Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

От осознания сего факта Андрею сделалось немного неприятно. В большей степени, наверное, потому, что ему был персонально неприятен сам полковник Турвиненко, о котором Мешок знал и слышал много разного всякого. Но на развитие их с Наташей отношений это неприятие практически не повлияло: до конца месяца они встречались ещё, минимум, раз пять-шесть, и все эти встречи неизменно заканчивались альковной близостью. По ведомству, естественно, пошли разговоры. Да и тьфу на них! А потом часть мужиков-сослуживцев, тех которые здоровы и в прямом, и душевном смысле (здесь, в первую очередь, Гришка Холин), как гаркнули всем неугомонившимся! «Камыши» тут же и успокоились.

Но потом из отпуска вернулись Лера с Алиской, и на смену «бабьему лету» постепенно пришла тётка-осень, а за ней и старуха-зима. Встречи сделались нечастыми, а потом постепенно и вовсе сошли на нет. Инициатива, а вернее безынициативность, в данном случае исходила исключительно со стороны Андрея. Которого и служба затянула, и быт заел. Но самое главное – в какой-то момент Мешок почувствовал, что Наташа всё больше и больше привязывается к нему. А почувствовав – испугался, так как на тот момент ещё не был морально готов радикально менять что-то в своей более-менее устоявшейся жизни. Словом, его пока ещё вполне устраивало то, что категорически не устраивало Северову. На том они и разошлись. И каждый остался при своих. Правда, такой вод парад приоритетов продолжался относительно недолго.

Примерно полгода спустя в Северной столице разразился большущий скандал: в отношении загодя списанного из органов полковника Турвиненко возбудили уголовное дело сразу по нескольким «злоупотребительским» статьям. До тюрьмы, как водится, дело не дошло – что-то замяли, что-то простили «за давностию лет», – однако крови у полковника бывшие коллеги попили немало. А посему, после того как решением суда дурная карма Турвиненко оказалась полностью очищенной, тот не стал восстанавливаться в должности, а решил посвятить себя большому бизнесу. В чем, благодаря полезным связям и знакомствам, очень быстро преуспел. А преуспев – сначала сменил модельный ряд своих авто и квартир, а в скорости – модельных ряд своих женщин. Так Наташа сперва лишилась жилья на Металлистов, а затем перед ней замаячила угроза увольнения – слишком уж много претенденток имелось на её козырное место в пресс-службе. Самостоятельные попытки Северовой уйти переводом в другое подразделение успехом не увенчались: видимо, брать на службу женщину скандально офоршмачившегося замначальника УБЭП считалось плохой приметой.

И вот тут-то ей по старой дружбе-памяти помог Мешок, которого только-только назначили на должность заместителя начальника будущих «гоблинов». Определённые сомнения у него, безусловно, имелись: как известно, хуже нет устраивать к себе на работу родственников или друзей. Экс-любовниц – тем паче. И всё-таки в какой-то момент Андрей решился, а решившись, сумел убедить Жмыха взять Северову на должность аналитика. И, как показало время, не прогадал. При всех своих закидонах и наличии за душой всего-навсего средне-технического (парикмахерского) образования, Наташа зарекомендовала себя как человек и легкообучаемый, и на лету схватывающий. Более того, с приходом Северовой былые отношения если не возобновились, то получили, скажем так, новое наполнение. Теперь их общение большей частью сводилось к взаимным словесным пикировкам, но при этом периодически Наташа позволяла Мешку совершать «доступ к телу». И тогда у Андрея внезапно нарисовывались экстренные служебные командировки и внеплановые суточные дежурства. Неизменно проходившие в тесной, но уютной «однушке» на Ленинском, на съём которой у Северовой ежемесячно уходила треть её милицейской зарплаты.

