Гоблины дальнего космоса

– Ну же, будь послушной женушкой. Завтра я улетаю, а когда вернусь, постараюсь рисковать поменьше.

И я хотел ее поцеловать, но моя Лилиан внезапно вывернулась:

– Чтобы я стала послушной, тебе следует сперва как минимум покорить полсотни боевых космолетов!

До предложения наших гостей ее заявление заставило бы меня побледнеть - ведь как раз столько космолетов собиралось громить нашу Империю. Но теперь я лишь улыбнулся:

– Как скажешь, любимая, значит, угоним полсотни.

– Подожди, я не то имела ввиду, - она не на шутку испугалась, даже зрачки расширились.

С чего бы вдруг? Неужели я похож на человека, способного вот так запросто отправиться угонять полсотни космолетов? Хотя, с другой стороны, я как раз так и собираюсь поступить. Гм.

С этими мыслями я перевернулся на бок и провалился в сон.

*

Наутро изморозь тронула слюдяные окошки хат и черные ветви деревьев. Скрипел под ногами выходивших на подворье гоблинов ледяной наст, тускло светило в по-зимнему сером небе блеклое солнце. Кто-то приударил за местными красавицами, другие приводили в порядок оружие, а мы со Стариком разбирали символы пергаментной карты.

Вечером же, после обильного ужина, распив не один жбан меда и порядком захмелев, гоблины сидели на лавках в одной из хижин. За окном медленно падал снег. Бледно-желтые звезды на фоне черного неба то появлялись, то исчезали, закрываемые серыми тучами. Полная луна огромным немигающим оком обозревала окрестности. Пролетели меж побелевших древ совы-сплюшки, где-то вдали ухнула неясыть. Голосом более похожим на плач ребенка закричала в темноте выпь - видать горячие ключи здешних болот позволяют ей зимовать в родных краях.

– На хутор, так на хутор! - рявкнул я и хлопнул широкой, мозолистой ладонью по колену.

И вот уж на околице гоблины один за другим закидывают за спины луки в сагайдаках и колчаны, садятся на варгов, поправляя притороченные к седлам секиры и пухлые походные мешки. Старик первым выезжает на тракт, а за ним, с гиканьем и свистом, трогаются остальные. Варги быстро перебирали лапами, шумно вдыхали носами воздух, принюхиваясь к зимнему лесу. Было холодно, но звери согревались в быстром беге. Часа через два, когда бороды воинов уже успели обледенеть от теплого дыхания и трескучего мороза, мы, по знаку Серого, в годы пошести бывавшего в этих краях, свернули с тракта.

И вскоре в багровых отсветах факелов, под уханье филина, раскрасневшиеся от быстрой езды и мороза гоблины нестройной гурьбой влетали в орочий выселок. Стройные, высокие поселяне с почти человеческими чертами лица и короткими клыками, лишь самую малость закрывавшими нижнюю губу, выскакивали из землянок встречать редких гостей. Варги, тормозя на поворотах, окатывали весело галдящую толпу снегом, и наконец остановились перед вросшей в землю, желтой от мха бревенчатой хибаркой. Покосившаяся дверь со скрипом отворилась и выпустила в ночь сгорбившегося под тяжестью прожитых лет изборожденного морщинами орка, опиравшегося на плечи двух молодых отроков. У орка, чьи седые космы едва не достигали пояса, не было обоих ушей.

Через пол часа мы уже сидим с ним наедине в помещении возле разгорающегося очага.

– Посоветоваться, говоришь, пришел, - задумчиво тянет старейшина. - Ну, ну... Расскажи, как не допустишь, чтобы гоблины своих товарищей подставляли, выслуживая лишний риск.

– У нас есть магические кристаллы, - говорю я, имея ввиду аутентик-видео.

– А если магия заметит не все что нужно? Она ведь не всесильна, - ехидно улыбается старикан, думает без магии-техники мы ни на что не способны.

– Не будем присуждать риск за спорные случаи. А если подставу докажем однозначно - расстреляем без учета ранее заслуженного риска.

– Пускай. Ну а если начальнички будут подсуживать?

– Зачем им? - я не тяну с ответом, много раз уже об этом думал. - Барон не заинтересован в присуждении излишнего риска своим подчиненным. Ведь в крайнем случае он может временно назначить на любую должность в пределах своего феода даже рэл'гоблина. Если же кто служит под началом родни или других близких людей, то должен как минимум б'oльшую часть своего риска на кристалл записать.

– Хорош, хорош, - улыбается Старик. И не поймешь - то ли ответ хорош, то ли я уверенно держусь, и это ему нравится. - А если кто замолчит подставу, чтобы честь отряда сберечь?

– Риск слишком велик, если вскроется, то такому гоблину никогда выше рэл'барона или рэл'графа не подняться - даже наименьшим отрядом командовать больше не позволим.

– Все-то у тебя строго рассчитано, все предусмотрено, - вдруг хмурится орк и морщины на лбу приобретают поистине пугающую глубину. - Что, думаешь, совсем без сбоев сработает?

– Как же, без сбоев, - ухмыляюсь я. - Это только философы об идеальном обществе или о человеке идеальном пекутся. Да и то не все. У нас же реальная жизнь. Сбои будут, но смертей будет гораздо больше.

– Смертей говоришь? То есть можно просто отряд в засаду подставить и выжившие рисковыми парнями станут?

– Не-а! - приятно, когда проблему осмыслил в деталях заранее и на любой вопрос ответить можешь. - Кто бездумно подставляется, врагов не убивает - тот риск не получит. А кто лишь отчасти виновен - тому и риск засчитают отчасти.

– Неплохо, - почти шепчет орк. - А как насчет не-гоблинов? Есть ли для них место в Империи?

Я как-то всерьез не задумывался раньше о судьбе тех, кто не желает стать гоблином. Все больше был занят гоблинами, а не презренными смердами. Потому немного теряюсь и медлю с ответом:

– Гм... Они могут создавать материальные ценности, рождать будущих гоблинов, - мое императорское величество перечисляет достоинства не-гоблинов, - любой из них может записаться в рэл'гоблины, а женщины также могут быть женами гоблинов...

– А как насчет просто желать жить счастливо?

– Так кто же им мешает? - искренне удивляюсь я. - Лишь бы налоги платили. Граждан Империи так мы даже будем защищать.

– А не-граждан? Или для тебя нет разницы между человеком и каким-нибудь 'мохнатцем'?

– Есть... - говорю и мысленно добавляю: 'есть-то она есть, но как ее выразить на практике?'

– Вот и хорошо, что есть, - угрюмо бросает старикан. - И напоследок, пока я не забыл: в дальнюю дорогу без всего войска не ходи, неудача ждет там тебя. - И вдруг его лицо расплывается, будто уходить в туман, оркские черты плавно переходят, превращаются в резкое, угловатое лицо Фрэда Аакинга. Метаморфоза повергает меня в ступор. Министр, довольный произведенным эффектом, растягивает тонкие губы в улыбке. Я все же нащупываю рукоять секиры и резко замахиваюсь.