае, когда ваш друг был убит при покушении на Императора, — возразил лорд Беренар.

Убежар снова дернулся, хотя внимательно наблюдавший за ним Майя решил, что это была скорее реакция на грубость Беренара, чем на известие, что его друг намеревался убить Императора.

— Если он говорил с вами о посторонних вещах, то есть не связанных с его намерениями…

— Вот именно! — Подтвердил Убежар слишком охотно. — Он не хотел… то есть мы понятия не имели, что он…

— Иначе, — вкрадчиво заметил Ортема, — вы бы обязательно остановили его.

— Конечно, — ответил Убежар.

Он был плохим лжецом.

— Дач'осмер Убежар, — сказал лорд Беренар, — вы знаете, что измена карается смертной казнью?

— Измена? — Повторил Убежар, его голос сорвался на писк.

— Обычно именно так именуют покушение на Императора.

— Я не имел с ним ничего общего, — выпалил побелевший Убежар. — Это была идея Эшевиса!

Беренар поднял брови.

— Убийство Эдрехазивара Седьмого? Или Варенечибела Четвертого?

Убежар уставился на Беренара с выражением ярости и паники на лице, а затем, вывернувшись из рук солдат, бросился к двери. И Цевет, в точности исполнив обещание конюха, ударил его в нос.

Казалось, этот удар сокрушил остатки мужества Дач'осмера Убежара. Из-под окровавленного платка, прижатого к носу, непрерывным потоком посыпались подробности заговора: о недовольстве Тетимада, разделяемом многими дворянами Че-Атамара и Че-Тетара, о росте их нетерпения из-за отказа Варенечибела внять их жалобам.

— Он никогда не прислушивался к нам, как Варевесена, — возмущался Убежар, хотя по возрасту даже не мог застать те времена.

Тетимару было нетрудно завербовать себе единомышленников, и еще легче убедить их в несправедливости властей. А после этого ему, к сожалению, потребовалось совсем немного воображения, чтобы увлечь их на путь убийства и государственной измены. Чувствуя себя почти больным, Майя спросил Беренара:

— Наше присутствие здесь все еще необходимо?

Беренар внимательно посмотрел в его побледневшее лицо.

— Нет, Ваше Высочество. Пожалуйста, идите отдыхать.

У Майи уже не оставалось сил, чтобы сопротивляться его доброте. Он полностью сосредоточился на том, чтобы самостоятельно дойти до Алсетмерета, где его, словно безвольную марионетку, раздели, искупали, напоили чаем и уложили в постель.

Наверное, прошло довольно много времени, когда в тишине спальни раздался голос:

— Ваше Высочество?

Киру. Он никогда не мог понять, каким образом его нохэчареи договариваются, кто из них дежурит ночью в спальне, а кто снаружи, но спрашивать напрямую было бы слишком грубо.

— Да, Киру Атмаза?

Он старался не смотреть в ее сторону.

— Вы не спите, — она всего лишь вежливо констатировала факт.

— Мы не можем, — мрачно ответил он. — Это все… Когда мы закрываем глаза, то видим его снова.

— Тетимара?

— Да. Его глаза… — Он вздрогнул, а затем обнаружил, что не в состоянии продолжать.

— Ваше Высочество? — Голос Киру прозвучал ближе.

— Нет! — Выдохнул он.

«Мы не можем быть вашим другом».

— Мы в порядке. Просто… очень холодно.

Судя по ее молчанию, он мог сказать, что она не верит ему, но одно из преимуществ положения Императора заключалось в том, что никто не мог назвать его лжецом в лицо. Он повернулся на бок, отвернувшись от нее, и сжался в комок.

Просто мне холодно, сказал он себе. Очень холодно.

Тихо, очень тихо Киру начала петь. Майя никогда не слышал этой песни об утопленницах, завлекающих неверных возлюбленных в черные омуты Тетары, но это не имело значения. Голос Киру был низким, немного хриплым, но она верно вела мелодию, а от ее доброты на глаза наворачивались слезы, которых ни разу не вызвало великолепное сопрано Мин Вечин. Если он и всхлипнул несколько раз, Киру не подала виду, и когда он, наконец, уснул в предрассветных серых сумерках, сочащихся сквозь шторы, она еще пела.

* * *

Майя проспал больше четырех часов и проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим. За завтраком Цевет рассказал ему о ходе расследования по делу Тетимара. Двое из названых Убежаром заговорщиков успели убить себя, не дожидаясь ареста, но остальные четверо находились в заключении, и только один из них, Дач'осмер Вешар, пытался претендовать на невиновность. Кроме того, в полдень на дирижабле из Амало прибыл Мер Селехар, и просил увидеться с Майей, как только будет возможно.

— Он что-нибудь рассказал? — Спросил Майя, прежде чем успел вспомнить о своем опыте общения со сдержанным Тарой Селехаром.

Цевет деликатно кашлянул.

— Он очень огорчен, Ваше Высочество, что не успел предотвратить попытку покушения Дач'осмера Тетимара. Мы считаем, что он действительно хочет видеть вас только для того, чтобы попросить прощения. Кроме того, — Цевет старался не смотреть на Майю, — мы слышали, что Сору Жасани больше не поддерживает его.

— Ах, боже мой, — сказал Майя. — Несомненно, то наша вина.

— Ваше Высочество… — кажется, Цевет был не совсем согласен. — Однако, мы уверены, что Мер Селехар не упомянет об этом факте по собственной инициативе.

— Спасибо, — кивнул Майя. — Когда у нас будет время, чтобы поговорить с ним?

— Хм, — Цевет сверился со своим неизменным списком. — Ваше Высочество, если вы предоставите ему аудиенцию прямо сейчас, мы скажем всем остальным, что вы будете заняты до следующей смены ваших нохэчареев. — Он странно дернул плечом. — Кстати, они настаивают, чтобы выйти на пять минут раньше установленного часа, утверждая, что несколько минут разницы никому не повредит.