Ну да не зарплатой единой жив человек. В том смысле, что в окружении Наташи появилось немалое количество мужиков, готовых по первому зову оказать содействие и выказать сочувствие молодой, одинокой красивой женщине с квартирой. Словом, на жизнь хватало. А вот с настоящей любовью, с дружбой настоящей, дела у Северовой обстояли много хужее…

– …Так, может быть, я поднимусь? – поинтересовался Андрей и по-свойски интимно положил ладонь на голую Наташину коленку. До Ленинского они удачно долетели за двадцать минут – толком даже наговориться не успели. И теперь вроде как наступил момент расставания. Притом что расставаться Мешку совсем не хотелось. Тем более что сегодня для того имелись все необходимые предпосылки.

– А что, послушный супруг этим вечером домой не торопится?

– Абсолютно не торопится.

– Вы снова выписали себе служебную командировку?

– Этого даже не потребовалось. Мои нынче на даче.

– Ах вот оно что! А я-то, дура, сижу-гадаю: и чего это мы сегодня столь неприлично любезны? – насмешливо протянула Северова и возвратила ладонь Андрея на прежнее место. – Извини, но сегодня не получится.

– Почему?

– По чекану! Не хочу.

– А вот я очень даже хочу! – ухмыльнулся Мешок и попытался притянуть Наташу к себе.

– Руки! – требовательно приказала Северова, уворачиваясь. – Держите себя в руках, господин заместитель начальника.

– Натах, ты чего?!

– А ничего! Ежели у вас либидо из штанов наружу просится и терпеть совсем невмоготу, поезжайте на Невский и снимите там себе девочку. А если с деньгами туго, на девочку не хватает, вон: два километра до площади Победы, а оттуда по прямой – по Киевскому шоссе. За час с небольшим вполне себе до Сиверской доберетесь. До разлюбезной Иоланты Николаевны. Цветочки там пособираете, птичек послушаете. Ну и, глядишь, чего другое сообразите.

– Блин, Натаха! Ну Прилепина-то здесь при чём?

– А я при чём?!!

– Просто я думал…

– Что ты думал?!!! – окончательно завелась Северова. Не без алкогольного, к слову, подсоса. – Ты думал, что, устроив мне перевод в «гоблины», совершил тем самым величайшее благодеяние? Расплачиваясь за которое, я отныне должна трахаться с тобой всякий раз, когда твоя благоверная будет уезжать на дачу? Так?! А тебе не кажется, что ты малость задрал ценник? И что пришла пора чётко определиться: сколько ещё соитий я осталась тебе должна? Пять? Десять?

– Ну, знаешь!.. – возмущенно вспыхнул Андрей.

– Не знаю! И знать не хочу!!!

Наташа выскочила из машины, хлопнула дверью так, что на первом этаже, проснувшись, испуганно залаяла собака, и уже через пару секунд, грохоча каблучками, скрылась в своём подъезде.

Обалдевший от такого вот внезапного и ничем, по его мнению, не мотивированного приступа ярости («разве что водка у них была палёная?»), Мешок, нервно закурив, какое-то время посидел в машине, размышляя: стоит ли подниматься и пробовать исправить ситуацию? В конечном итоге решив, что не стоит, он сплюнул досадливо и уехал. Не за девочками на Невский, не в Сиверскую к Ольге, а всего-навсего домой. Спать. В гордом, хотя и не шибко приятном одиночестве.

Самое забавное, что по дороге до него дозвонилась… Прилепина. После разговора с которой Андрей вдруг поймал себя на мысли, что пьяное теоретическое предложение Наташи навестить этой ночью Ольгу в сущности имело под собой определенный практический смысл. Вот только разворачивать машину и пускаться в обратный путь было бы слишком: и тяжко, и лениво.

Ленинградская обл.,

дер. Даймище,

учебная база Гидромета,

7 июля 2009 года,

вторник, 22:54

Около одиннадцати вечера Прилепина, уже переодевшаяся в гигантского размера футболку с логотипом фирмы экс-супруга (идеальная ночнушка в условиях, приближенных к полевым), позвонила Мешку. Не желая откладывать свежеиспеченную проблему на неопределённое потом, она попыталась убедить начальство в необходимости организовать достойный отпор коварным интригам господина Чугайнова. Вот только выходило это у неё предсказуемо «не очень». У Мешка своих проблем – как служебных, так и личных – имелось выше крыши. А тут ещё какие-то местечковые бодания и заморочки.