Год трёх царей
Шрифт:
— Ну Слава Богу, Сергей Иванович! — изрек он закончив хохотать. А я уж было подумал, что наши профессора и в самом деле сплошь поражены гинекофобией и привержены замшелым нравам Домостроя!
— Вот что, — продолжил Георгий — я все равно собирался посетить старую столицу по делам военного округа и торгово-промышленному вопросу. Я просто перенесу визит на более ранний срок.
Завтра будьте на Московском вокзале в семь утра. Навестим Москву — матушку…
В зале стоял гул который сразу оборвался — и все две с лишним тысячи студентов Московского императорского университета замерли… Постукивая каблуками в дверях появился высокий молодой человек в черном мундире без знаков различия — темноволосый и вполне обыкновенный. Он остановился и оглядел собравшийся. Задудели трубы университетского оркестра сбиваясь с нот. Не
И в самом деле Георгий в простом костюме и несколько легкомысленных штиблетах мог потеряться среди блестящей свиты (он взял с собой только Кауфмана и несколько гвардейских офицеров и градоначальника Долгорукого с адъютантами.)
Они сверкали золотом и серебром позументов, звенели, лядунками, саблями, шпорами, и орденами. Разве что Танеев в своем идеально сшитом новеньком вицмундире с коронами статского советника в петлицах, носил на груди только одну награду — золотую медаль с пеликаном Императорского человеколюбивого общества — «за неустанное попечение о недостаточных студентах Московской консерватории». Вообще то представляли к серебряной и уже давно — но бумага пылилась в канцелярии а вот с новым назначением — спохватились.
Надо бы представить Сергея Ивановича к ордену при ближайшей оказии, — размышлял царь. Дать ему Белого Орла или св. Станислава I степени — «Станислав» много у кого есть — не знатный орден считается — но вот первая степень — редкость а статут позволяет награждать стразу высшим степеням. А то неудобно прямо…
— Я намеревался осмотреть «вашу альма матер» без церемоний! — сообщил он вслух. Но раз уж учебный процесс нарушен мною невольно — полагаю на сегодня вы, — обратился он к ректору — можете распустить господ студентов по домам. И не обращая внимания на недоуменный гул двинулся дальше. В зале заседаний совета университета ему предстоял главный разговор ради которого он тут. Он оглядывал собравшихся вспоминая — не зря сегодня утром внимательно пролистал альбом посвященный университету… Почти весь штат университета включая пятьдесят ординарных и двадцать пять экстраординарных профессоров — а еще ассистенты и приват-доценты… Тут весь цвет — и в самом деле умнейшие люди. Правоведы Муромцев и Владимир Пржевальский — брат великого путешественника. Упомянутый «каноник» — Алексей Семенович Павлов; лучший знаток церковного права в России; Нерсесов, Мрочек-Дроздовский, чью книгу о «Русской правде» Георгий читал в годы учения. А вот тот самый Ковалевский — импозантный, с тронутой сединой львиной гривой.
Николай Владимирович Склифосовский — бывший декан медицинского факультета — ныне почетный профессор. Выдающийся военный медик — участник австро-прусской франко-прусской, русско-турецкой войн. Тут же его помощник — профессор Эрисман с кафедры гигиены, эпидемиологии и медицинской полиции. А вот и Столетов — организатор первой в России учебно-исследовательской физической лаборатории и Жуковский — выдающийся гидравлик и механик.
«Лучшие умы, светочи просвещения — и эвон как! Стыдно господа!» — мысленно покачал он головой.
