Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Зато на это путешествие согласилась Ника, и сопровождать ее вызвался нынешний бойфренд Мишель. Вступив в связь с младшим братом бывшего русского императора из восемнадцатого года, наша Гроза Драконов расцвела и похорошела. Ее партнер тоже сильно изменился, больше не напоминая побитую собаку и понемногу становясь самим собой – то есть тем самым Михаилом Александровичем, которого история запомнила в мире Елизаветы Дмитриевны. Они теперь не только по Тридевятому царству ходят порой будто жених и невеста, но и вместе отправляются по поручениям Серегина в восемнадцатый год. В связи с большой занятостью главного отца-командира прочими делами, эти двое как бы курируют это направление. А что касается их личной жизни, то теперь уже понятно, что все у них всерьез… И это правильно.

Кстати, у Мишеля есть еще один повод посетить Аквилонию вместе с нами. Как раз на празднике весны, как заведено по местному обычаю, старшая из его племянниц,

Ольга Николаевна, выходит замуж за лейтенанта юстиции, главного прокурора Аквилонии Александра Талгатовича Кариметова. Кучно у них пошло, однако… Сначала замуж выскочила ее младшая версия из четырнадцатого (то есть уже из пятнадцатого) года, одновременно повенчавшись со всей Российской державой. И теперь по той же тропе через брачный венец намылилось самое старшее из известных нам воплощений этой девушки. Впрочем, это тоже правильно, как и у Ники с Мишелем: каждая девушка должна встретить предназначенного ей мужчину, родить от него детей и тем самым выполнить заложенную в нее программу. И только у меня с этим делом ничего не получается… Я просто не вижу поблизости подходящего мужчину. Но это не страшно, ведь у меня есть мои гаврики: они изрядно умножились в числе, и на них я могу излить всю свою нерастраченную любовь и нежность.

Кроме того, нас сопровождают прижившиеся в Тридесятом царстве Владимир Высоцкий с Мариной Влади, а также Андрей Миронов, Лариса Голубкина и Михаил Брук. У товарищей артистов, видишь ли, творческий отпуск, а Михаил Брук, как литературный переводчик, мог не прерывать работу, даже находясь у нас в гостях. В запретном городе всяческие посторонние звуки глушатся специальными заклинаниями, поэтому слышать, как стучит пишущая машинка, можно было только подойдя непосредственно вплотную к двери его комнаты. В Аквилонии эта артистическая компания не была еще ни разу, ведь это не самый популярный туристический маршрут. Но я не могла не предложить Владимиру Семеновичу эту поездку… А он возьми и согласись, а уже за ним потянулись и все остальные. Товарища Брука, кстати, заинтересовала возможность взять интервью сразу у Антуана де Сент-Экзюпери и Джека Лондона. Два великих зарубежных писателя в одном флаконе – это слишком сильная приманка для такого человека.

Также я пригласила с собой Зину Басову и ее подопечных. Дети советских командиров, служивших в Особом Западном Военном округе, утром двадцать второго июня в одночасье превратились в сирот. Матери неизвестно где, отцы либо погибли, либо в плену, либо выходят партизанскими тропами из окружений. Бывало, конечно, когда новообращенные Верные Серегина находили у нас тут своих сынов и дочек, но это случалось не особо часто, а в последнее время и вовсе почти прекратилось. Не все дети командиров попали в Тридесятое царство, и далеко не все советские командиры с этой территории стали верными Серегина. Впрочем, наш главный командир заявил, что берет заботу об этих детях на себя. Он хочет, чтобы они выросли настоящими людьми и специалистами своего дела, ибо их отцам он должен столько, что в жизни ни за что не расплатится, а потому позаботиться об этих мальчишках и девчонках – это его прямая обязанность как Защитника Земли Русской.

Таким образом, за счет моих и Зининых гавриков компания подобралась до сотни человек. А их требовалось обеспечить как минимум демисезонной одеждой, ведь первое апреля в Асгарде – это только самое начало весны: в разных тенистых местах в это время еще лежит снег, а по ночам температура падает ниже нуля, и на лужах образуется хрустящий ледок. И если мои «старые» гаврики стараниями Серегина были экипированы так, что прямо сейчас можно отправляться хоть на Северный полюс, хоть в космос, то Зинину команду пришлось вести на вещевой склад к подполковнику Тахтаеву. Честно говоря, я думала, что с этим возникнут проблемы, но оказалось, что мои волнения были напрасны. Серегин уже давно распорядился приготовить на всех новеньких необходимое количество верхней одежды – а то мало ли в какой мир придется водить подопечных, скажем, на культурную экскурсию. Посмотрите направо – Новгород ноября тысяча двести тридцать девятого года, посмотрите налево – избитый, но так и не покоренный Севастополь февраля тысяча восемьсот пятьдесят шестого года. Кроме того, Серегин считает, что есть еще множество раз мест, которые стоило бы посмотреть молодому поколению, чтобы понять, что Россия началась не вчера, и не завтра закончится. С него станется в целях нравственной закалки привести детей на еще не остывшее поле битвы, заваленное десятками тысяч разлагающихся мертвецов, и начать объяснять политические тонкости, в соответствии с которыми эти люди и нашли там свой ужасный конец.

