Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Ничуть не сомневаюсь. Знаете, меня весьма заинтересовала техническая сторона дела. Каким образом вам удалось…

– Ничего сверхъестественного, – перебила Маша. – Я подготовила вопросы и через адвоката Литвина передала их в камеру. Адвокат же на днях переслал мне его ответы.

– Ну да. Всё гениальное – просто… Маша, собственно, просьба моя заключается в следующем: мне крайне необходимо, чтобы в ваше интервью с Литвой были допечатаны вот этот вопрос и, соответственно, вот этот ответ. – Андрей протянул журналистке листочек, в нарушение всех инструкций безжалостно вырванный из секретного рабочего блокнота.

Цыганкова пробежала глазами текст.

– Боюсь, мы по времени не успеем согласовать это с адвокатом!

– А зачем вообще согласовывать? – безразлично удивился Андрей. – Согласитесь, что текст сей – абсолютно нейтральный. Более того, он даже привнесет в интервью легкую человечинку.

– Ну, я даже не знаю… – заколебалась Маша.

– Помните наш с вами давешний разговор за интервью? Обещаю, что после выхода номера с Литвой, я готов стать вашим интернированным подопытным кроликом.

– Интервьюированным, – улыбнувшись, поправила Цыганкова. – Хорошо, Андрей Иванович. Коли так, возьму на себя такой грех!

– Маша – вы прелесть!

– Я знаю…

Дверь в кабинет расследователей распахнулась, и на его пороге нарисовался невысокий, достаточно молодой, но уже лысеющий мужчина. В его лице, с выдающимся «ленинским» лбом и узкими беглыми глазками, как с первого взгляда показалось Андрею, было что-то неуловимо-неприятное. Впрочем, неправильно это, «встречать по одежке».

– …Маша, у вас всё в порядке? – вопросил вошедший, придав физиономии тревожно-озабоченное выражение. Не отличаясь галантностью манер, с посторонним он не поздоровался, хотя глазки его тут же заскользили по фигуре Мешка – изучая и словно бы сканируя.

– Спасибо за заботу, Геннадий Антонович, у нас всё ОК, – холодно процедила Цыганкова. Из чего Мешечко сделал вывод, что его поверхностное неприязненное впечатление на поверку оказалось не столь уж поверхностным.

– Просто мне сказали, что в редакцию заявились какие-то люди, демонстрировать вахтеру документы отказались, зашли прямиком в ваш кабинет и закрылись изнутри. Вот я и подумал: мало ли что?

– Благодарю вас, Геннадий Антонович, за бдительность и беспокойство. Не волнуйтесь, это люди – мои хорошие знакомые.

– Что ж, тогда вопросов нет. Вот только один из этих ваших «хороших знакомых» в данный момент находится в серверной. А распоряжением Обнорского доступ посторонним к редакционному серверу строго воспрещен.

– Смею заметить, что он вошел туда не один, а в сопровождении нашего сотрудника.

– И тем не менее! – никак не успокаивался бдительный товарищ. – Я вынужден буду по возвращении Андрея Викторовича доложить.

– Да ради бога! Тем более что именно в этом журналистском жанре вы преуспели как ни в одном другом.

– Только поймите меня правильно, Маша. Ничего личного! Но поскольку вы с некоторых пор возглавляете службу расследований, то должны помнить, что в нашем деле мелочей не бывает. А правила существуют для того, чтобы безукоризненно им следовать. Даже если речь идет о… – Геннадий Антонович хмуро покосился на Мешка. – …о так называемых хороших знакомых.

– Я буду помнить об этом до конца своих дней, – с серьезным видом заявила Мария.

– Прекрасно. Что ж, не смею вам больше мешать…

– Это что за мальчик с глазами предателя? – осведомился Мешечко, когда дверь за Геннадием Антоновичем закрылась. Что называется, «с другой стороны».

– Браво, Андрей Иванович! – веселясь, захлопала в ладоши Цыганкова. – Умри, Денис, но лучше не скажешь!.. Это господин Трефилов – редкостный педант, зануда и женофоб.

– Кто он по званию? Судя по манЭрам, что-то навроде журналистского замполича?

– Нет. Он редактор экономического блока нашей газеты. Отвечает за тринадцатую-четырнадцатую полосы. А также за размещение «заказухи».

– А! Это те самые тягомотные и заунывные рассуждалистые блоки-кирпичи, которые я обычно пролистываю?

– Точно так, – рассмеялась Маша. – К слову, именно этот гусь раньше возглавлял нашу службу расследований. До сих пор удивляюсь: и где только Обнорский его откопал?

– То есть вы, Мария, его банальным образом подсидели?

– Я, как вы, Андрей Иванович, выражаетесь, Трефилова не подсидела, – оскорбившись, заявила Цыганкова. – Я обошла его в честной конкурентной борьбе! Почувствуйте разницу!..

…Закончив дела в серверной, Виталий и Татьяна вышли из редакции и спустились на улицу – покурить тет-а-тет. Разговор с сисадмином получился достаточно информативен и полезен, так что сейчас Вучетич пребывал в благодушном настроении. Равно как и репортерша, которая почти в открытую флиртовала с симпатичным опером, ошибочно среагировав на отсутствие обручального кольца на безымянном пальце «гоблина».

– …Ой, Виталий Алексеевич, какая у вас работа интересная!

– Да уж, работенка та еще… Боюсь вас разочаровывать, Таня, но как раз интересного в нашей работе очень мало. Скорее, таковой ее представляет ваша сестра журналистика. И наш брат обыватель, который получает такое представление из ваших публикаций.

– А по-моему, вы просто кокетничаете.

– Нисколько. Вот посудите сами: что может быть интересного, к примеру, в трупе?

– А труп какой? – живо среагировала на условие задачки Иванова. – Обычный или криминальный?

– Ну, допустим, криминальный. Скажем, к примеру, расчлененка.

– Как это – что интересного? Да это же потрясающий информационный повод! Запомните, Виталий Алексеевич, смерть интересует людей гораздо больше, чем жизнь.

– Вот за что я люблю журналистов, так это за их неприкрытый житейский цинизм. Потому как сам – циник, – беспечно заметил Виталий. – Кстати, Татьяна, я вам уже говорил, что…

Вучетич не успел докончить комплиментарную фразу, вынужденно прервавшись на входящий звонок:

– Да?.. Слушаю вас внимательно, Олег Семенович… Мы? На улице Зодчего Росси, в редакции газеты… Что?.. Да, я помню, что обещал на прошлой неделе. Но пока ничего подходящего просто не подвернулось… Да, я понимаю, что у вас отчет, но не могу же я тупо высасывать из пальца… Когда? Боюсь, вряд ли… А при чем здесь моя квартальная премия?.. Олег Семенович, вы меня извините, конечно, но, по-моему, – это сказочное свинство… Да я не грублю, я… Алло?!. Алло!.. Тьфу, зараза!