Год свирепого цыпленка

– Ага, отлично. У больных порфирией некачественная кровь не может нормально переносить кислород и питательные вещества, и все в организме нарушается. В темноте еще ничего. А при солнышке у больных образуется «неправильное» вещество, оно отравляет организм. Поэтому больные порфирией не выносят солнца. Это «неправильное» вещество повреждает кожу, разъедает мышцы и сухожилия. Если не лечить, получается ужас что такое. Кожа у них бледная, сухая, покрытая язвами. Пальцы скрючены, как изогнутые пальцы с когтями у вампиров в фильмах ужасов. Язвы уродуют нос и уши, и лицо делается похожим на звериное. Кожа вокруг губ и слизистая десен высыхают и разрушаются, и зубы кажутся больше, и рот красноватый, будто окровавленный. Эти люди бледные (кровь-то нехорошая, не очень красная), вялые днем и более активные ночью. И что получается?

– Вылитый вампир, – кивнул Ваня. – А кровь они пьют?

– Раньше пили. В средние века про эритроциты и слыхом не слыхивали, но все равно интуитивно люди чувствовали, что что-то не так с их кровью. Больные пытались пить кровь животных, но это не помогало – из желудка чужие эритроциты не проходят в кровеносные сосуды больного. И что подумал бы средневековый крестьянин, встретив бледного человека с окровавленным ртом, торчащими зубами, кривыми пальцами, да еще и прячущегося от солнечного света? И пьющего кровь какой-нибудь курицы?

– Он бы заорал: «Вампир!» и убежал, – согласился Ванечка.

– Да, а еще бы он сказал: «Их тут целая семейка!» Потому что порфирия – наследственное заболевание, то есть им болеют семьями. Таких людей жгли на кострах, как вампиров, а они просто болели.

– И тетя Света лечит таких вампиров? – уточнил Ванечка.

– Нет, их в других больницах лечат. Теперь им делают специальные уколы, и больные порфирией выглядят как здоровые люди, только немного бледные. И кровь они не пьют, и днем могут работать – обычные люди. К Свете просто как-то направили такого пациента по другому поводу – исключить опухоль. Позвонить Свете?

– Не надо, – грустно ответил Ванечка. – Это не настоящие вампиры. Мне надо таких, какие в «ужастиках» и компьютерных играх. Которые взаправду кровь пьют.

– Это как раз настоящие вампиры – которые болеют порфирией, – обиделась мама за своих вампиров. – А остальные – выдуманные. И вообще, Ванька, кыш с кухни, а то я никогда не дотру эту несчастную морковку, не поужинаю и умру от голода! Тебе это надо?

– А ты съешь сосиску, – посоветовал Ванечка. – Папа говорит, в ней мяса вообще нет, он специально купил самые дешевые сосиски, чтобы ты могла их есть. Там только «ароматизаторы, идентичные натуральным».

Он увернулся от летящего в него маминого кухонного полотенца и со смехом выскочил из кухни. «Не те вампиры, – подумал он. – Это ничего. Раз есть неправильные вампиры, то где-то есть и правильные. Надо просто хорошо поискать. Лучше я спрошу у Маркизы».

Глава 5 Странное место

– Это здесь, – сказал Осип.

Они еле добрались. Очень трудно лететь на бумажных крыльях, даже помогая себе бумажными бивнями. Хорошо хоть ветер дул примерно в нужную сторону.

– Это что? – спросил цыпленок, глядя на красивый желтый особняк с белыми колоннами. Сбоку от колонн в нишах чернели отрубленные человеческие головы.

– За что их так? – опять спросил цыпленок. – Голова профессора Доуэля. Убийство на улице Морг. Чисто английское убийство.

– Это специально, чтобы воробьям удобно было сидеть, – объяснил Осип, приземляясь на макушку черной кучерявой головы с бакенбардами. – Видишь, ниша прикрывает от снега и ветра.

– Сидеть немножко скользко, – заметил цыпленок, пытаясь закрепиться на левом ухе головы. – Агент 007 высадился на побережье Антарктиды.

