Год ворона. Книга 2

Человек не может набирать номер и одновременно быть готовым к любым изменениям окружающей обстановки. Даже и не стараясь быть бесшумным, прыгаю с середины пролета, с грохотом приземляюсь. Перекатившись в сторону засекаю в дальнем углу сгорбленную фигуру.

– Руки!
– командую, дергая пистолетом чуть вверх.

Котельников, не пытаясь изображать Рэмбу, послушно вскидывает свои загребущие лапы. Телефон падает на пол.

– Трубку сюда давай.

Подталкивает ко мне ногой аппарат. Не снимая объект с контроля, исполняю балетное па раздави гадину . Тонкий пластик с хрустом лопается под ударом массивного каблука. Вот чем такие ботинки хороши - можно хоть кирпичи ломать, не говоря уже о средствах связи.

– Жив, значит, капитан...
– ухмыляется черный риэлтор. Надо признать, ориентируется он быстро и присутствия духа не теряет.

Не обращая внимания на его браваду, спрашиваю:

– Что внизу?

– Сауна, бильярд.

Киваю.

– Годится. Раскатаем партейку?

– Да ты охренел!
– пытается наехать буром экс-КГБ-шник.

Ухмыляюсь, поднимаю ствол так, чтобы дуло было напротив глаз. Проверенный прием, действует безотказно. Пациент меняется в лице. И продолжает уже спокойным тоном:

– Говори сразу, зачем пришел. Нужны деньги - отдам сколько есть. Если за информацией - тоже расскажу.

Хорошее начало.

– Пасть откроешь без команды - в бильярд играть будем твоими яйцами. Отстреленными. Шаг в сторону - попытка побега. Прыжок на месте - попытка взлететь. Забирай бухло и вниз. Там поговорим.

Котельников угрюмо кивает, подхватывает с сервировочного столика недопитую бутылку с двумя бокалами и, стараясь не делать резких движений, аккуратно топает в сторону двери. Грамотный, сука. Понимает, что мне его положить, как два пальца об асфальт.

Внизу - стандартная зона отдыха в богатом доме. Сауна со стеклянной дверью, джакузи, небольшой бассейн и неизменный бильярдный стол, без которого буржуины свою буржуинскую жизнь и не мыслят. Я к бильярду равнодушен от слова совсем , а в подвал мы пришли для того, чтобы наша теплая беседа осталась без свидетелей. Мало ли какому полуночнику взбредет в голову шариться по прилегающему участку, заглядывая в окна соседа

Движением глушителя отправляю Котельникова на диван. Вряд ли у него там захован ствол, а из сидячего положения атаковать неудобно. Сам занимаю позицию напротив. Нас разделяет низенький стол, больше похожий на восточный дастархан.

– Я спрашиваю, ты отвечаешь. Без воды, конкретно по делу. Хочешь выпить - вперед, мне не горит, - вру, горит, но не его это дело ...

Оборотень-чекист молча кивает и разливает содержимое бутылки по бокалам. Судя по густому запаху бурякового первача - коллекционный сорт виски, ничто другое не воняет так мерзко. Не пытаясь чокнуться, двумя глотками опорожняет свою посуду. Кадык мерзко дергается на жирной шее. То, что я не прикасаюсь к алкоголю, его, похоже, удивляет. Ну да, Котельников же меня знает, как запойного и опустившегося

Ну, что же, начнем с общих вопросов.

– Кто меня в Русу загнал?
– не уточняю, о чем речь, но собеседник и так все отлично понимает. Понимает и явно не готов изображать героя, скрывая тайны до последнего вдоха.

– Да твои же отцы-командиры, - пожимает плечами Котельников.
– Ты там у них какой-то выгодный бизнес чуть было не обломал. Ломил вперед, как бронепоезд Пролетарий . Вот тебя под откос и пустили.

– Почему еще в СИЗО не убили?

– На Лукьяновке и в морге на Оранжерейной весь персонал на ставке у журналистов. Труп с твоим послужным списком в центре Киева, да еще когда не все концы в воду упрятаны - рисковая засветка.

– Поэтому не стали делать ни исчезновения, ни случайной смерти?

– Соображаешь, капитан, - чекист ухмыляется. Мне всё сильнее хочется его задушить. Голыми руками.

– Решили тебя в Русе подержать под присмотром, а уж потом, когда окончательно сопьешься, пустить по стандартной схеме. Чтобы тобой не то что журналисты, грабители могил не заинтересовались ...

– Не вышло.

– Сам вижу, - соглашается он.

Зверски хочется выпить. Организм, который только-только начал свыкаться с дефицитом алкоголя в крови, получив хорошую дозу при "допросе" Берковича, который день властно требует дозаправки, как в старые добрые времена. Видимо, состояние общей жизненной неудовлетворенности вкупе с невеселыми мыслями о жизни и смерти явственно отражаются у меня на лице. Котельников чуть заметно вздрагивает, но все же продолжает почти без запинки:

– Когда тебя Гена вдруг взял на базар, я собирался организовать заточку в пьяной драке. Да, как видишь, не успел.

Ну ладно, теперь контрольный вопрос.

– За что убили Витю Сербина?

– Да никто его не хотел убивать. Этот дурачок американский Беркович ему в стакан какую-то химию влил, у мужика печень и гавкнулась.

– А зачем он химию ему вливал?

– Да хрен его знает. Это не мое дело. Я же, если честно, по црушным заморочкам уже давно каскад гоню. Типа, бурную деятельность демонстрирую. Витя по пьяни, видать, какую-то свою лётную байку выдал. А тот недавно из Америки, принял за правду. Ринулся вербовать. Довербовался, гаденыш. После этого прислали с проверкой какого-то серьезного опера. Опер исчез, а Беркович сгорел вместе с водочным цехом.

Котельников опустошает и мой бокал. Отставив его в сторону, нагло пялится. Похоже, о бомбе действительно ничего не знает. Или знает, но думает, что во многих откровенностях многие печали.

– Мила просила тебе привет передать.

– Дурочка, - ворчит он, - зачем ломалась? Я бы ей денег дал.

– По-твоему, бабло все решает?
– глупый вопрос получился, но как-то само собой вышло.

– А по-твоему? Кому ты нахер нужен без бабок, хоть и с чистой совестью?

– Значит, уверен, что от меня сейчас можно откупиться?

Чекист кивает. И прыгает

Шанс у него определенно был. Все-таки я незаметно "убаюкался" размеренными речами и спокойствием, поверил, что хочет все развести миром и надеется остаться живым. Но тогда нужно было или не пить, или бросаться раньше. А сейчас количество выпитого перешло в качество - КГБшник задевает за столик и всем весом рушится мне под ноги. Не лихая попытка нападения, а сплошная комедия...

Когда бьешь рукоятью пистолета по голове, главное - не перестараться и не проломить череп. Правильный удар в височную часть вырубает на пару часов. Если, конечно, клиента после не трогать. А вот если ему наступить на яйца, то он практически мгновенно приходит в себя. Но мне его будить смысла нет. Что хотел - услышал.

Первая мысль - затащить обмякшую тушу на верхнюю полку банной кабины и прокрутить терморегулятор градусов до ста двадцати - ста тридцати. Угорание в личной сауне по пьяному делу - профессиональное заболевание одиноких местечковых олигархов.

Вот только у меня за последние дни напрочь пропало желание быть гуманным. А для козла-предателя, завербованного вражьей разведкой, на чьей совести жизни десятков несчастных киевских алкашей, педофила и насильника, косвенно виновного в гибели Петрухи, Бондаренко и Сербина, чистая смерть - расточительно ценный подарок ...