— Для меня великая честь, Ваше императорское величество что я могу лично выразить Вам свою преданность! — подобострастно и со всей возможной искренностью промолвил ректор Боголепов и склонился в глубоком поклоне. В глазах монарха зажегся чуть заметный ехидный огонек. — Вы могли бы господин ректор выразить ваше почтение даже не лицезрея. А именно — внимательнее отнестись к скромному пожеланию вашего монарха… А желал я всего-навсего чтобы Московский императорский университет получил первоклассного преподавателя чьи заслуги признаны в мире! Собравшиеся явно были поражены. На многих лицах явственно читалось — «Так Он здесь из-за такого пустяка?!» — Ваше Величество, — начал было Склифасовский. Я смею предположить что дело это не столь важное чтобы лично отвлекать ваше августейшее внимание… — Дела императорского университета для императора не важны быть не могут, — отрезал Георгий. Хотя бы потому что из него выходят губернаторы и министры. А данное дело — это не побоюсь сего слова — дело о свободе мысли. Да-с господа! О той самой о какой как я знаю вы много говорите! Но какая простите, может быть свобода если в цитадели данной мысли имеют
место самые заскорузлые предубеждения — словно извините у магометан или иных староверов почитающих даже простую женскую грамотность грехом! Нет почтенные — это не пустяк! Ибо разница между университетом и обычной школою заключается в том, что университет живет свободной наукою. Если университет не живет свободной наукой, то в таком случае, он не достоин звания университета, — процитировал он по памяти Витте. А какая же свободная наука если вы извините отказываете выдающемуся уму в кафедре по смешному предлогу? Аудитория явно растерялась. Если одни с удивлением обдумывали столь неожиданную в августейших устах речь, то другие готовы были биться за то что считали своими привилегиями как гладиаторы — даже и без надежды… — Простите государь, но человеческое естество это не смешной предлог! — сорванным фальцетом пропищал Павлов — видимо по причинам причастности к вопросам церковным считавший себя близким к царствию небесному а по сему не особо боявшийся монарха земного. — А разве, господа ученые, предметы вообще и… каноническое право в особенности — не удержался он от колкости — разве они преподаются при помощи естества? — невозмутимо парировал император. Кое-кто из ученых мужей ухмыльнулся не удержавшись. — Но закон! — возразил Павлов не смутившись. — Именно — «Суров закон но таков он!». И опять так прошу мне показать закон явно и недвусмысленно в своих параграфах запрещающих принимать женщин преподавателями…— Ваше Величество! — покачал головой Ковалевский. Чтобы долго не отнимать вашего времени — вы можете меня уволить со службы но моего голоса мадам Круковская не получит. Законы и в самом деле при желании допускают то или иное толкование — но сие лукавство я оставляю крючкотворам и жуликоватым присяжным поверенным…
— Монарх разумеется можете назначить в университет именным указом кого угодно — даже извините своего коня! — воскликнул Павлов. Но ни конь ни кто еще не будет признаны ученым сообществом…
«Это что — бунт??!»
Георгий признаться ощутил себя в тупике. Он много слышал и читал о тупости и головотяпстве чиновников всех рангов, сам поражался нелепо составленным бумагам, посмеивался над генералам-рутинерами… Слышал жалобы Победоносцева(!) на темноту и невежество духовных лиц. Но чтобы столкнуться с подобным в светочи российской науки и цитадели просвещения??! Да — насколько ж было Николаю Павловичу проще!
— Ну хорошо… — покачал он головой после минутного раздумья. Значит мне придется изменить планы… — и видя выражение торжества на нескольких лицах продолжил. Не знаю оповещал ли вас господин Танеев о том что я предполагаю развить русское образование до состояния первенствующего в мире?
Увы — я с грустью вижу что имеющийся преподавательский корпус для этого не вполне годится ибо не понимает всей важности задач…
Мне не так давно предложили проект подъема русской высшей школы путем еще петровским — приглашения иностранных преподавателей… К слову — вам известно господа что жалование российского профессора превосходит таковое во многих первоклассных университетах мира? И я полагаю что Россия вправе ожидать что и отдача будет соответствующей затратам. Если кто то здесь не понимает - за что получает жалование больше чем у пехотного генерала — думаю найдутся те кто осознает за рубежами России.
И вижу что начать сей проект лучше всего именно с Московского университета.
Так что огорчу некоторых — но с вами или без вас госпожа Ковалевская займет полагающуюся ей по заслугам кафедру.
Он обвел взглядом несколько подрастерявшихся ученых мужей.
Кажется они не вполне еще верят что их — с их чинами, орденам и степенями могут вот так просто взять и прогнать как проштрафившихся дворников или половых…
— Уже есть предварительный список кандидатов — в нем примерно около ста крупных ученых Франции, Дании, Италии — которые вполне способны занять кафедры императорского университета, — не допускающим сомнения тоном уверил их в этом Георгий. Есть конечно проблемы — например язык — но в конце концов в наших гимназиях языкам обучают недурно. Да и выучить русский не так уж сложно — иностранцы не столь упрямы как некоторые… — он позволил себе выразительно усмехнуться.
— Что до действующей профессуры — продолжил он, — то и ей найдется где применить силы… В планах правительства — подтянуть провинциальные университеты не только как учебные заведения но как учреждения занятые следованиями включая исследования местных производительных сил. Мне например видится нелепым что на всю огромную Сибирь ни одного университета… Мой покойный отец намеревался учредить университет в Томске но смерть помешала ему осуществить задуманное. Я намерен это поправить в самое ближайшее время. Кроме того — возможно что Томск не самое лучшее место — Иркутск тоже вполне подойдет.