– Скользко, это они не продумали, – согласился Осип. – Тут хороший дом, внутри тепло и просторно, и можно летать, сколько вздумается. А маленькие люди радуются и кричат: «Воробей! Воробей!» – и кормят конфетами. А большие люди открывают форточки, чтобы я мог вылететь, когда захочу. Приятное место. Оно специально для воробьев сделано, чтобы погреться и побыть в приличном обществе. Там в одной комнате много таких, как ты, под потолком висит. Передохнул? Полетели внутрь.

Цыпленок вспорхнул с чугунного бюста великого поэта и взял курс за Осипом.

– Окно закрыто, – удивился Осип. – Странно. И тихо как-то. Ничего, это только спереди пластиковые окна плотно закрываются, а сзади дома окна старые, много щелей. Ты легко пролезешь.

Они облетели здание, Осип выбрал подходящую щель в рассохшейся раме на задней стороне дома.

– Вот тут лезь, – скомандовал он. – Там твоя стая. А я домой. А то жена будет беспокоиться. Она у меня нежная, ранимая.

Цыпленок немного испугался – жутко лезть в незнакомый дом, но другого выхода он не видел. И проскользнул внутрь.

Комната показалась совершенно не похожей на ту, в которой Антон его нарисовал. Она была больше и выше, и по стенам стояли такие ровные штуки… в общем, не похоже, и все. И никого, ни души! Цыпленок, конечно, не знал, что первого января детская библиотека не работает из-за Нового года. В одном зале с потолка свисали на ниточках существа, действительно похожие на цыпленка, – плоские, округлые, с разлапистыми выступами – то ли рожки, то ли ножки, то ли бивни. И размер почти совпадал. Цыпленок аж замер: плоских существ было много, и лезть к ним – боязно. Вдруг они агрессивные? Вдруг забодают своими рогами? Или укусят белыми ровненькими зубчиками, вырезанными по краям лапок?

Он присел на угол шкафа с книгами. Совсем рядом висело одно существо с шестью рогатыми ножками. Существо молчало, только чуть покачивалось на ниточке – приземляясь, цыпленок произвел небольшое движение воздуха своими крыльями.

– Э-э-э… – робко начал цыпленок. – Здравствуйте. Международное положение осложняется. Вы не против, если я тут посижу, пока обстановка не стабилизируется?

Бумажная снежинка молчала. Не из невоспитанности, а по уважительной причине. Цыпленка-то Антон нарисовал на газете с программой, где всякие умные мысли пишут и где разговорчивые дикторы ведут интересные телепередачи, вот он и получился говорящий. А снежинку и ее подруг вырезали из абсолютно безмозглых бумажных салфеток. С такими предками умом не блеснешь.

– Вас как зовут? – попытался наладить контакт цыпленок. – Моего знакомого воробья зовут Осип. Президента США зовут Обама. Меня никак не зовут. А вас?

Снежинка молчала, тупо подрагивая на нитке. «Я ей не нравлюсь, – вздохнул цыпленок. – Ну хоть не кусается. Может, с другими лучше пойдет».

Весь день он летал между снежинками и пытался завести знакомство. Но те упорно молчали и отворачивались, когда он задевал их крылом. Цыпленок совсем пал духом и очень устал, бумажные крылышки ослабли с непривычки. Наконец отчаявшийся цыпленок совершенно обессилел и упал в корзинку картонной Красной Шапочки, стоявшей на абонементе младшего школьного возраста. Там лежал картонный пирожок и кусочек масла. По крайней мере на коробочке было написано «Масло сливочное», чтобы все поняли, что это именно масло, положенное по тексту сказки. А пирожок был не подписан – наверное, его и так должны были узнать, хотя он почему-то был ярко-красный и в горошек. Цыпленок, с опаской глядя на ослепительный «пирожок», прислонился к «кусочку масла» и решил немного отдохнуть. А что потом делать – потом и решим. Тем более уже стемнело: на Урале первого января ночь приходит очень рано. А если честно, то она окончательно и не уходит весь день и висит над городом в виде противных темно-серых сумерек, слегка подсвеченных снизу белым снегом, а сбоку – фонарями и окнами домов.