Год в «Звездолёте».

Впрочем, часто слова и в обычной жизни бывают источником недоразумений. Ведь они огрубляют мысль и иногда оказываются неправильно понятыми. Мы это в конце концов поняли и научились бережно обращаться со словом; хотя, повторяю, это произошло не сразу.

По вечерам Герман продолжает вычеркивать в календаре прожитые дни: их становится значительно больше, чем «чистых», которые еще предстоит вычеркнуть.

Наконец-то пришло долгожданное письмо от Виолетты! Оно попало ко мне через шлюз. Я долго ходил с ним, не решаясь вскрыть. А потом, устроившись в оранжерейном отсеке, стал читать дорогие моему сердцу строки, перечитывая их по нескольку раз. Для меня оно было не только потоком информации, для меня оно было поистине лучом солнца…

Суточные изменения температуры в нашем помещении должны, по идее, закалить нас. Однако, боясь простудиться, мы то и дело переодеваемся, приспосабливаясь к новому климату. И тем не менее налицо первые последствия температурных колебаний воздуха: я застудил шею, работая после физической нагрузки в оранжерее «на сквозняке». Теперь она болит и ее трудно повернуть. К тому же на груди от постоянного раздражения электродом кожи возникла маленькая язвочка, которая тоже болит.

А вот шум работающих систем нам не мешает — привыкли. Когда вентиляторы на время профилактики отключаются, наступающая внезапно тишина как-то неприятно давит на уши. Шумовой фон, сопровождающий нас с первого дня, стал, как мне кажется, для нас просто необходим. И это удивительно, ведь шумы оказывают неблагоприятное воздействие на человека: они замедляют психические реакции, вызывают раздражительность, ускоряют процессы утомления, изменяют скорость дыхания и пульса, нарушают обмен веществ. Известно, что шумовые явления обладают свойством кумуляции: накапливаясь в организме, они все сильнее и сильнее угнетают нервную систему. Да что там нервы, даже сталь разрушается от шума. Недаром в технике введен новый термин — звуковое утомление металла.

Шум разрушает микроскопические волосковые клетки, передающие звук из уха в головной мозг, и вызывает тем самым глухоту. История свидетельствует, что в древнем Китае самым тяжелым наказанием считали пытку шумом…

Ученые установили, что наиболее вредное влияние на организм оказывает шум, содержащий большое число звуков средней и особенно высокой частоты — свыше 800–1000 герц. У нас в гермообъекте преобладают низкие и средние частоты в 500–750 герц. Но тот, кто захотел бы испытать на себе шумы и весьма ощутимую и постоянную вибрацию нашего жилья, наверное, пожелал бы поскорее его покинуть. Я вспомнил, как в первые дни эксперимента неудержимо хотелось убежать от непрекращающегося гула в спасительную тишину.

С другой стороны, стоит ли совсем избавляться от шума? Человек всю свою жизнь живет в мире звуков. И шумы, порождаемые самой природой и состоящие из низких звуков, не только не оказывают отрицательного воздействия на организм человека, но, напротив, благотворно влияют на него и необходимы ему, как зелень деревьев и синее небо над головой. Наверное, в абсолютной тишине космоса, в мире безмолвия человеку будет не хватать звуков.

А как реагируют на нашу шумную обстановку оранжерейные растения?

Ничто живое не безразлично к звуку, каждая клетка реагирует на него. Установлено, что он оказывает воздействие и на не имеющую нервной системы растительную ткань. Если цветы гвоздики поставить рядом с работающим на полную громкость радиоприемником, они завянут. Индийские ученые Сингх и Паниах исследовали влияние звука на растения. Недалеко от одного из растений каждое утро звучала музыка продолжительностью до 25 минут; в это время ученые наблюдали в микроскоп за процессом, совершавшимся в протоплазме листьев, и обнаружили, что жизнедеятельность протоплазмы значительно усиливалась. Было также замечено, что мимоза, «слушавшая» музыку, достигала высоты в полтора раза большей, чем та, которая не подвергалась воздействию музыки.

