Год резонанса

Его охватила печаль. И ничего больше не будет? Никогда? Колорадо прохладным летним утром… длинной, безупречно ровной дороги на Бостон, над которой поднимается легкий дымок… не распустятся больше почки весной. И не будет влажных, морских запахов рыбного рынка в Фултоне — впрочем, Фултона уже и так нет. Кофе в "Утреннем Зове". И не будет земляники на склонах холма возле Нью-Джерси, растекающейся кисло-сладким соком во рту. Не будет рассветов на южном побережье Тихого океана, когда бархатистый, нежный воздух холодит кожу под рубашкой, а в удивительной, волшебной тишине слышен лишь плеск волн о борт старой баржи — как же она называлась? Как это было давно — "С. С. Мэри Брюстер".

И луны не будет, когда исчезнет земля. Звезды — те останутся. Только вот созерцать их будет некому.

Он снова посмотрел на даты, определенные «коромыслом» Динковского. "Белоснежные стены Твоих городов…"

Он вдруг почувствовал, что ему необходимо быть рядом с Мид, и встал.

Она уже поднималась на перевал, чтобы встретить его.

— Эй, Потти! Можешь без страха возвращаться домой — я уже помыла всю посуду.

— Мне нужно было тебе помочь.

— Ты делаешь мужскую работу, а я женскую. Это честно. — Она прикрыла глаза от солнца. — Какой закат! Вулканы должны извергаться каждый год, если это приводит к такому изумительному зрелищу.

— Садись, и мы посмотрим на него вместе. Она села рядом с ним, и он взял ее за руку.

— Видишь это пятно на солнце? Ты можешь разглядеть его невооруженным глазом. Она всмотрелась.

— Это и есть пятно на солнце? Такое впечатление, что кто-то откусил от него кусок.

Он сощурил глаза и еще раз внимательно взглянул на солнце. Черт возьми, пятно стало больше!

Мид вздрогнула.

— Мне холодно. Обними меня за плечи.

Брин обнял ее одной рукой, продолжая сжимать ее руки другой. Да, пятно стало больше — оно явно росло.

"Что хорошего было в людях? Обезьяны, — подумал он, — обезьяны, наделенные крохой поэзии, постепенно уничтожающие свою второсортную планету у третьесортной звезды. Однако как эффектно заканчивают!"

Мид прижалась к нему.

— Обними меня покрепче.

— Скоро будет теплее. Я хочу сказать, что сейчас я тебя согрею.

— Милый, Потти. — Она посмотрела на него. — Потти, с закатом происходит что-то странное.

— Не с закатом, дорогая — с солнцем.

— Мне страшно.

— Я здесь, дорогая.

Он посмотрел на раскрытый лежащий журнал рядом с ним. Ему уже не нужно было складывать и делить, чтобы получить ответ. Вместо этого он еще сильнее сжал ее руку, понимая с неожиданной остротой сожаления, что это и есть