Год Принцессы Букашки

— Я — за! — закричала гусеница. — Только я, знаете, что подумала?

— Пока не знаем, — сказал Ослик с апломбом и огляделся по сторонам, довольный своей шуткой.

— Я нас посчитала, нас — шесть. Нужен седьмой.

Все очень удивились, и первым спросил котик:

— Почему?

— Потому что семь — волшебное число, — объяснила гусеница.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг закричал Сиреневый, показывая на окно. — Кто это?!

В окне, на ветке рядом с форточкой, сидел маленький зверек с пушистым хвостом.

— Это белка, — сказал кот. — Ты, мур-мур, откуда тут взялась?

— Из леса, — отозвалась гостья.

— И давно ты нас подслушиваешь? — спросил Ослик.

— Я не подслушиваю… Просто слушаю…

— Давно?

— С самого начала, — призналась белка.

— О! — вскричала гусеница. — А давай, ты тоже песенку напишешь, чтобы Букашка выздоловела!

— Или стишок, или рассказик, — добавил Сиреневый с упрямой интонацией.

— Нет, — покачала головой белка. — Я ничего такого не умею. Совсем-совсем. Я все-таки лесной зверь. Но я все слышала, что вы говорили, и, если хотите, я поскачу сейчас за город, к больнице, где лежит ваша Букашка, и все ей расскажу. Я как раз в тот лес собиралась.

— А что ты р-расскажешь? — уточнила гусеница.

— Как вы ее любите, как радуетесь, что она есть, как хотите, чтобы она выздоровела, какие песенки для этого написали… Чтобы микробы тоже услышали и испугались. Как вы хотели.

— Ну, ладно, — сказал Салатный, — скачи. Может, это и не надо, может, они и так узнают, но хуже не будет. Скачи. И скажи еще, что нас семеро. Мы все равно еще кого-нибудь найдем.

Белка улыбнулась, подмигнула, махнула хвостиком и исчезла.

— Мне кажется, она — волшебная, — тихо сказала гусеница. Остальные, проводив зверька взглядами, согласно покивали. Только Сиреневый сосредоточенно смотрел куда-то в сторону.

— Кого же взять седьмым?.. — задумчиво бормотал он. — Какую бы зверушку?.. — Вдруг он встрепенулся, поднял голову и оглядел друзей. — Остается только папа!

… Когда папа пришел домой, он сразу почувствовал, что что-то изменилось. Почему-то дома было уже не так тоскливо и безрадостно. И как будто бы откуда-то со стороны ему в голову пришла мысль: «Не надо падать духом. Если очень захотеть, чтобы Букашка выздоровела, ей это обязательно поможет».

Он огляделся по сторонам, сел за стол, включил компьютер и набрал: «История седьмая. Выздоровительная». А потом написал эту сказку.

… А утром, только проснувшись, он сразу же стал перечитывать написанное вчера, что-то поправлять и менять… И тут позвонила мама и сказала таким забытым радостным тоном, только слегка приглушенно:

— Сашка сейчас спит. А вообще нам сегодня лучше. Она уже вчера вечером хорошо покушала. Не тошнит, и температуры нет. И настроение получше. Мы даже, наверное, в четверг выпишемся. Так нам врач сказал.

— Ура, — сказал папа. — Ты не представляешь, какое ура. Что вам сегодня привезти?

— Привези мне попить, а Сашке — немного сыра, только свежего-пресвежего. И еще какую-нибудь игрушку… Музыкальную, например. Только тихую, чтобы никого не будить.

— Хорошо, — сказал папа, — барабан.

Мама тихонько хохотнула, а потом сказала:

— А к нам тут в окно какая-то зверушка заглядывала — то ли белка, то ли мышка…

— То ли крыска, — предположил папа. — Знаю я вашу больницу. Хвост распушила, под белку маскируется.

Мама засмеялась снова, потом сказала:

— Ладно. Приезжай, мы ждем, — и отключилась.

А папа сидел перед компьютером и думал: «Выздоравливает. Слава Богу. Что же ей помогло? Уколы? Лекарства? Или песенки игрушек из моей сказка? Или мамина любовь? Или и то, и другое, и третье?.. Да какая разница?! — решил он. — Главное, что выздоравливает, и скоро будет дома. Вот это ура, так ура».

И еще он подумал (когда опасность отступает, все мы становимся смелыми): «А может быть, я все-таки был прав? Может быть, после всего этого Сашка будет еще здоровее и веселее?.. Во всяком случае, любить и беречь мы ее теперь будем уж точно еще сильнее, чем раньше! Все мы», — подумал он еще и посмотрел на разбросанные по комнате игрушки.

А вскоре Принцесса Букашка, совсем уже здоровая, бегала по квартире. И, между прочим, ножками!!! Вот какая она сразу стала взрослая. А, оступившись, она не пугалась, а только приседала и смеялась. Вот какая смелая.

ПРОСТО СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

«Га», «га-га» и «га-га-га»

Она уже вовсю говорит, но по-своему. «Га» на сегодняшнем Букашкином языке — глазки. Ну, так ей проще произносить. Без «л», без «з», без «к» и без «и». Но, вообще-то, почти правильно. «Га-га» — это собачки, потому что они говорят «гав-гав». А «га-га-га» — это прогулка. Почему, не ясно. То ли потому что на улке много собачек, то ли потому что, наряжая ее, мама приговаривает: «гулять, гулять, гулять…», а «гу-гу-гу» пока не получается…

Как бы то ни было, больше всего на свете Букашка любит как раз «га-га-га», там находить «га-га» и показывать их папе с мамой. И еще «мя» (кисок). Их тоже надо найти и показать. Ну, и уж непременно «ка» (это значит, качаться на качелях). Последнее — самое-самое любимое-прелюбимое ее занятие. Происходит это так. Мама устраивается на подвесном сидении, садит дочку себе на колени и, придерживая ее, начинает плавно раскачиваться. А Букашка при этом самозабвенно повторяет: «Ка-а… Ка-а-а…»

… Сегодня мама сказала:

— Ужасно обидно, что, когда мы с Сашкой валялись в больнице, прошел ее День рождения. Самый первый в жизни настоящий День рождения у человека, а отметить его, как следует, не получилось.

— Зато мы выздоровели, — возразил папа. — Вот что главное. А День рождения мы можем хоть сейчас устроить. Делов-то.

На том и порешили: как придет с работы бабушка, так все и отправятся на праздничный пикник, благо, погода стоит на редкость ясная. А пока бабушки нет — именинницу решили выгулять в центре города.

— Пора ребенку развеяться, — пояснила мама.

— Давно пора, — согласился папа, усадил Сашку себе на загривок.

— Га-га-га, — подтвердила она, и втроем они двинулись к остановке.

Сначала ехали на автобусе, и Сашка прыгала у папы на коленях. Потом вышли на площади, и Сашка увидела огромную клумбу розовых тюльпанов. Как будто ими случайно засадили вместо травы футбольное поле. Лицо у Букашки сразу стало такое светлое и удовлетворенное, словно она всегда знала, что мир должен выглядеть именно так. Как будто рыбке впервые показали море, и она подумала: «А, так вот где я должна жить!» Топ, топ, топ, — пошла Сашка к цветам. Наклонилась, понюхала и зажмурилась от удовольствия. Или потому что лепесточки нос пощекотали.