Американский экспериментатор Д. Смит, узнав об опытах индийских ученых, начал в 1960 году проводить такие же опыты на одной из ферм штата Иллинойс. В двух совершенно одинаковых теплицах Д. Смит посеял кукурузу. В одну из них он поместил круглосуточно звучащий проигрыватель. Результаты оказались поразительными. В «музыкальной» теплице всходы появились раньше, стебли их были толще и крепче, вес был в среднем на двадцать процентов выше, чем у растений из контрольной теплицы…

Сегодня последний день сентября. Мне подумалось, к чему может привести ошибка при назначении «командира», если он впоследствии не окажется явным «лидером»? Ему придется постоянно бороться за свой авторитет, порой, может быть, в ущерб делу. Но нам повезло; наш командир — Герман, кажется, умеет руководить. Все принципиальные вопросы мы решаем большинством голосов. С мелкими же каждодневными проблемами вахтенный должен справляться сам.

Позади уже 300 суток. Осталось всего шестьдесят шесть. Теперь время можно считать на сутки! Я смотрю на дверь — неужели она откроется? Даже не верится. Эти шестьдесят шесть суток покажутся, наверное, невероятно длинными!

Перед сном Борис, как обычно, с грустью смотрит на фотографии матери, жены, дочки.

Последние дни

6 октября. Жить здесь осталось тридцать суток. Всего тридцать суток! Не повезло нам: этот год високосный. Обидно лишние сутки находиться «в пути».

Чтобы постепенно перевести нас на обычную пищу, провести тщательные медицинские обследования и не подвергнуть опасности «микробного шока» при резком увеличении количества микроорганизмов в окружающей среде, нас решено поместить после «приземления» в специальный бокс, где мы пройдем карантин. Причем, видимо, мы будем почти в такой же изоляции, как и были. Делается это для того, чтобы мы ничем не заразились — ведь из-за отсутствия болезнетворных микроорганизмов мы в какой-то степени утратили иммунитет к инфекции! Нам официально сообщили, что в строгой изоляции мы будем находиться десять суток, затем нам разрешат ограниченные контакты с узким кругом специалистов и только после этого еще через некоторое время позволят свободно общаться с сотрудниками клиники. Для нас уже приготовлено специальное помещение.

А пока жизнь идет в привычном рабочем ритме. Мне кажется, время совсем не движется. До обеда оно тянется еще медленнее, чем раньше…

Я стою у закрытых дверей, которые мы откроем всего через месяц. Через щель в шторке вижу пластик на полу, по которому мы входили сюда около года назад. Держусь рукой за дверь, стараясь представить себе, как это будет. Испытываю какое-то двойственное чувство: радость и грусть. Радость оттого, что это финиш — конец нашего «путешествия», трудного, но необходимого для тех, кто, быть может, скоро полетит в просторы вселенной, чтобы совершить посадку на другой планете. И грусть оттого, что кто-то другой, а не мы, впервые откроет дверь космического корабля.

Мы скоро «возвратимся» на свою Землю. Как она встретит нас? Какие нас ждут перемены? Что будет с нами, когда мы вернемся в обычную жизнь и привычную для нас обстановку? Будем ли мы видеть все, как раньше, смотреть на окружающее теми же глазами? Будем ли радоваться тому, чему радовались прежде?

Я знал, я был уверен, что физически мы здоровы и сможем сразу же включиться в нормальную жизнь. Но как подействует на нас перемена обстановки, какова будет эмоциональная нагрузка? Как будем воспринимать привычное?..

Вспомнилось, как несколько лет назад, когда зажурчали ручьи и появилась первая зеленая трава, я шел по улице, где дети пускали бумажные кораблики по мутным ручьям, бегущим по асфальтированному руслу и терявшимся в решетках водостока. Меня потянуло к маленькому дворику на Таганке, заросшему сиренью и акацией, в котором я провел свое детство, где мы когда-то точно так же пускали кораблики, уплывавшие по бурным ручьям талой воды. Запах оттаявшей земли, набухших почек, яркое солнце, щебет птиц и какое-то особенное ликующе-радостное приподнятое настроение привели меня к дому моего детства. Я огляделся вокруг. Здесь ли это было? Да, здесь. Это тот самый дворик, здесь я жил. Но почему же нет прежнего волнения и трепета? Что-то изменилось во мне самом, и я уже не ощущаю того, что чувствовал раньше. Я проделал путь во времени, и поэтому бумажный кораблик детства превратился в обрывок бумаги. Не произойдет ли подобного с нами по окончании эксперимента?..