Гоблины дальнего космоса

Что-то она осмелела после моих ночных утешений. Вроде б то и не сделал ничего такого, ну сказал пару слов, ну обнял. Хотя может как раз потому, что ничего такого не сделал. Или просто ей очень хочется поговорить? Наверное, тяжело женщине целыми днями выполнять приказания мужчины и при этом не вставить свои 'пять копеек'. Ее знакомым видать не до дружеских визитов. Подруг же Кискиных двух ближайших, тоже нашу власть не признававших, 'жабы' съели во время бегства из джунглей в Д'eмоб'aрэ. А с матерью у нее пообщаться не получается. Та боится показываться, после того как Киску забрал отряд вооруженных гоблинов. Ее мать видать хорошо помнит, что и у самой рыльце в пуху. Слабы, однако, родственные связи в наше время. В древности, я читал, такого не побоялись бы. Что до Киски, то от себя я сам ее не отпускаю.

– Ну что ж, - сказал я, закончив зарядку, - можно и получше стихи придумать. Недаром ведь когда мне выбирали гоблинскую кличку, то поначалу Стихоплетом хотели назвать. - И картина вчерашнего побоища всплыла у меня в голове:

Опаленные огнями Травы бурые вдали Испоганены ногами. Ой, не там ли были мы?

Я обвел взглядом комнату этого печального домика, хозяин которого уже перешел в мир иной, робота, как раз наполнявшего тарелки и кружки завтраком, и сложил следующий куплет:

Люди двери не откроют, Не войдут в забытый дом, Не присядут за столами, Не нальется в кружки ром.

Правда мы пили из кружек не ром, а мед, но так рифма не получалась. А вот когда я вспомнил разбитую в куски моими выстрелами голову шерифа, то строки возникли сами собой:

Череп червем источенный - Смерти знак в земле сырой. Кто-то жил, но оборвалась Жизнь людскою злой рукой.

Да, если мы хотим воплотить свою Империю в металле и пластике, то много крови еще предстоит пролить. И своей, и чужой, - подумал я и стих завершился:

Поднималось над горою Воронье чернее тьмы, Завывали под луною Волки яростью сильны. Страсть и горе, кровь и радость - Все смешалось на земле. Колокол звенит с тоскою, Видно всем: бывать беде.

Я прекратил декламировать и только тут заметил, что Киска смотрит на меня с таким странным выражением, которое я никак не мог классифицировать. Мое сиятельство конечно изволит увлекаться психопатологией, даже успело поработать некоторое время по специальности, но в реале все всегда гораздо сложней, чем на обучающем видео или в книжках.

– Берсерк, это ты сам сочинил? - поинтересовалась она, явно имея ввиду что-то еще.

– Да, только что как-то в голове сложилось, - почему-то несколько смутился я.

– То есть ты понимаешь насколько это все опасно, и все равно идешь за Максом? - это она императора Келума так обозвала.

Но вот так девка-то, а? Я тут ее поведение анализирую, а она тем временем мне по моим же стихам чуть ли не диагнозы ставит! В тот день мне, к счастью, не пришлось ей отвечать. Тяжело рационально объяснять нерациональное (иррациональное, если по-научному). А позже она к своему вопросу не вернулась. Видно, все ждала удобного момента, а тот все не наступал. И лишь года два спустя Киска снова меня спросила, но уже не так: почему я последовал за Келумом, хотя шансов на успех почти не было? И я ей ответил: потому что моему подсознанию очень хотелось, остальные причины были неважны.

Но это было два года спустя. А тогда заиграла видеосвязь и, после моего отклика, на экране показалось довольное лицо Келума:

– Берсерк, а Сетер уже наш! -он широко улыбался.

– Это как? - я удивился: вроде б то никаких спецопераций на эту ночь вчера вечером еще не предвиделось.

Рядом с императором появилось смуглое лицо Проныры в обрамлении черных как вороново крыло волос. Раскосые глаза блестели радостью как у объевшегося сметаной кота.

– Вы же пускали почти все, что происходит, в планетный эфир, - вместо приветствия сказал он. - Так что, когда 'жабы' ушли из нашего города к вам в гости, я убедил местных, что танкам Империи альтернативы нет. Это было тем более легко, что от Республики у них не было никаких вестей. Некоторые даже начали подумывать, что она уже не существует, так вы уверенно действовали, ренкинэ тут заводите, - и Проныра подмигнул мне. - Мы пришли в город. Оглушили шокерами двух 'жаб' и добили их ножами. Восстановили Барьер - еле успели вовремя. И вот, когда от вас остатки 'жаб' стали возвращаться к себе домой, то мы их резали Барьером.

Да, Проныра вынырнул в последний момент. Пронырнул, так сказать. Еще немного и мы бы о его роли в игре 'Гоблины' и думать забыли. А он возьми и убеди целый город горожан к нам присоединиться. Да еще и С'eтер занял.

– А что это за две с половиной ’шивки у тебя, Проныра, на рукаве? - таких знаков отличия в Империи я не знал.

– Ну, против того, чтобы присвоить ему графа, Плывун, пожалуй, будет возражать, - ответил за Проныру Келум, - возможно и не только Плывун. - Келум внимательно посмотрел на меня, но я сейчас уже не был уверен, стал бы я возражать или нет. - Слишком долго наш друг с нами воссоединялся. И, если никто сильно спорить не будет, я предлагаю титуловать Проныру посередине между бароном и графом. В порядке исключения. А до графа пускай риск выслуживает.

– Выслужу, выслужу, пусть никто не переживает по этому поводу, - усмехался Проныра, он был явно настроен оптимистично.

Да, если даже Проныра теперь с нами, значит и впрямь шансы на успех есть. Ведь Проныра всегда старается нос по ветру держать. Да и мозгами он не обижен. Правда, может он какую более глубокую интригу удумал? Смотрю на Киску, а она тоже недоумевает, лобик морщит. Что, думаешь, или Проныра тоже с ума сошел, или ошибочка с оценкой наших перспектив вышла? Но она ничего не сказала. А я не поинтересовался. Хотя и очень подмывало спросить.

*

В день проводов внезапно похолодало. Солнце пряталось за облаками и дул порывистый ветер. Небольшая группа, состоявшая в основном из гоблинов, стояла в ожидании отлета на импровизированном космодроме посреди города. Отлетающие и провожающие. Почему вдруг посреди города? 'Птички'-брандеры все еще были в добром здравии. Но выше лучей Барьера они видимо не залетали. Так что стартовать мы собирались из города под защитой.

Готовились к полету дольше, чем к любому из предыдущих событий нашей имперской жизни. Площадь переоборудовали, домики вокруг частью снесли, частью укрепили. Высоту полета 'птичек' проверили - воздушные шары запускали. А Р-р-рита разрисовала танк графа Серого цветочками разными - тюльпаны, там, розочки, лютики. Рисование, правда, в подготовку не входило. Танк мы на орбиту отправлять не собирались. Да и цветочки мало на маскировочный окрас смахивают. Просто Р-р-рите так захотелось, а его сиятельство не возражал.