Впрочем, сейчас ни о чем подобном речь не идет; мы отправляемся в гости к друзьям, чтобы принять участие в их народном празднике, а потому прочь разные грустные мысли. Мы идем туда, чтобы увидеть, как в холодном и суровом краю люди искренне радуются приходу весны. Жизнь

там бьет ключом, а люди – хоть местные бывшие дикарки, хоть запропастившиеся туда из разных миров попаданцы-пропаданцы – несмотря на некоторые, странные, на мой вкус, обычаи, кажутся бесхитростно счастливыми. С некоторых пор я начала задумываться о том, что было бы, если бы мы с гавриками и Антоном запропастились не в надежные объятья капитана Серегина, а в будущую Аквилонию, к Сергею Петровичу, Андрею Викторовичу и Марине Витальевне. Смогла бы я тогда жить жизнью старшей жены, матриарха комплота из десятка неревнивых и дружных рядовых собрачниц-аборигенок, равно влюбленных и в нашего общего мужа и в меня саму? Рожают при таком образе жизни как из пулемета, поэтому в нашем общем доме всегда был бы топот маленьких детских ножек, смех, первое лопотание и младенческий плач. И у каждого малыша было бы десять мам, и я по полному праву могла бы считать каждого из них своим сыном или дочкой. Что-то в последнее время меня все чаще и стали одолевать подобные мысли… Наверное, это оттого, что богине Анне иногда тоже хочется простого бесхитростного счастья, чтобы был дом полная чаша и любящий муж.

Портал в Аквилонию нам открывала Ника. Раз – и мы уже там, на краю площади для разных общественных мероприятий. Раньше тут могло собраться все местное население, а теперь только лучшие из лучших, избранные за успехи в труде и повышении своего культурного уровня. Поэтому ни графиню Альфобледу с ее супругом мессиром де Ланвенженом, ни адмирала Толбузина с леди Агнессой, ни отца Макария мы здесь сегодня не увидим. Они будут проводить то же праздничное мероприятие, так сказать, на местном уровне, среди людей, непосредственно вверенных их попечению. Но и здесь тоже собралась немая толпа народу – быто может, восемь тысяч человек, а может, и все двенадцать тысяч. Митя, прикинув размеры площадки и посчитав в уме, сказал, что в режиме «метро в час пик» тут может уместиться до двадцати тысяч человек. Но тогда это будет сплошная человеческая масса, в которой не сделаешь ни шагу вперед, ни назад, а тут народ активно движется, переминаясь с ноги на ногу и приплясывая в желании согреться.

Солнце еще за горизонтом, но уже полностью рассвело, и окрестности оглашают утренние птичьи трели. Температура воздуха чуть ниже нуля, под ногами тонко хрустит ночной ледок. Наше появление, конечно же, сразу заметили, и в нашу сторону через толпу, держась за руки, направились Сергей Петров и его старшая жена леди Мадлен. Ника помахала им рукой, и эта счастливая пара ответила нам улыбками. Мадлен, кстати, беременна на таком сроке, что живот под паркой уже заметен, но двигаться еще не мешает.

– Приветствуем вас, друзья! – сказал младший прогрессор, по очереди пожимая руки мне, Нике, ее бойфренду Мишелю и Зине. – Вы как раз вовремя. Солнце вот-вот взойдет.

И в этот момент на сколоченную из бревен и досок сцену поднялись Сергей Петрович Грубин и отец Бонифаций.

– А что они будут делать? – тихонько мне в ухо прошептала меня Зиночка.

– Т-с-с-с!!! – ответила я. – Сейчас сама все увидишь.

Не успела я это сказать, как верховный шаман Аквилонии, развернувшись лицом на восток, воздел к небу руки и заговорил сочным голосом, от которого у меня по коже побежали откормленные мурашки:

– О Солнце, народ Аквилонии зовет тебя! Лучезарное светило, по воле Великого Духа обогревающее и освещающее Землю, приди и озари наши дома и поля! Даруй нам свет и тепло, благослови наши труды! Одари нас обильными плодами земли, здоровым приплодом животных, и многочисленным потомством – наших женщин!

И вот ведь что интересно: никакой усиливающей аппаратуры или магических заклинаний при этом не использовалось, но слова великого шамана были прекрасно слышны даже в самом дальнем углу этой площади. Люди, вслед за своим шаманом повернувшись лицами в сторону восхода, повторяли его слова и жесты. Особенно старательны были женщины-аборигенки. У некоторых из них в нагрудных рюкзаках-слингах попискивали младенцы, а другие держали детей постарше за руку.

И вот, когда первый луч солнца брызнул над гребнем холма на том берегу Гаронны, окрестности огласились радостными криками, а женщины стали поднимать навстречу солнечному свету своих отчаянно голосящих отпрысков. Солнце пришло – и это значит, что жизнь продолжается и все будет хорошо. Мне как магу Разума и без всяких специальных манипуляций было видно, какой огромный социальный прогресс претерпело местное общество трудами его Основателей. И это касалось не только аборигенок, которые хорошо были заметны в толпе, но и выходцев из цивилизованных времен, включая и двадцать первый век. Та же Мадлен, которая сейчас с блаженной улыбкой подставляла лицо лучам восходящего солнца, за два с половиной года изменилась и внутренне похорошела настолько, что, наверное, не узнала бы себя прежнюю. И тут же я поймала взгляд ее мужа: он с нежностью любовался на свою вторую половину. Вообще-то таких половин у него целых десять, но это совершенно неважно…

Поделиться с друзьями: